– Да ты дуранулся? – оборвала она его. – Что тебе надо от меня?

– С той поры, как я узнал, что ты…в положении, меня не покидала уверенность…

– Даже не надейся. Миша, я не хочу тебя видеть, я не хочу тебя знать; я хочу забыть всё, что было раньше. У меня уже другая жизнь, и я совсем другая. Просто оставь нас в покое.

– Да брось ты. Ну, подумаешь, залетела, но любовь-то не проходит, – он попытался обнять её, но Настя резко пресекла его попытки.

– У нас с Димой всё по любви, а ты не смей рушить наше счастье, – в нетерпении она даже оттолкнула Мишу. – Уходи, я тебя в последний раз прошу.

– Но Настенька… – он потянулся было к ней.

– Уйди, – бросила она ему и скрылась за дверью с табличкой «Ж».

– Уйти? – рассуждал Миша, оставшись наедине. – По идее так-то мож…но. Но, – он осёкся. – Но нет, этот номер не пройдёт. Не пройдёт!

***

Свадебный стол разделился на две в принципе равные части – одна часть, где сидели «уважаемые люди» и к ним присоединившиеся, занятые поеданием праздничных блюд, а вторая часть «местных» гостей была занята игрой в «апельсин». Один из игроков не смог передать его, и апельсин укатился с территории игры.

– Шас всё будет, – уверил жених и пошёл за ним. Но его опередил какой-то парень, который протянул ему находку.

– Вы это искали? – спросил он.

– Да-да, – закивал головой жених и взял апельсин. – От души. Айда к нам играть, что ль?

– Да можно, – согласился он.

Они влились в круг игроков. Игра продолжилась с прежним азартом. Под общий хохот апельсин проходил от подбородка к подбородку – и так по кругу.

– Слышь, – обратился жених к незнакомцу, – а тебя как звать-то нынче? А то неудобно как-то.

– Я Миша. Миша Брехунов, – представился тот. – А ты Дима, насколько знаю?

– Так точно, – они пожали руки, и жених ответил, несколько оправдываясь: – В октябре из армейки вернулся, до сих пор по привычке «так точно».

– В октябре? – переспросил Миша.

– Как щас помню: 3 октября ДМБ. Дембель. Неделю на поезде с Дальнего Востока пилил, и вот 10 октября – дома. Это такой кайф был…ты служил?

– Нет, мне ещё пока шестнадцать.

– Вот слушай, что тебе дед говорит. Если отслужил, то всё – ничего не страшно. Когда приехал, ступил на родную землю – и голова закружилась от счастья. А что – целый год вдали от Родины, это…вообще не по кайфу. И приколи – вот только я сошёл с поезда, и там же на вокзале встретил свою жену!

– Настю? – зачем-то переспросил Миша.

– Да, её. Она сама с матерью приехала с Урала. И вот как встретились, познакомились…поближе. Я её сразу полюбил вот отвечаю, конкретно. Новый год отмечали уже вместе, а потом она говорит: Дим, я беременна.

Жених с жаром и светящимися глазами всё это рассказывал и так увлёкся, что даже не обращал внимания на своего собеседника, который сидел понурый, и продолжал рассказывать, как будто сам себе:

– Так вот, братан, это самое крутое, что может быть в жизни. Мы потом пошли в ЗАГС, но что-то там затянулось – ей же шестнадцать только, и вот собирали справки, то да сё. Мы боялись, как бы она не родила, пока мы тут бегаем. Но всё прошло от души, и теперь у меня две даты главные в жизни – 10 октября и сегодня, 18 апреля, а третья будет, когда Настя подарит мне пацана.

Очередь передавать апельсин дошла до жениха, и он умолк, пока передавал его собеседнику. Миша молча получил, молча передал и после продолжал молчать.

– Да, вот такие пироги, – закончил свой рассказ жених, весь светясь от счастья.

– Интересная история, – ответил после паузы Миша. – Так говоришь, с октября вы вместе?

– Ага.

– Значит, полгода, 6 месяцев?

– Так точно.

– И ребёнок твой?

– Ну а чей же ещё, братан? – со смехом отвечал жених.

– А вот и не факт, что твой, – резко обломал его Миша. С лица жениха медленно стиралась улыбка.

– Как так?

– Вот таким образом.

– Да у неё и не было никого – так, говорила, мол, был ещё на Урале парень когда-то…

– Кто-кто, уж я-то знаю, – и затем Миша добавил тихим и низким голосом: – Я и есть тот парень с Урала.

Гости продолжали шумно и весело передавать друг другу апельсин, время от времени теряя его, и от этого ещё больше веселясь.

Жених мрачно молчал, затем грозно взглянул на Мишу и сказал:

– Ну-ка отойдём.

Извинившись перед гостями, они вдвоём вышли из игры, отошли от стола и остановились.

– Ну и что ты там хотел сказать? – начал нахмуренный жених.

– Я её прошлый парень, мы с ней встречались как раз до начала октября, пока она не уехала, но я знаю, что связи у неё были не только со мной. Настя гулящая, и ещё неизвестно, от кого она залетела.

– Мы сейчас это проверим. Настя! – он позвал невесту, которая как раз возвращалась к столу. Она подошла и осеклась, снова увидев Мишу. – Настя, ты знаешь его? – Та, собрав свои силы, ответила мужу в глаза:

– Да, мы с ним дружили когда-то.

– Так, хорошо, – жених начал заводиться. – Этот парень говорит, что спал с тобой (Настя молчала). А ты, – муж указал на неё, – не только с ним, и вообще спала с каждым встречным, и сама не знаешь, от кого ждёшь ребёнка.

– Что? – искренне удивилась Настя, да так громко, что гости прекратили играть и затихли: – Это наглая ложь! – и повернулась к Мише: – Ишь ты какой, прям полиция нравов. Значит, когда ты с Копейкиной шарахался – это было ничего, нормально. Когда с ней по киношкам, по кафешкам, и дома у неё тусил – это нормально. А я тебе прощала, думала, одумаешься – но нет! Ты говорил – любишь меня. Да фигушки. Ты только себя любишь и больше никого. Даже на мать тебе плевать. Чёрствый, мелочный. Эгоист! – затем она повернулась к жениху. – А я его любила, правда, но я уже не могла терпеть. Тут как раз мама после развода собралась переезжать к тёте Зое, как вовремя! Он же даже не спохватился сначала, а потом было поздно. Я встретила тебя, Дима, – она провела по щеке мужа, – и поняла, что ты – настоящий, ты не предашь, у нас начнётся другая, новая жизнь, а этот…пришёл на свадьбу…и нагло врёт…что я… – Настя не выдержала, плюхнулась на стул и заплакала.

Дима протянул невесте платок, а затем угрожающе прошипел Мише:

– Через минуту во дворе. Поговорим.

***

Миша, недолго думая, направился к «уважаемым людям». Те весело о чём-то болтали, попутно опустошая блюда на столе.

– На днях Пал Иваныча видел, – рассказывал Серёга Завитушкин. – Со стадиона с сумкой шёл.

– О, этот пёс, наверно, всю команду уже потравил. А я-то думаю, чой-то они последний матч проиграли, – Костян был как никогда в ударе.

– Слушайте, тут такое произошло, – явился в этот момент Миша.

– А чего? – повернулся к нему Костян и следом все остальные.

– Я сам слыхал только что. Закурганские назвали нас «лошками».

– Чо? – не понял Костян, да и не только он.

– Да, прям так и сказали: «да эти лошки ничего не смыслят».

– Кто лошки? Мы лошки?! Да мы ща устроим, – Костян резко вскочил. – Где они?

– Во дворе ресторана.

– Да мы их разнесём тут всех! Айда-те! Докажем, что мы настоящие уважаемые люди! – вся толпа встала со стола и направилась к выходу.

Во дворе их действительно уже ждали «закурганские» – человек десять. Стенка на стенку, район на район.

От «закурганских» вышел вперёд жених Дима.

– Какие люди! Неужто ль это те самые «уважаемые люди»? Где ваш Костян?

– Тут он я, – Костян также вышел вперёд.

– Ага, отлично. Мы наслышаны, что вы живёте сами по себе, разборок нет, тишь да гладь. Так вот учтите – мы не такие, мы можем и по хребту дать. Так что имейте ввиду. – Жених Дима поравнялся с Ксюшей Костиной и спросил: – Слышь ты, где твой…, – но его оборвал Костян.

– Слышь, Дима тебя там вроде, да? Ты не гони, а лучше объясни – с чего это мы «лошки»?

Дима переглянулся со своими.

– Мы такого не говорили.

– Разве? А нам передали, что говорили!