— Ты веришь мне? — испуганный взгляд черных глаз сталкивается со спокойным, умиротворенным взглядом серых. — Ты мне веришь? — большая теплая ладонь сжимает ее руку — белую, тонкую.

— Верю, — решительно кивает Джей, улыбаясь совершенно неискусственно и смело. Она, кажется, когда-то умела так улыбаться…

Воздух тяжелый, влажный от дождя, забивает легкие; из-за воды, льющейся с неба, кажется, сплошной стеной, не видно ничего даже в паре метров от себя. Единственное спасение — яркий фонарь, дающий сноп серебрянного света, растекающегося по крыше кособокой лужей. На тонкий, скользкий от дождевой воды, карниз выходить страшно, но, черт возьми, это же работа. Просто работа! Это первое треклятое задание «в поле» с наставником, которого никак нельзя подвести.

МакКинли старается не смотреть под ноги — там, утопает в ночной темноте земля, которую даже не видно с крыши, на краю которой сейчас балансирует Джей. Кажется, что идешь по хрупкому мостику над чертовой бездной — жуткой и совершенно неразличимой из-за буйствующей стихии. Главное — не поддаваться панике и не смотреть вниз. Да, это первое задание, но все же ее не в одиночку в «поле» выпустили, а значит и страшного ничего не может произойти.

От шума дождя не слышно криков наставника — только раздавшийся за спиной громкий хлопок. Правое плечо пронзает адская боль, а ноги от неожиданности подкашиваются, из-за чего начинающий агент мешком сваливается в простирающуюся внизу пустую темноту. Падая, девушка ударяется затылком о какой-то каменный выступ здания, теряя сознание до того, как чувствует удар о мокрую, твердую землю.

Из забытья пришлось выбираться долго и до одури мучительно. В голове набатом отдавался звон, кажется, сравнимый по громкости звука лишь с колокольным. Все тело ужасно ломило, выворачивая суставы едва ли не пыточными клещами, а правая рука выше локтя не ощущалась совершенно. Не без удивления девушка осознала, что лежит на чем-то жестком, но относительно удобном, напоминающим тонкий матрас.

Стойкий запах труднопроизносимых лекарств, медицинского спирта и фенола раздражал обоняние, заставляя мыслительные процессы потихоньку запускаться, дабы ответить на единственный животрепещущий вопрос — «Где я?»

Превозмогая тупую, сверлящую боль в затылке и резь в заслезившихся от света глазах, Джей попыталась сфокусировать взгляд в одной точке. Ее взору открылось небольшое помещение, освещенное белым, очень похожим на больничный, светом мерно гудящих ламп. Обстановка в комнате была относительно небогата: три или четыре застекленных шкафа со зловеще блестящими на полках инструментами — медицинскими, вероятно; письменный стол, заваленный кучей каких-то бумажек и очень удобно размещенный возле окна, сейчас задернутого толстыми, не пропускающими свет извне шторами. По стенам были развешаны различные плакаты, больше напоминающие детские стенгазеты из-за обилия ярких медицинских картинок.

При попытке подняться, чтобы как можно внимательнее осмотреть помещение, куда попала, агент — начинающая, правда — с ужасом обнаружила, что правая рука, тщательно забинтованная, с помощью специального бондажа зафиксированна в согнутом состоянии и прижата к груди, без возможности двигать ею. Левое же запястье, как и обе щиколотки, были прикреплены с помощью широких кожаных ремней к металлическим скобам. МакКинли оказалась прикована в позе морской звезды к металлическому столу, однако, для некоего удобства, девушке под спину все же подложили свернутую в несколько раз, не очень плотную ткань.

— Вы уже пришли в себя? Wunderbar! — с тихим щелчком захлопнулась дверь кабинета, находящая за пределами поля зрения Джей — если быть точнее, за ее головой.

Вошедший человек тихо мурлыкал глубоким бархатным баритоном с легким немецким акцентом. Агент попыталась изогнуться так, чтобы увидеть своего потенциального противника, но, почувствовав резкую боль в правом плече, тихо и зло заскулила сквозь зубы.

— Не совершайте лишних телодвижений — вам это не поможет, — очень спокойно и холодно приказал вошедший, наконец, склоняясь над Джей.

Его серое, словно водоросль, лицо было покрыто множеством морщин, однако глаза — неяркие, но очень живые, с ледяным, цепким, словно рыболовный крючок, взглядом, скользили по лицу девушки, старательно подмечая незначительные эмоциональные изменения, проявляющиеся на нем.

У мужчины были светлые, почти белые, выгоревшие на солнце до мерзкой желтизны волосы, зализанные назад так, что лишь несколько прядей прилипли к его лбу, предавая крайне консервативному образу некую небрежность.

— Кто вы? — тихо проблеяла МакКинли, которую медленно сковывал страх.

Он полз по позвоночнику, скручивая ледяными тисками все внутренности, заставляя агента медленно бледнеть лицом.

— На все ваши вопросы я отвечу позже. Сейчас вас должно волновать другое, — мужчина ненадолго замолчал, подходя к столу и беря с него пухлую желтую папку. — Кто вы? — он сделал акцент на последнем слове.

Джей несколько раз недоуменно моргнула.

— Мисс Ева Джей МакКиддл — сирота, без высшего образования, однако, уже успевшая получить статус агента, благодаря лишь собственным мозгам и прилежанию, — доктор (а девушка ассоциировала этого странного человека именно с доктором) пафосно зачитал это с первого листа из папки. — Ваше упорство однажды принесет плоды. Но сомневаюсь, что именно такие, какие вы ожидали, — он улыбнулся, обнажая ряд мелких и острых, словно у крысы, зубов.

— Для чего я здесь?! — девушка снова предприняла попытку дернуться, едва ли не взыв от боли — должно быть, там, на крыше, ей прострелили плечо.

— Нам нужные такие люди, как вы. Умелые, амбициозные, но те, которых не будут искать.

Доктор придвинул к столу, на котором лежала его новая подопытная «мышь» устрашающего вида агрегат, от которого отходило множество проводков, торчащих в разные стороны словно членистые конечности диковиного насекомого. Выбрав пару «щупалец» одного цвета, мужчина с помощью небольших присосок прикрепил их к вискам девушки.

— Знаете, электричество — это очень полезная вещь. Такой способ дрессировки подходит даже для людей, — прошелестел мужчина, запуская свой чудовищный аппарат, издавший низкое, утробное урчание.

— Слушайте и запоминайте, — одной рукой немец взялся за рычаг с наконечником в виде синего шарика, — Ева МакКиддл погибла вчера во время взрыва старого здания, где долгое время укрывался опасный преступник — завтра ее тело будет найдено под завалами, изуродованное до неузнаваемости, — немец бубнил монотонно и нудно, словно монах над усопшим. — Ваше имя — Джей МакКинли, вы работаете на доктора Райнера Кёнига. Ваша работа — убивать!

Тело агента — толком даже еще не поработавшей — пронзила волна острой, всепоглощающей боли. Девушка выгнулась дугой, не чувствуя, как кожаные браслеты впились в запястье и щиколотки, закричала, но не услышала, кажется, даже собственного голоса.

— Ваше имя — Джей МакКинли. Вы работаете на доктора Райнера Кёнига. Ваша работа — убивать! — как мантру твердил доктор, с ледяным, непоколебимым безразличием глядя, как извивается девушка.

«Ваше имя — Джей МакКинли, вы работаете на доктора Райнера Кёнига. Ваша работа — убивать!» — звучало в голове, пульсируя и разливаясь болью по венам.

В тот день Ева МакКиддл действительно умерла — ее имя даже появилось на мемориальной доске, вывешенной в холле MI6, чтобы никто не забывал о своих погибших товарищах.

А Джей МакКинли никогда не была секретным агентом — никогда не служила Британской Короне верой и правдой. Джей МакКинли — киллер, работавшая на доктора Райнера Кёнига, а после перекупленная Профессором Цундаппом, едва не пострадавшим от ее же рук и заказавшим ей самого доктора Райнера.

Джей МакКинли не боится — и никогда не боялась — смерти. Ни своей, ни чужой.

У нее просто такая работа — убивать…