– Жаль… – продолжал солдат. – Значит, проблемы с ней не закончились.

Олрид только-только стал приходить в себя и примерно понимать, что же произошло. Как и то, как он был близок к зараженному. Вот только… Слова солдата его несколько насторожили:

– Разве можно жалеть о том, что человек еще жив? И так достаточно много умирают, практически постоянно. Разве это не должно ровняться чуду?

Солдат уже собирался уйти, но услышав паренька, остановился. Он повел плечами:

– Да мне почем знать. Просто как бы из-за нее хуже здесь всем не стало. Но… Мастер на то и мастер. Если бы он решил, что она больна чем-то серьезным, то приказал бы ее сжечь. Или закопать где-то в глуши. Где не ходят люди.

– Что?! Мастер? Вы о Феатуре?

– Так о ком еще? – солдат ухмыльнулся.

Олрид задумался. Наверное, сейчас у него было такое же хмурое лицо, как и у его учителя.

– Бывай. Я надеюсь, найдешь дорогу назад. Или провести? – солдат пытался поговорить с Олридом, но тот будто его не слышал. – Э-э-эй? Слышишь? Ну и ладно. Заблудишься – свистнешь.

Олрид промолчал. Солдат немного подумал, но ушел. Ну, и все равно. Олрид хотел повстречаться с мастером, но как-нибудь без лишних людей. У него были к нему вопросы. И ему было все равно, как он это сделает. Даже если уйдет весь день только на то, чтобы добраться до его крохотной лачужки.

Однако, к его великому счастью, весь день на это растрачен не был. Только бесчисленное количество часов. Но пожелтевшую траву Олрид легко отличит от прочих.

С силой распахнув дверь, светловласый парень замер, не дойдя и до середины комнаты.

– Мне нужны ваши объяснения, – Олрид был сейчас просто вне себя. Он не повысил голос, но негодование звучало в каждом его слове. – Как это убить больного пациента? Почему? Зачем? Разве вы не должны их спасать? Почему вы так жестоки к людям, мастер?

Больной с вывихнутой рукой уже покинул лечебницу, и мастер Феатур что-то делал у стола с травами и смесями. Лекарь-вархад лениво отложил ступку. Также медленно развернулся. Только удивленно приподнятая бровь, хоть как-то отличало его от обычной безмятежности. Если не безразличия.

– В чем дело? – лекарь полностью повернул весь корпус в сторону своего ученика. – Испугался своего первого больного? Если да – то лучше беги и откажись от своей работы.

Мастер уже хотел было приняться за свое дело снова, но остановился, когда услышал ответ Олрида.

– Нет, – паренек тряхнул головой, словно отгонял сомнения, – я… Не то… Чтобы испугался… Ну да, я испугался. Это не то же самое, что читать книги, пусть даже с иллюстрациями. Меня волнует другое – ваше холоднокровие и равнодушие. Я живу с вами уже несколько дней, и мне сильно не нравится то, с каким равнодушием вы относитесь к людям.

– И что? – спросил вархад.

– Раве ваша задача не беречь жизни?

Вархад ответил не сразу. Тишину комнату нарушал только скользящий по полу хвост Феатура. Олрид скрестил руки и ждал ответа.

–А ты забавный, – наконец-то разорвал молчание вархад. – Может, даже заслужишь мое уважение, если сможешь придерживаться своей идеи и дальше…

Мастер прихватил пару мешочков примерно одинакового веса. Аккуратно положил их на весы, на одну и на другую измерительную чашу.

– Видишь ли. Я думаю просто: есть две меры. Одна – это люди, что хотят выжить. Другая – те, кто пострадали. Ты можешь, конечно, попытаться угодить обеим. Обеих спасти. Вот только чаще всего у тебя есть лишь одна возможность. Лишь одно из двух можно спасти. Я предпочту спасти большее, используя меньшие потери. Больные все равно умрут без помощи. А жертвовать здоровыми ради спасения и так мертвых я считаю глупым.

– Но вы же лучший! – Олрид вскинул руки. – Лучший врач в округе, если не в королевстве. Как можно быть таким равнодушным!

Феатур молчал и снова ответил не сразу:

– Не лучший. Худший. Худший средь еще более убогих. Ты читал работы Тормида?

Олрид немного остыл. Задумался.

– А кто это? – неуверенно спросил парнишка.

– Жертва обстоятельств, гнусный еретик и просто отчаянный искатель правды. Это не важно. Важно, что история нашего мира видала и лучшие времена, но сейчас в упадке. Уже никто не помнит почему. И все считают это нормальным. Я – нет. Вот и весь рассказ. Так как? Все еще хочешь стать лекарем?

– …Да, – помедлив, ответил Олрид. – Я именно за этим и пришел. И… – паренек стал припоминать события. – Та женщина… Она спрашивала про какую-то мазь…

– Не к чему. – Феатур снова вернулся к своему делу. – Я ей уже говорил, что засохшие рубцы стоит оставить в покое. И дал тебе все нужное. Ты же передал травы?

Олрид кивнул, но на всякий случай еще и сказал:

– Да. Просто…

– Просто стоит привыкать. Скоро в твоей жизни появиться много таких людей. Медленно, но верно я буду передавать тебе свою работу. От простого. Тем более, будет печально, если ты быстро помрешь. Мне не страшна болезнь. Не так страшна, как тебе.

Запись 3      

Обучение Олрида все продолжалось. Паренек даже забыл, сколько времени прошло, пока живет у мастера. Он уже почти привык к своему странному учителю. И дело было не только в своеобразной внешности. Феатур и поведением иногда вызывал подозрения. Вечно задерживается допоздна, все время что-то протирает и прячет в коробке. И это не считая запрещенных книг, которые он любит хранить в спальне. Сам Олрид стал как-то равнодушен к длинным, чуть лохматым ушам, хвосту и когтям своего наставника. Если в монастыре, где он проходил обучение, были в основном люди, подобные ему – асири, – то за последнее время смог увидеть разнорасовых существ. Так что такое расхождение во внешности его уже не смущало.

Но, так или иначе, мастер свое слово держал. Он доверял Олриду часть своих пациентов. В каких-то случаях просто наблюдал со стороны, иногда давая советы или поправляя еще глупого ученика, когда вообще не следил. Всеми сложными больными Феатур занимался сам. В свободное время Олрид был вынужден изучать дополнительные книги, которые хранил мастер. Так что чувство усталости и сонливости стало почти родным, сопровождая ученика изо дня в день.

Сам мастер ушел еще утром к барину. Просить средства на новые перевязки и что-то там еще – Феатур не разъяснил все своему подмастерью. Любит он иногда о чем-то умалчивать. Несущественном и не касающемся их основной работы, но как же это раздражало Олрида.

Зато в этот раз было много раненных солдат. Именно ими и был занят подмастерье лекаря. Промывая раны, накладывая обесцвеченную, чистую ткань, лишь иногда берясь за иглу и сшивая края. Как и сейчас Олриду приходилось соединять края рваной раны. Повезло ему в том, что солдат не сильно дергался и терпел. В противном случае все было намного хуже. А боли терпеть приходилось много – крупная игла, которая легко умещалась в пальцах, но крайне проблематичная в деликатной работе. Мельче просто не было. Мастер и так у себя хранил практически все самое лучшее, что могло позволить нынешнее развитие. Как говорил сам Феатур – лучше, только в Эльвасе.

Покончив с самой раной, Олрид устало протер лоб. Он взглянул на свои руки. Все пальцы в крови. Это уже обычное зрелище. Вымыв их в ведерке, взял приготовленный ранее лоскут ткани. Этот был пропитан в специальной жиже, столь сильно пахнущей травами, дожидавшийся своей очереди. Положив лоскут, Олрид поверх него обмотал раненого уже обычным куском ткани.

Теперь с еще одним покончено. Олрид выпрямился и осмотрелся. Оказывается, пока он занимался этим, другой солдат не удержался и стал изучать вещи наставника.

– Я же просил ничего не трогать, – Олрид прихватил ведерко и миску с жижей.

Солдат обернулся:

– Так я ничего и не трогаю. Только смотрю. Вот скажи, что Феат тут хранит? Зачем все эти колбочки, стеклышки, еще странные железки… Выглядят они несколько зловеще. Не знай я мастера, решил бы что тут живет палач. И тот ящик внизу, под столом. Зачем он?

Олрид поставил ведро и миску рядом с солдатом.