И Анастасии тут неслыханно повезло. Новый молодой историк назначенный вместо прежнего, ушедшего в отставку, быстро признан был девичьим коллективом «совершенной душкой». Молодой, с задорной завитой челкой, высокий, стройный, в модном пенсне и каждый божий день с новым галстуком. Весь класс воспылал любовью к истории и принялся старательно учить уроки. Вовсю обсуждалось, кто же станет его любимицей. А иначе и быть не могло! Мужская особь обязательно должна в женском стаде выделить какую-то одну. И здесь уже инстинкты, да и самые простые соображения девочек не подводили.

Объясняя расовые черты различных национальностей, учитель остановился на сербах. Отметив, что они очень красивы, у них темные волосы и выразительные глаза, окинув взглядом класс он остановил его на Анастасии и добавил:

– Как у мадмуазель Красавиной.

Между девочками вопрос о любимице был решен. Как настоящие подруги, они помогали Насте особенно эффектно выглядеть перед походом на урок истории, отдавали ей свои банты, делились опытом увеличения объема волос. Но при этом были готовы всячески мучить подругу, требуя доказательств подлинной любви к «предмету». От нее требовали:

– Если любишь историка, выпей до дна этот графин воды!

И она хлебала теплую воду стакан за стаканом, пока ее не начинало тошнить.

– У меня будет водянка, девочки! – пыталась протестовать Анастасия. Но подруги отставали от нее лишь тогда, когда вся вода из графина была выпита.

– Любовь, госпожа фаворитка, требует жертв.

Но простые мужчины простыми мужчинами и остаются. А юные балерины, конечно бесконечно мечтали о том, как их полюбит и женится кто-нибудь из царской семьи. Таких примеров было немало! Они знали наизусть всех Великих князей, обожали образ Николая Второго. Бесконечно обсуждали почему да как он все же не стал мужем «их» балерины Матильды Кшесинской:

– И ведь какая сказочная была история!

– Могло быть такое волшебное завершение!

– И не судьба…

Счастливые девочки, они еще не знают, как именно сложилась у Матильды Кшесинской судьба. Но, к сожалению, момент познания не за горами

А Матильда после случившегося афронта с Николаем Александровичем, кинулась во все тяжкие. И на весь мир прославилась вечерами, которые устраивала в своем особняке, подаренном ей в качестве отступного.

Она собирала там цвет дворянской молодежи: гардемаринов, юнкеров, кадетов и просто студентов, чьи родительские доходы могли позволить их отпрыскам потратить сотню целковых за одну ночь. Именно за такую весьма немалую плату она погружала юношей в обстановку греческой вакханалии, апофеозом которой был выход в плотно задрапированный бальный зал в костюмах Адама. Встречали молодых «адамчиков» столь же смело одетые Евы – начинающие драматические актрисы, балерины, ученицы Императорского художественного училища:

– Вы божественны, принцесса!

– Я всю жизнь мечтала о таком рыцаре, как вы, мой господин!

– Не будем терять минуты счастья понапрасну!

– Ни в коем случае не будем!

Таким образом, к утру каждый получал то, что хотел: будущие офицеры и чиновники – завидных любовниц из самой молодой артистической поросли, а поросль – заботливых садовников, готовых эти нежные розы поливать, подстригать и всячески баловать. Причем, случалось это как бы по Божьему промыслу. Ни кавалеры не видели с кем именно они от робких поцелуев переходят к активным ласкам истового юношеского соития. Ни дамы представления не имели, чьи же жадные руки терзают их грудь и, простите, иные столь же интимно-нежные места. В одном можно было быть уверенным, ни единый юноша и ни одна девушка точно не разочаруются по утру. Ибо «товар» предприимчивая Матильда умела и с той и с другой стороны подбирать на славу.

– В России все – страшный секрет и ничто – не тайна!

Об этих вакхических «разгуляях» слава ходила не только по всей Империи от Питера до самого Владивостока. Об этих вечерах знали и светские круги за рубежом. От желающих попасть на них с обоих, как говорится, сторон отбою попросту не было. Иногда и за мальчиков, и за девиц приходили хлопотать их папаши или мамаши. Всех родителей страшила пора, когда в результате молодежного гормонального сдвига дети вдруг взрослеют и начинают страстно влюбляться.

– Каких же глупостей могут наделать совсем еще безголовые создания в этот буйный опасный период! – вздыхали папы и мамы мальчиков.

– Каких обещаний любви до гробовой доски совсем непонятно кому они могут дать?! – соглашались родители девочек.

А тут все чинно-благородно и всем понятно, что если даже и надолго, то уж абсолютно и точно не всерьез.

И юноши, и девушки нередко упоительным процессом романтических знакомств увлекались не на шутку и спешили «на первое настоящее свидание» и во второй раз, и в третий, и в десятый… Но это же совсем другое, вовсе не опасное дело. «Освежать» состав любовных партнеров, это не то, что безумного и глупо любить кого-то одного!

Конечно, нелегко было начинающим светским львицам вести график посещений нескольких любовников одновременно. У будущих офицеров были свои сложности – не путаться в именах при последующих встречах. Но так ведь это же отличная тренировка памяти и ума!

Но для девушек среднего и низшего сословия, из которых и состоял собственно весь артистический бомонд, это была единственная возможность выбраться в свет или полусвет в зависимости от ума и везения. А для юношей – окружить себя почти искренней, во всяком случае вполне романтической женской симпатией, вместо грязных и сулящих нехорошие болезни посещений публичных домов.

– Матильда Кшесинская придумала все это, чтобы насолить царской фамилии!

Среди участников вакханалий непременно появлялись Великие князья. И про их художества народ слагал легенды и анкетдоты.

– Да бросьте вы! Она не мстительна, а весьма расчетлива. И конечно же хочет остаться «своей» при Дворе.

С одной стороны, Кшесинская как бы навсегда оказывалась самой сладкой хотя и греховной частью этого Двора, назло царице-матери, ставшей беспощадной преградой на пути к ее браку с Николаем Вторым. Но те, кто знал Матильду поближе утверждали, что ничего особенно сакрального в этой затее не было. Элементарный подсчет показывал, что съедалось и выпивалось страстными любовниками не более чем на червонец, включая затраты на декорации и прислугу. А ночью даже не было надобности жечь свечей! Доход выходил невероятной авантажности!

Кроме того, было заведено, что удачно пристроившиеся молодые особы должны были пополнять кассу Матильды от щедрот своих благодетелей. Ну и конечно беспрепятственный доступ как к самим участникам вакханалий, так и к их родителям так же открывал заманчивые коммерческие перспективы.

Нет, боже упаси! Мир театра вовсе не был миром разврата. Его там легко находил лишь тот или та, что к нему стремились. Но большинство все же преданно служило Мельпомене. Именно служило. Ибо актеры и актрисы Императорских театров были, ни много ни мало, государственными служащими.

Исканья старых богачей

И молодых нахалов

Куплеты бледных рифмачей

И вздохи театралов –

Ты все отвергла… Заперлась

Ты феей недоступной

И вся искусству предалась

Душою неподкупной

Эти стихи Николая Некрасова произвели на Анастасию неизгладимое впечатление своим настроением, и она, совсем еще начинающая пансионерка сделала их своим девизом.

– Какие там ночные вакханалии!

Она не позволяла себе даже оставаться на ужины, которые устраивались доброхотами после некоторых значимых спектаклей. На этих ужинах можно было без всякой пошлости познакомиться с вполне приличными молодыми и не очень молодыми людьми. Но от Анастасии веяло чем-то высоким, жертвенным и холодным, что кроме внешности и действительно великолепных танцевальных навыков ставило ее выше других. Это неуловимо придавало Золушке вид наследной Принцессы.

Христиан Петрович Иогансон, девяностолетний подслеповатый уже на один глаз корифей сцены, сказал, посмотрев ее выступление: