— Мама! — кричал ребёнок, протягивая руки вверх. Она выглядит несчастной, с этими большими глазами и дрожащей нижней губой. Санса знала этот трюк: Рикон часто проделывал его, когда больше не хотел ходить, особенно в первые годы после своего рождения. Мать всегда говорила Сансе, чтобы она не брала его, когда он это делал. Но сама мать всегда так делала, каждый раз.

Женщина во дворе закатила глаза, но улыбнулась и согласилась, поднимая девочку на руки и садя на бедро, прежде чем продолжить свою прогулку.

В детстве Санса обожала любовные романы. Арья всегда смеялась над ней из-за них, утверждала, что они совсем не похожи на настоящую жизнь, что надо было просто спросить маму и папу. Тогда Санса называла её глупой маленькой девочкой и велела ей убираться. Арья предпочитала свои книги о рыцарях, убивающих драконов; Санса же предпочитала истории о несчастной любви, о прекрасном принце, влюбившемся в красивую служанку. Они были созданы друг для друга, но не могли пожениться.

Раньше она думала, что трагедия этой истории — часть её красоты, часть очарования. Она читала эту историю по меньшей мере раз двадцать.

Теперь она не могла сказать, что считала также.

***

Тирион спешил на свою встречу с королевой (изо всех сил). Бронн был так занят, вливая ему в глотку эль, что Тирион почти забыл о приглашении с ней пообедать.

Тем не менее, ему удалось вбежать в солнечную с опозданием всего на несколько минут.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал он королеве, которая сидела за столом с письмом в руке. Он подошёл к стулу напротив неё и сел, — но обвиняй во всём Бронна. Сегодня он был особенно раздражителен с таверной и выпивкой…

Он замолкнул, когда понял, что она не слушает — королева продолжала смотреть на письмо, широко раскрыв глаза и нахмурив брови.

— Дейенерис?

Её лиловые глаза устремились к нему, и он легко прочёл отражённые в них эмоции: сияние надежды, недоумение. Шок.

— Что такое? — осторожно спросил он, наклоняясь вперёд.

— Я… — она снова посмотрела на письмо, затем снова на Тириона и прочистила горло. — Это от Джона.

Его начал обуревать страх и он забеспокоился: была только одна вещь, которая могла вызвать такую реакцию и о которой Джон потрудился бы написать. Что-то случилось с Арьей.

— Арья… она — начал спрашивать он, хотя не был уверен, что хочет знать. Санса не могла потерять ещё одного члена своей семьи. Только не сейчас, когда она собиралась отослать Джона, когда она уже собиралась остаться в Винтерфелле одна. Он не знал, хватит ли у него сил сказать ей об этом.

— Нет, нет, не Арья, — ответила Дени, всё ещё глядя на него. — С ней всё в порядке. Это… это Бран.

Через него прошла волна облегчения, за которым немедленно последовало замешательство.

— Бран? — Тирион потянулся за протянутым письмо. — Но ведь Бран мёртв.

— Видимо, нет.

========== Глава 18 ==========

Санса вернулась в покои, закончив свою прогулку по саду, с намерением довышивать символ лютоволка на своём плаще, который начала накануне. Она раздумывала над тем, чтобы сделать такой же для Джона (хотя подозревала, что он его не наденет), и толкнула дверь в свои покои.

Она подскочила, когда увидела, что Тирион и Дейенерис стояли в солнечной, ожидая её.

— Отлично, — сказала Дени. — Еще немного, и мы бы отправились искать тебя.

Санса осторожно закрыла за собой дверь.

— Что случилось?

— Ничего, — заверил её Тирион, делая шаг вперед и поморщился. — Ну ладно, не совсем так, но беспокоиться не о чем.

— Тогда что это? — снова спросила она нетерпеливо, ожидая услышать новости, которые должны были быть важными, учитывая, что они вошли без предупреждения. — Скажите.

— Я думаю, тебе лучше присесть, — мягко посоветовала Дени.

Санса сделала это, глядя на Тириона, после чего он подошёл и взял её руки в свои.

— Санса, — начал он, нежно сжимая её руку. — Бран жив.

Она уставилась на него. Брана уже не было в живых. Бран не мог быть живым. Джон сказал, что видел это, видел, как твари тащили его вниз, ползали по нему. Они оплакивали его.

— Только что пришли письма из Винтерфелла, — продолжил он, — два от Джона, для тебя и Дени, а другое от Брана.

— Но это невозможно, — наконец прошептала она.

— Это правда, — сказала Дейенерис, и Санса осознала, как выглядела со стороны: Тирион стоял на расстоянии вдоха, сжимая её руки.

(Ей было всё равно. Она будет держать его так долго, как только сможет.)

Она качнула головой головой.

— Как?

— Бран не особенно уверен, как смог выжить среди ходоков. Говорит, что он проснулся рядом с чардревом к северу от стены.

Санса вспомнила, что никаких реальных доказательств смерти Брана никогда не было. Его тело так и не нашли; они предполагали, что оно было разорвано на части или превратилось в упыря, восставшего по воле Ночного Короля. У Джона не хватило духу продолжать поиски, когда они не смогли найти его после первого же дня; он не хотел знать, что найдёт.

— Джон уверен? Уверен, что это Бран?

— Это он, Санса, — тихо сказал Тирион. Он прижал к её коленям письма, которые держал в руках. — Джон всё объяснил. Прочти.

Она неохотно отпустила его руку и вскрыла письмо, адресованное ей грязными каракулями Джона.

«Санса,

Я не знаю, ты или Дейнерис узнаешь эту новость первой, так что я расскажу вам обеим.

Бран жив.

Я не знаю как, да и он, похоже, тоже. Он говорит, что помнит битву, помнит, как всё вокруг стало чёрным, и как его настигли мертвецы. Он проснулся рядом с чардревом, где стал Трёхглазым вороном, а потом вернулся домой.

И ещё кое-что: он больше не Трёхглазый Ворон.

Он говорит, что всё ещё помнит некоторые вещи, кусочки и фрагменты, но это не единственное в его голове. Он пытался объяснить, что с ним случилось, но ты меня знаешь. Из того, что я могу понять, воспоминания теперь живут в чардревах. Бран сказал, всё дело в выполненной цели Трёхглазого ворона, которая заключалось в смерти Короля Ночи и мертвецов.

Ещё он может ходить. Он сказал, что старые боги вернули ему ноги. (Но, по-видимому, они не вернут мне глаз — я уточнил.)

Конечно, Бран до сих пор немного странный, на самом деле он как будто другой человек. Он немного напоминает мне того Брана, которого мы знали много лет назад. Он очень любит ездить верхом, и за те два дня, что он провёл дома, он уже успел побывать на охоте. Также он тренировался вместе со мной и охраной. На самом деле он хорош в этом — он, кажется, сказал, что это потому, что он помнит, как это делал сир Артур Дейн?

Больше он не говорит так много странных вещей. Он не нормальный, не совсем, но я думаю, что он настолько близок к этому, насколько мы можем надеяться.

Мы с нетерпением ждем твоего возвращения,

Джон.»

— Боги милосердные, — выдохнула Санса. — Он жив.

— Он жив, — с улыбкой подтвердил Тирион.

— Я… — она сделала паузу, чтобы вытереть влагу, быстро стекающую по щеке, которую раньше не замечала. — Это замечательная новость.

— Я так рад за тебя, Санса, — сказал тихо Тирион, и она видела, по лёгкости, танцующей в его глазах, по улыбке, которая, похоже, не скоро покинет его лицо, что он говорил серьёзно, действительно серьёзно.

Прежде чем у неё хватило силы духа усомниться в себе, она обняла его и уткнулась лицом ему в шею.

Спустя мгновение, она почувствовала, как он нерешительно положил руки ей на спину, подошёл ближе и положил свою голову на её.

Объятия длились недолго; Дейенерис всё ещё была в комнате, и Санса прекрасно понимала, что это взаимодействие уже было далеко за пределами неприличного.

Поэтому через секунду она отстранилась от него (хотя и неохотно) и высвободилась из его объятий, вскрывая второе письмо — от Брана.

Она помнила его почерк: когда он был маленьким, она научила его писать буквы, и мать убедила её попытаться помочь ему сделать слова ровнее. Это было безнадёжно — Бран гораздо больше интересовался тем, как заставить прыгать лошадь, чем каллиграфией. И всё же почерк у него был особый. Его.