— Дальше техника с нами пойдет не вся, — перед строем стал Русов и начал говорить, — ей будет сложно пробиться, ее основной задачей было довезти нас до Припяти как можно быстрее, чтобы мы соединились с разведывательным квадом. Он ждет нас на другой парковке, которая расположена по соседству. Четверть машин оставим здесь. Мы сейчас на скрытой парковке под садиком, что стоит возле поворота, возле которого мы вели бой. Объявляю благодарность кваду Варяга, вы помогли сохранить технику и людей, молодцы. А теперь мы должны выдвигаться. Все, пошли, пошли!

Соединились с группой мы минут через пять, и двинулись дальше. Частенько случались стычки с монолитовцами, но мы все равно продвигались на север, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Площадь, на которой располагалось колесо обозрения, одна из самых узнаваемых точек Припяти была уже совсем рядом, когда мы наткнулись на сталкера со странным устройством на голове, он вел бой в одиночку, против целой группы монолитовцев. После скоротечного боя генерал подошел к нему, подозвав меня и Инквизитора. Из переулка вышла крупная группа одиночек, после недолгого знакомства мы завели разговор о прорыве.

В разговоре я не участвовал, да и не слушал, внимательно рассматривая сталкера, который назвался самим Меченым, и пытаясь найти ту самую деталь, которой он отличался от других людей, но не находя ее. Причем чувствовалось, что что-то подобное было и у меня. Нечто особенное, связанное с Зоной. Ни у кого другого я ее не чувствовал. Из задумчивого состояния меня вывел голос генерала.

— …Варяг со своим квадом и еще несколькими бойцами, прикроют нас от снайперов, остальные, вместе с тобой, в это время начнут прорыв к стадиону, ну а дальше, — мимолетная пауза, — ЧАЭС. Для перевозки союзников техники должно хватить.

Закончив на этом разговор мы все начали готовиться к прорыву, я проверил винтовку и подошел к товарищам.

— Теперь нам нужно прикрывать основные силы, в полутора кварталах от нас площадь, там наверняка будут снайперы. До стадиона совсем чуть-чуть, а там и ЧАЭС.

Подбежал незнакомый мне, запыхавшийся боец, и немного отдышавшись спросил:

— Вы Варяг?

— Я, а что?

— Нас только что чуть не уничтожили, мы выдвинулись на разведку, но снайпер не дал нам выполнить задание, он очень опытный. Мы смогли его обнаружить, он засел в здании, которое примыкает к входу в стадион с правой стороны. Третий этаж, крайнее окно. Он не стрелял дальше километра, видимо это предел его винтовки, кстати у него Гаусс.

— Понял тебя, через пол часа его там не будет.

Я взглянул на поворот, и тут же узнал эту улицу, выделявшуюся среди других тем, что на ней стояла та самая больница. Странно что я раньше ее на узнал, впрочем, я был занят, да и не сильно она отличается от других улиц, одинаково серых и пустынных.

***

Быстрым шагом мы дошли до больницы, ничего не объясняя я, захваченный относительно недавними воспоминаниями, взбежал по лестнице вверх и вошел в комнату, в которой очнулся несколько недель назад. Палата за прошедшее время довольно сильно приблизилась по внешнему виду к другим: побелка на стенах во многих полопалась и посерела, стены прочертили трещины, постельное белье немного пожелтело, а кровать, в некоторых местах, начала медленно поедать ржавчина. Кто-то расшвырял все книги, а одна почему-то лежала на окне в открытом виде. В комнате уже не пахло медикаментами, лишь сырой затхлостью. Ладно, мы тут не ради ностальгии собрались, нужно идти. И все же я на пару минут замер, отключившись от мира и погрузившись в воспоминания двух недельной давности. Из них меня вырвал короткий звуковой сигнал- в экзоскелете пора менять аккумулятор. Приставив АКМ к подоконнику, быстро сменил разрядившуюся батарею на новую и снова глянул в окно.

Вид в окне изменился, та же серая улица, справа виднеется колесо обозрения, но слева стояла наша колонна. Я приказал бойцам прикрыть мне спину, пока я буду занят снайпером. Сам в это время пробил дыру в правой части стекла прикладом винтовки, и, немного выставив в него ствол и оперев его на сошки, прицелился. Несколько минут ничего не происходило, затем мне почудилось движение в окне на четвертом этаже, второе слева. Я медленно перевел туда прицел и увидел осматривающего окрестности снайпера монолита. Дальномер показал, что до него один километр и две сотни метров. Приподнял ствол на необходимое расстояние и, расслабившись, плавно выжал спуск. Снайпер почувствовал что-то за мгновение до смерти, фигура дернулась было вниз, но ее успела нагнать пуля. Передернув затвор, я встал и глянул на остальных.

— Ну что, бойцы, один готов, теперь выдвигаемся на основную позицию.

Мы быстро вышли из больницы и прошли по переулку к зданию, выходящему уже на саму площадь, дальше не позволяли пройти две аномалии, не пройти, не показываясь на площади. Заглянул в дом. Лестница, ведущая на крышу, оказалась обвалена, не вариант. Пожарная лестница висела так, чтобы просто так на нее нельзя было запрыгнуть, тоже не очень удобно. Я уже собрался спросить бойцов о том, что они думают по этому поводу, но увидев мое небольшое замешательство Кот хитро глянул и, ничего не говоря, поставил под подоконник небольшой ящик и немного отошел назад. Только я открыл рот, как он вскинул руку, останавливая вопрос, и сорвался с места. Дальше его движения почти слились воедино, он на бегу поставил правую ногу на ящик, на следующем шаге опустил левую на подоконник, и оттолкнулся, устремляясь к лестнице. Обеими руками он ухватился за самый ее низ и пополз вверх, быстро перебирая руками и ногами, когда те встали на ступеньки. Я был сильно удивлен, но все же взял разгон и схватился за нее следующим. Левая рука сразу схватилась за вторую ступеньку, та не выдержала и оторвалась. Выбросив бесполезный кусок металла, я залез наверх, что было гораздо труднее делать из-за отсутствия части лестницы, но можно. Вскоре мы все уже забрались на крышу и распределились по окнам и двум этажам, третьему и четвертому. Все, мы на месте, теперь доклад.

— На позиции, начинаем зачистку.

— Принял, выезжаем, ждите.

Почти сразу послышался звук заработавших двигателей и колонна, состоящая из одного БТРа и бойцов, медленно двинулась по улице. Убрав рацию, я осмотрел в прицел окрестности и нашел три цели и застыл, ожидая подходящего мгновения, время потекло медленно, тягуче. Колонна уже вот-вот должна была показаться на перекрестке, когда я медленно приник к прицелу и с короткими промежутками трижды выжал спуск. По остальным целям отстрелялись товарищи, колонна въехала на площадь и открыла огонь по обычным бойцам монолита, начавшим вылезать отовсюду. Скорость стрельбы плавно нарастала, уже не сильно опасаясь я приблизился к окну на четыре шага, обзор существенно увеличился, и я начал отстрел.

Канонада боя набирала обороты, в бою участвовали все, от генерала до рядового, изо всех сил стараясь продвинуться как можно дальше, потеряв минимум людей. Сильно в этом помогали и мы, отстреливая самых опасных противников, снайперов, ракетометчиков и пулеметчиков, то и дело показывающихся в окнах и на крышах. Пули иногда прилетали и ко мне, но не задели. Небольшая колонна продвигалась по большой площади, сквозь множество врагов.

Через какое-то количество времени она дошла до стадиона и свернула за поворот, выстрелы и до того почти смолкли, а сейчас еще сильнее поредели и с каждым мигом отдалялись.

— Слезайте, быстро! — крикнул кто-то в рацию.

Я, закинул горячую винтовку за спину и сорвался с места, спрыгнул вниз, на обломки лестничной клетки, и залез в нутро бронетранспортёра. Оказалось, что я был последним, хотя это и не удивительно, мой путь был самый долгий. Не успел люк закрыться, как двигатель взревел на высоких оборотах, и мы помчались догонять колонну.

Глава 8.

Последний бой-он трудный самый.

Колеса с тихим шелестом резво подминали под себя дорогу. Я сидел на крыше, закрыв глаза и отпустив все мысли, свежий ветер обдувал лицо, приятно холодя кожу. Воздух был свеж и влажен, во всем чувствовалось приближение бури. Тучи медленно наплывали на нас, начинался легкий до поры дождь, в стороне гремело, все вокруг притихло, ожидая начала разрядки темных туч, то и дело сверкающих в стороны тонкими нитями ослепительных молний. Я открыл глаза и посмотрел вперед, раскинув руки в стороны. Я всегда любил это чувство, это затишье, этот легкий, но свежий и приятный ветер, сознание в этот момент переполняло чувство бесконечной свободы, и энергии, буря будто бы делилась ей с человеком, который ее не боялся, и в какой-то мере любил, словно бы в награду за храбрость.