Дом, стоящий на одном из одиноких холмов, смотрел на туман у подножия склона. Что было в доме? Это не столь важно, сколько окружающее его царство тумана. Мутная сонная пелена скрывала гораздо больше, чем окна и двери в белых обшарпанных стенах. Окружающий пейзаж будто бы спал еще глубже, чем дом на холме. Возможно это из-за того что стоял дом выше других строений, которые лежали у подножия склона, среди тыквенных огородов, и совсем ушли в свои мысли.

      Трезво мыслил в зоне видимости лишь один человек, и он один не спал (впредь он будет называться М). Лет ему было двадцать пять – тридцать, аккуратная щетина подчеркивала скулы. Он с напряженным лицом отмерял шаги по влажной траве, скрипя кожаной курткой. Возможно его бодрил тёплый холод этих холмов, а возможно он не спал из-за мыслей в аккуратной голове, которую украшали темные, недлинные волосы. Собирая влагу тумана на себе, он ходил возле дома в поисках одного силуэта, который сидел в его голове и представлял из себя девушку. Она, так же как и он, мелькала тенью где-то далеко отсюда в тумане. Держа в мыслях темные волосы до плеч и черное платье, он бросал частые взгляды в туманную даль леса. М знал ее будто бы недавно, и будто бы вечность. Он видел ее во сне.

      Настолько далеко и смутно он слышал стук колёс поезда по рельсам, что можно было решить, будто стучит из космоса, или как минимум с неба. Но это доносилось из леса.

      Из-за угла дома появилось старое лицо с молодыми глазами, один из которых был чуть впалым.

– На поезд? – глухо раздалось рядом с домом.

М повернул голову и увидел человека, походившего на горного егеря. Обшарпаная тяжёлая дублёнка не поддавалась порывам ветра, и выглядела, как наследство от далёких предков Деда Мороза.

– Здесь есть станция? Далеко до неё?

– Ты уже на ней, – старик улыбнулся, окружив морщинами глаза. – пойдем.

Несколько изменившись в лице, но не во взгляде, мужчина пошел за стариком с гривой.

Они обошли дом, поднялись по ступенькам ко входной двери, которые жалобно скрипнули. Когда М оказался в холле, то из угла на него уставились черничные собачьи глазки. В углу, в небольшой рамке висел портрет белого пса с рыжими пятнами и острыми ушами, и деловито сложенными на груди лапами.

Какое-то неестественное освещение царило спокойно в доме, и отразилось холодными бликами на глазах вошедшего мужчины и старика. Будто свет был не в доме, а за много тысяч километров от него. Тем не менее, сверкало из ближайшей комнаты, с пыльного хрусталя люстры, со стекла шкафчиков и ручки кофейника. Вся комната надменно смотрела на вошедшего. Но вот старый лев то знал, что дом смотрит так лишь на гостя, а на своего старого хозяина эта рухлядь поглядывала с доверием и заинтересованным безразличием.

      Старик открыл с грохотом белую дверь в конце коридора, и грузно затопал вниз, в темноту.

– Куда мы идём? – поинтересовался М.

Старик посмотрел на него так, словно услышал глупый вопрос ребенка.

– На поезд, самой собой. Ты ведь на него хочешь?

– Вы не представляете, как. Именно на тот, что ездит по периметру леса. Я видел его раньше, но он никогда не останавливается.

– На него и идём.

– Я не понимаю, ты пригласил меня в дом. Все с головой в порядке?

      Только М это сказал, тут же споткнулся на лестнице, ведущей вниз, будто споткнулся о собственные слова.

Старик обернулся.

– Осторожнее, дом слышит. Эта развалина не допустит, чтобы кто-то злословил ее старого хозяина. – пробормотал он, и неторопливо провел сухой ладонью по стене.

      М посмотрел во тьму подвала, и обернулся назад, к свету.

– В свой адрес наверное тоже ничего не потерпит?

– Смейся, смейся. Но не советую проверять. Был у меня тут как-то гость, так он и помер здесь, занавеской его задушило. Жалко.

      Свет в этом доме был не менее неуютный, чем сумрак. Чем ниже они спускались, тем более страстно сырой холод целовал лица двух людей, которые выглядели сейчас, словно расхитители гробниц.

      Старик провел своего посетителя на несколько метров в бетонный коридор мимо нескольких металлических дверей, внушающих такую тоску и уныние, что настроение начинало весить больше, чем эти двери. А весили они очень много.

Тупик встал перед М и стариком без предупреждения, будто замыслил что-то недоброе. Шепот поезда донесся из стен. Камень и земля. Откуда здесь эти звуки?

Старик громыхнул люком, квадрат света открылся на потолке и бликами очертил на стене лестницу.

– Да будет свет, и да будет тебе поезд, молодой человек. Вперёд.

М взялся за поручни и, ничего не понимая, оказался наверху. Невесомая, плотная и прозрачная влага заполнила дыхательные пути, ветер начал толкаться и трепать волосы.

Грузовой вагон, в котором оказался М, сотрясался и не позволил бы никому высокомерно стоять. Металлические стенки скрипели, и, как могли, поблескивали в матовом свете белого неба. Верха у вагона не было, и он сам по себе был более схож с платформой, чем с вагоном. М выбрался полностью на поверхность, люк под ним со скрипучим вздохом закрылся, и перед глазами появилась долгожданная юная леди, которая никак не оставляла его мысли. С ней была маленькая девочка.

      Девушка стояла у стенки вагона, чуть наклоняясь за край, будто порывалась улететь. Да, именно улететь, а не броситься вниз. Даже кукольный профиль ее лица цеплял радостью, покоем и светлой задумчивостью, ну а когда она повернулась неторопливо взглянуть на М, то на душе от ее взора у него тут же потеплело, и захотелось жить. Ее темные волосы пытался унести ветер, словно хотел такие же, а черные длинные одежды, как вороньи крылья, колыхались в порывах воздуха. Она хихикнула, отправив свою трель по ветру, и снова устремилась мыслями в лес.

– Я себя иногда так чувствую, будто прошлого совсем нет.

      Он подошёл к ней, споткнувшись о лежавшую на полу цепь, встал рядом и стал думать о том, что там за мысли она нашла в этом сером лесу. М посмотрел на ее затылок, находившийся чуть ниже его лица, и отметил про себя, как приятны ему эти колкие и мягкие прикосновения ее волос на ветру. Они пахли по-детски.

– Это значит, что ты счастлива.

      Она посмотрела вниз, чуть улыбнулась, будто увидела на полу кролика или котенка.

– Ну да. Счастлива. Хотя… Наверное не должна бы, учитывая, что это прошлое было совсем не счастливым.

– Хочешь – не хочешь, а оно есть.

      Девушка посмотрела ещё раз на лес, а потом на М.

– Видишь эти домики?

      М о них совсем не думал, но легко переключился с мыслей о ее запахе на мысли о тех точечных руинах, которые где-то совсем далеко, в лесу, пытались акцентировать на себе внимание своим тусклым белым цветом, среди пастельно-черных стволов и ветвей. Она продолжила.

– Мы в одном из таких с семьёй жили. Много лет назад. А я даже и не могу сказать, сколько времени прошло. Год или сто лет?

      Кристина чуть закусила нижнюю пухленькую губу.

– Я помню только отрывками. Пса помню, черного бультерьера. Представляешь, мы жили с ним в одном помещении. Спал он на бордовом коврике, который, впрочем, потускнел и стал просто красным со временем. Мы этого пса так и звали – Пёс. Полы у нас были обшарпанные.. но гладкие, до сих пор слышу стук его когтей о доски. У нас было много одеял.. и много смертей. Пёс одним из первых помер, сорвался со склона на шоссе в горах. Вон там вроде бы.

      Она протянула руку, указывая на гористые возвышения где-то очень далеко. Извилистая дорога читалась размыто.

– Я все не понимаю… Как он мог? Собаки ведь такие ловкие, они даже не спотыкаются.

– Ты потеряла кого-то из родных?

– Брата, маленького.

– Что с ним случилось?

Девушка с грустью опустила глаза, то ли улыбаясь, то ли кусая губы.