– Они так любили цветы. Мои родные. А я ходила с ними за цветами, потому что любила их, а не цветы. Я вообще боюсь растений, хотя только они нас и окружают. Посмотри на это… Разве в таком месте можно найти что-то красивое? Ничего кроме деревьев и травы. Но мы знали одного человека, у него был большой дом и маленькая душа, отец так о нем говорил. Этот человек выращивал подсолнухи у себя во дворе. Такой же дом, как у нас, выбеленные стены, черные глаза окон и осыпающаяся крыша. Но большой. Двор тоже был немаленький. Участок в лесу, огороженный забором.

– Он убил твоего брата?

– Нет, вовсе нет. Но, все же, он причастен к этому. Ведь мы воровали его цветы, не только подсолнухи. Были ещё какие-то, розовые. И пышные, прям как его седые волосы. Не понимаю, как он все это вырастил в таком гадком месте. Так, о чем же я… Да, мы воровали эти цветы, и он очень злился. И однажды мы пришли вновь, а забор другой. Металлические столбики, и проволока. Брат сразу же хотел перепрыгнуть через него, но только коснулся проволоки, его ударило током. Не хочу больше об этом.

– Давай решим, что прошлого и в самом деле нет. Или тебе приснилось все это.

– И то верно. Не могу исключить того, что я все это придумала.

      М взял ее за плечи и прижал к себе. Она ткнулась холодным носом в его шею, и закрыла глаза, будто боялась, что из них потечет прошлое. М услышал детский голос, и очнулся.

– Мам.

      Он не обнимал ее. Девушка стояла на расстоянии, а он замечтался о том, как держит ее в объятиях, тем более это было сейчас очень уместно. Хотел обнять и замечтался об этом. Но М не умел обниматься, ведь всякий, кого он обнимал, ощущал в лучшем случае – ничего, а в худшем – холод.

– Это Кассандра, – сказала девушка, обнимая светловолосое создание, которое прижималось к ее ногам и смотрело на М.

      Тот улыбнулся Кассандре, как мог естественно и искренне. Эта девочка выглядела очень знакомой.

– А ты? Ты ведь Кристина? – спросил М.

      Девушка запустила пальцы в волосы хлопающей ресницами Кассандры.

– Ну конечно, М. Я уверена. Ты М. Тоже видел сон?

– Я тебя видел. Видел в этом сне. Ты столько всего говорила, а я ни черта не запомнил. А наверное должен был. Помню ещё свою девушку. Вроде я заснул с ней вместе, но не помню, какая она. Что вообще происходит?

      Кристина вздохнула.

– Ты утонул.

– Что ты имеешь ввиду?

– Я имею ввиду то, что ты утонул во сне. Такое редко бывает. Как видишь, людей здесь не много. Но вот с некоторыми неудачниками, вроде нас, это произошло.

– Что-то вроде сонного паралича?

      Она опускала глаза то вниз, то поднимала наверх, словно брала правду из воздуха, а не из головы. Кристина будто хотела вспомнить то, чего не знала.

– Совсем нет, М, это не то. Мы заснули и попали в подсознание, как и все люди, а потом сновидение затянуло нас глубже, намного глубже, чем в подсознание. Мы в ментальном мире, если угодно. В мире, параллельном с реальным. Если не проснемся, то мы здесь очень на долго.

– А впрочем, это мои домыслы, – продолжила Кристина – все это я лишь слышала от других. Может быть они говорят правду, а может просто придумали ее для собственного успокоения.

      Поезд проехал крутой поворот, и их троих чуть не повалило в хлам на полу, состоявший из веревок, брезента и мелких металлических предметов. Пейзаж начал крадучись меняться, словно не хотел становится другим. Небо засветилось чистотою, тучи лениво уходили. Колеса неумолимо стучали по рельсам и наматывали расстояние.

– Кристина, ведь не можем мы спать вечно.

– Нет конечно, но здесь нет ограничений. Завтра утром ты скорее всего будешь варить кофе со своей девушкой, в реальном мире, но сейчас… Сейчас ты обречен прожить целую жизнь здесь. Если не больше. И это не скажется на времени в реальности. Надеюсь.

      М отвел решительный, но чуть рассеявшийся взгляд от лица Кристины, посмотрел на свои руки, потом на Кассандру. Та прикрывала кулачком губы, будто греясь о них, как о самое теплое, что могла найти. Она бросила серый светлый взгляд больших глаз на М, отметила про себя то, какой он непонятный, и опустила глаза на свою розовую кофту с капюшоном. М подошел к Кристине вплотную.

– Что мне делать?

– Заснуть.

      Она улыбнулась и закуталась глубже в объемный воротник.

М впервые за долгое время ощутил тяжесть век. Она была ненавязчивой. Словно это было естественно для него – ходить с чуть прикрытыми глазами, словно он задумался над каким-то глубоким вопросом. Все время, пока он здесь находился, не спал ни минуты. М протер глаза.

– Да, – вздохнула Кристина, – здесь не спят. Никто не спит.

Глава вторая

      Окутавшее сознание тепло стало исчезать, стало появляться тепло физическое, темнота стала вдруг красной, веки задрожали от тихих, но настойчивых лучей солнца, и просыпающаяся Анна поприветствовала глубоким вздохом размытые очертания спальни. Той спальни, в которой они с М вчера заснули. Она сейчас проснулась настолько, что могла осознать себя в кровати, и растворится в мягкости уходящего утра, но не настолько, чтобы встать с постели.

      То, что ждало ее за пределами одеяла, ей совсем не улыбалось. Скорее она сама хотела бы улыбнуться злорадно всей своей жизни, оставляя ее, и начиная какую-нибудь новую. Она взглянула на кофе, который молчал себе скромно на тумбочке, рядом с кроватью, и уж точно остыл, иначе не выглядел бы таким равнодушным. Его приготовил М, ещё утром, когда уходил на работу, на велосипедный завод. Поцеловал ее в лоб и исчез.

      Анна свесила голову с края кровати, и посмотрела на пол. Снова он накапал. М всегда расплескивал кофе или чай. Всегда не больше двух – трех капель, но никак не меньше.

      Она решила наконец вставать, ведь на столе находился ноутбук в открытом виде. Погасший, чернеющий экран укорял Анну за то, как мало она вчера написала. Она должна была закончить сценарий к рекламному ролику. Вчера сделала меньше половины, и ко всему прочему ещё ноутбук оставила открытым. В лучах солнца на нем видна эта ужасная пыль. Анна хотела бы жить в вакууме, в котором нет этой пыли.

      Девушка собралась было сместить податливое сонное тело на край, чтобы свалиться на пол, как она любила делать по утрам. Когда шлепаешься с хоть какой-нибудь высоты, проснуться гораздо легче. Она остановила себя, посмотрев снова на капли кофе на полу. Из-за этого она не станет падать на пол. Ох уж этот М.

      Анна встала по-человечески, ощутила тяжесть тела, и тяжесть дня, выпрямившись на неуютном полу. Уже долгое время ее мучал вопрос, что делать с М. Первые пару недель она жила с ним, будто беззаботная рыбка в розовом море, золотеющем в закате. Блуждала среди волшебных коралловых рифов, не думая ни о будущем, ни о прошлом, а теперь ее что-то тянет на дно. В холодную, пустую глубину.

      Она уже не радовалась ни новому дому, ни работе, ни тому, как М о ней, о Анне, заботился. Почему в прошлом это все рисовалось таким лёгким, радостным и эфирным? Почему не стало лучше, и почему она охладевает к М?

      Лучше не думать, ни то сейчас побежит волна меланхолии, и работать снова будет трудно. Нужно поесть, и… Вылить кофе. Жалко. Черт с ним, остыл ведь. Это просто чашка кофе. Анна взяла ее, понесла на кухню, по дороге ощущая жжение от этой чашки, но не потому, что та была горячей, а потому что в ней был кофе, приготовленный М, а она намеревалась от него избавиться. Все же она вылила в раковину и кофе, и неприятные мысли туда же.

Она взглянула на остывший завтрак на столе.

– Я ж сказала ему, что не встану раньше десяти.

      И только сейчас она вспомнила о существовании часов. Одиночество нарушил упрямый звук тиканья стрелки.

      Все, пора работать. На Анну всегда давили эти надвигающиеся дела, в этих надвигающихся стенах комнат. Даже дворы были тесны для нее. Ну уж нет, сценарий она закончит где угодно, но не в этой квартирке.