Поэтому он держался на краю улицы, высматривая открытые окна и ночные горшки.

Он нашёл свою любимую кондитерскую — она была полностью перестроена и, очевидно, являлась одним из тех несчастных строений, которые сгорели благодаря его сестре. Он купил кислые конфеты для себя и Дейенерис и несколько лимонных пирожных для Сансы — в это время года кухня их не готовила.

С неким удивлением он прогуливался, разглядывая новые магазины в этом районе. «Они действительно делают улицу красивой,» — думал он. Это почти заставило его думать, что он был в Ланниспорте, с чистой брусчаткой и свежей травой под ним. Даже запах здесь был чуть менее резким — это было настоящим подвигом, учитывая, что он находился в центре города.

Вскоре он наткнулся на бордель в правой стороне улицы.

Зданием было новым, но оно определенно стояло на этой улице раньше. Он знал, потому что этот бордель был одним из его любимых — у здешних девушек были невероятные языки.

Сначала он не собирался останавливаться, несмотря на свои первоначальные планы на этот день. Он просто был не в настроении.

Но затем Тирион вынул руку из кармана бриджей и понял, что, пока шёл, рассеянно сжимал ожерелье в кармане, перебирая пальцами бороздки.

Какое-то время он пристально смотрел на него, потом засунул обратно в карман и решительно направился к двери.

Во всяком случае, было не похоже, что хороший трах мог повредить его шансам забыть её.

***

Большую часть дня Санса провела в своих покоях.

Накануне вечером она решила перестать думать о Тирионе, перестать искать причины, чтобы искать его. Ей нужно было сейчас же начать готовиться к неизбежной разлуке и вернуться к прежней жизни в полном одиночестве.

Это не было её желанием, но было долгом. И чему Санса Старк хорошо была обучена с детства, так это долгу.

Поэтому она провела весь день не читая, не прогуливаясь с Тирионом и не наблюдая с ним за тренировками мужчин, а просматривая счета Винтерфелла и строя определённые планы относительно отъезда Джона.

Раньше она избегала этого, но теперь совершенно очевидно осознала: Джон ещё не покинул Винтерфелл, не приехал в Королевскую Гавань, не женился на Дейенерис и не занял свое законное место Десницы из-за неё. Раньше она старалась не думать об этом слишком много. Она не хотела, чтобы Джон оставил её одну.

Потому что, по правде говоря, Санса скучала по своей стае.

Два года войны были ужасны, потому что рядом с ней никого не было. Она сама заботилась о себе и своих людях. Ей некому было довериться, у неё не было настоящих друзей. Она была ужасно одинока.

Но ещё она была эгоисткой. Она поняла это особенно сильно, после расспросов Дейенерис о Джоне — то, как королева была занята правлением, в одиночку неся тяжесть Семи Королевств на своих плечах. Дейенерис скучала по Джону, и Санса знала, что Джон скучал по ней.

Санса тоже будет скучать по брату, но с её стороны было нечестно держать его вдали от пары, лишь потому что она не могла встретиться с Винтерфеллом одна.

Поэтому она писала торговые соглашения и планы по переходу власти для новой должности Джона в качестве десницы. Она пересматривала собранные налоги, создавала работоспособный график восстановления.

Так за приготовлениями прошёл весь день. Санса забыла о полуденной трапезе и оторвалась от работы только после наступления сумерек, когда раздался стук в дверь.

***

Бордель был новым, но тот, кто его перестроил, очевидно, решил, что ему нравится первоначальный план этажа, поскольку Тирион сразу же узнал его и направился к входу.

Это заведение было одним из его любимых по целому ряду причин. Там был большой выбор талантливых девушек. А главное, оно принадлежало не Мизинцу — он всегда ненавидел этого скользкого человека — а женщине, которая сама когда-то была шлюхой. Она хорошо относилась к девочкам, учитывая род их занятий. Кроме того, под ним был туннель, который вёл прямо к замку. Тирион находил это особенно полезным, когда его отец был в городе.

Хозяйка сразу же узнала его, когда он подошёл к столу, встала и улыбнулась.

— Лорд Ланнистер! Я не знала, что вы в городе.

— Я недавно приехал, — ответил Тирион, оглядываясь на нескольких девушек, растянувшихся на диванах, болтающих и наблюдающих за ним.

— Понятно, — ответила она, проследив за его взглядом и чувствуя, что он не в настроении разговаривать. — Так сколько девочек, вы хотели бы, чтобы позаботилось о вас сегодня вечером?

— Только одна.

Она быстро кивнула.

— Девочки! — крикнула она пронзительным голосом.

Они все встали, неторопливо подошли и выстроились перед ним.

Он сложил руки за спиной и прошёлся вдоль линии, рассматривая каждую из них и замечая несколько знакомых.

— Ну что? Вам нравится кто-нибудь?

Да, на самом деле, была одна рыжая, которая бросилась ему в глаза, но это не соответствовало бы поставленной цели.

Он остановился, подбородком указывая на невысокую светловолосую девушку, такую худую, что были видны её ребра.

— Ты хорошо владеешь своим языком?

— Да, милорд. Это одна из моих специальностей, — она прикусила губу и рукой провела по бедру.

— Это Лорейн, — откашлялась хозяйка и встала рядом с ним. — Показать ли вам комнату?

— Да, благодарю.

Девушка — Лорейн — взяла его за руку и повела за собой, хихикая. Он попытался расслабиться — это не было чем-то, что он не делал уже тысячу раз прежде. А ещё для такой худышки у неё была потрясающая задница. Это не должно было быть проблемой.

Когда дверь за ними захлопнулась, она тут же упала на колени, схватила его за камзол и притянула к себе.

— Я слышала о тебе, — сказала она, начиная расстёгивать пуговицы.

— И что же? — пробормотал он рассеянно, расслабляясь от прикосновения.

Она улыбнулась ему и кивнула.

— Девочки скучали по тебе, когда ты уехал из Королевской Гавани в Винтерфелл, много лет назад. Сказали, что ты действительно умеешь пользоваться членом.

— Ты говоришь это каждому мужчине, который приходит сюда, не так ли? — он заставил себя прикоснуться к ней, протягивая руку, чтобы погладить её плечо, пока она продолжала работать с его пуговицами.

— Не каждому мужчине, — она покачала головой, наконец-то закончив с его камзолом, и сбросила его с плеч. — Кроме того, я говорю правду, — она сделала паузу, проводя рукой по его груди. — Карлик с прекрасным петухом, как они сказали.

— Хм, — ответил он, позволяя своей руке погрузиться в её волосы. — Тебе вовсе не обязательно гладить моё самолюбие, дорогая. Я не большинство мужчин — я действительно просто хочу то, за что заплатил.

Она секунду смотрела на него, затем пожала плечами и встала так, что ему пришлось её отпустить.

— Хорошо, — сказала она, стряхивая с себя повязку на груди, которая с самого начала едва прикрывала что-то, а затем отбросила лоскут ткани на талию. — А так?

Он посмотрел на её маленькие сиськи, узкую талию.

— Лучше.

— Хорошо, — она снова опустилась на колени, на этот раз не заботясь о его льняной рубашке, а сразу же взялась за шнурки на бриджах и вытащила член.

Он зашипел, и это прикосновение внезапно заставило его вспомнить годы воздержания.

— О, он такой чувствительный? — дразнила его Лорейн, грубо поглаживая и привлекая к себе внимание.

Он уставился на неё, собираясь возразить — но та восприняла это как знак взять его в рот.

Он начал задыхается от тепла, окутывавшего его, схватил её голову, когда она выполняла обещание умелого языка, облизывая, дразня, посасывая, боги —

Ему было хорошо, в действительности, почти слишком хорошо, и на долю секунды он не смог вспомнить, почему он отказался от этого, почему он решил пойти на целибат, когда мог иметь мягкое тело, прижатое к нему, вокруг него. Было так хорошо, что почти больно.

Он начал помогать ей вести себя, прижимая её к себе немного сильнее (хотя она явно не нуждалась в инструкциях), не в силах остановить жалкий звук, срывающийся с его губ, когда она поднималась выше, выше, выше -