– Ты слышишь? – Али насторожился, его голос дрожал и ломался. – В колодце словно что-то зашуршало. Но там ведь не мог кто-то спрятаться? Может быть, зверёк какой-то упал и выбраться не может?

Он затравленно оглянулся.

– Кажется, я перенервничал. Представляешь, мне показалось, что погонщики и охранники внезапно открыли глаза и уставились на меня стеклянными, мёртвыми, красными глазами. Кошмар какой! Зря мы всё это затеяли!

– Это ты затеял, а не мы, – задрожал Шахрияр, пытаясь внушить себе, что дрожь по телу вызвана холодным порывом ветра.

– Да знаю я! – заорал тот, даже ногой топнул, как маленький капризный ребёнок.

– О, давай, ещё покричи! Может, ты ещё не всех разбудил, – начал бушевать Шахрияр. – Какие тебе приключения и подвиги? У тебя ещё материнское молоко на губах не обсохло, молокосос.

– Как ты меня назвал?!

– Как слышал, так и назвал. Или ты у нас ещё и глухой? Ты никчемный, понял? Ничтожество, – Шахрияр сам не знал, что вызвало в нём такую ярость. Возможно, страх? Ведь впервые в жизни он чего-то боялся так сильно, и это приводило в неистовство. – Сам иди домой, понял? Забейся в угол и плачь. Или попроси своих коз защитить тебя, если родители не смогут.

– Поцелуй меня в зад! Я пришёл сюда не для того, чтобы позорно уйти ни с чем, так и знай. Чтобы ты всё загрёб себе, да? Не получится. Тут моя судьба решается, и я никуда не уйду, даже если сюда припрётся сама Королева Мёртвых!

Шахрияр замолчал. Ему казалось, что все силы ушли на этот бесполезный спор. И ещё он удивился, что они не перебудили весь лагерь, устроив разборки с воплями и проклятиями. Отличные из них воры, ничего не скажешь. Тихие и незаметные, как ночные тени. Да уж!

– Ладно, раз мы уже тут, пошли, что ли, – тихо произнёс Шахрияр, ощущая себя, как в дурном сне. Он и сам слышал, что его голос звучит очень неуверенно. "Зря мы на это решились", – в его душе накапливался страх.

Как ни странно, никто не проснулся. Даже охранники, которые всегда спали более чутко, чем купцы и погонщики, так как от этого зависели их жизни.

Пригнувшись, они прокрались на полусогнутых мимо всего лагеря, пока не дошли до животных. Верблюды расположились на песке, улёгшись на боку, подогнув ноги, прижавшись друг к другу, вызывая у Шахрияра странное умиление. Ему хотелось подойти и погладить кого-нибудь. Вьючные мулы, насторожив уши, стояли неподалёку.

– Вот мы и пришли, – прошептал Али и тут же вцепился в ближайшую сумку вьючного мула. Стройное и сильное животное стояло на одном месте и смотрело на него глубокими чёрными глазами.

– Давай и ты, – предложил он приятелю.

Шахрияр фыркнул, достал из-за пояса-кошелька небольшой острый нож, который когда-то нашёл в оазисе рядом со скелетированным трупом в истлевшей одежде, и взялся за другую сумку. Второе животное меланхолично стояло на месте.

– У меня перец, – радостно прошептал Али, радостно забыв о недавней ссоре. – Ой, я сейчас чихну! – он и вправду расчихался.

"Неудачливый вор – это судьба", – покачал головой Шахрияр. Ему всё больше и больше казалось, что это просто дурной сон.

– А я нашёл монеты, – сообщил он Али, достав приятно звякнувший кошелёк. – Кажется, это золото. Под светом Луны они кажутся алыми, но это точно не медь. Наверное. Я не умею видеть в темноте.

– Придурок! – выругался Али сквозь зубы, но очень эмоционально. – И зачем я тебя с собой брал? Знаешь, если нас поймают и убьют, это будет только твоя вина, так и знай.

– Давай, поговори ещё. И, желательно, погромче. Может, тебя ещё не все караванщики услышали, – язвительно заметил Шахрияр. – Или кто-то из охранников тугой на ухо!

– Ладно, бери деньги и пошли. Если что, поделимся. Ты ведь поделишься со мной, правда?

– Возможно, – отозвался тот. – И вообще, тебе не кажется, что всё это сон?

– Ты что, какой ещё сон? – возмутился Али.

– Ну, мы стоим посреди лагеря караванщиков, разговариваем чуть ли не во весь голос, а они спят и спят? Или просто давно уже проснулись и смеются над нами? Предвкушая, как они нас схватят и прикончат? Но тогда не ясно, почему они медлят. Или знают, что нам некуда идти: только в пустыню на верную смерть или обратно в деревушку, где просто невозможно затеряться и спрятаться? Разве что под землю зарыться, но мы ведь не огненные крабы, верно? Подожди, – Шахрияр застыл, даже забыв о золоте. – А они все точно живые? Ты их случайно не того… Не убил? Может, в воду что-то подмешал, а? Какое-нибудь ядовитое растение? Или угостил плодами, которые вкусные и свежие, но убивают так же верно, как стрелы и кинжалы?

– Друг, ты пугаешь меня, – пробормотал ошалевший Али. – Но ты прав, есть в этом что-то странное. И неправильное. Или это, правда, кошмар? Поэтому и небо чёрно-красное, и Луна… Тоже неправильная. Давай, я проверю, а? Осторожно подкрадусь к кому-нибудь из каравана и посмотрю, что с ним. И, да, я ничего никому в воду не добавлял. Водой, кстати, твой отец, Мустафа, распоряжается. Или ты на него тоже думаешь?

– Нет, конечно, – покачал головой Шахрияр. – Ему-то это зачем?

– Ну, как? – прошептал Шахрияр, внимательно следя за манипуляциями слишком нервного приятеля.

– Да вроде живы, только спят странно, с открытыми глазами. И в их глазах красная Луна отражается. Страшно, аж жуть! Посмотреть хочешь?

– Нет, спасибо, я тебе и на слово поверю в этот раз, – мрачно отозвался рыжеволосый юноша.

– Да, спят они крепко. Так, что мы могли бы каждому горло перерезать – а они бы ничего не заметили. Хочешь попробовать?

– Спасибо, не хочу. И тебе не советую, – раздражённо отозвался Шахрияр. – Думаешь, никто ничего не заподозрит?

– А кто что может заподозрить? – искренне удивился Али. – Ну, пропал очередной караван в пустыне, так что? Нашу пустыню и так владением Королевы Мёртвых величают.

– Я не хочу никого убивать! – зло воскликнул Шахрияр. – Кажется, тебе прямая дорога в разбойники.

– Ладно, – уже не стесняясь, Али взял сумку, раскрыл её, засунул в неё свою добычу и распотрошил ещё несколько. – Эту, я, пожалуй, всё-таки смогу уволочь, – тяжело дыша, заметил он, с трудом взваливая набитую монетами и мешочками с пряностями седельную сумку из добротной кожи. – Может быть, кто-то из наших всё-таки им что-то подлил? Тогда, возможно, кто-то из них прямо сейчас тут шарится, но я никого не вижу. Ладно, пошли уже, – он встал на ноги.

– Подожди, мне показалось, будто я слышал женский голос. Да-да, кто-то зовёт меня! – воскликнул рыжеволосый, взволнованно и растерянно оглядываясь по сторонам.

– Ну, что опять-то с тобой?! – застонал Али, качая головой. – Все тут спят! И нет в караване никаких женщин, кроме той старухи, я специально узнавал. И если в младенчестве, когда с небес падал, ты головой об камень ударился, то лучше из дому вообще не выходи, а то мало ли что померещится.

Шахрияр его не слушал, кругами обходя спящий лагерь и старые каменные дома, напоминающие гробницы. Конечно, им было далеко до древних захоронений фараонов, но в алой полутьме зрелище и вправду было жутковатое.

– Я точно слышал, что она меня звала!

– Она?

– Да, та самая рыжеволосая красавица, которую вы старухой обзываете. Мне назло, наверное. Зачем вы так со мной? Разве не понимаете, насколько это для меня важно? Я же всю жизнь ожидал её зова! И вот она пришла ко мне. Кстати, вот она, стоит возле белого коня с серебристой гривой.

– Это… Это просто ненормально! Откуда тут девушки в белых саванах и с белыми лошадьми неизвестной породы? – бормотал Али, пытаясь то ли сесть на четвереньки, то ли отползти, то ли слиться с местностью. – Давай когти драть, что ли? Кажется, это призрак. Или сама Королева Мёртвых! А ей лучше не попадаться, всем известно, что она людей жрёт. И нас слопает – и не подавится. А её конь наши косточки обгрызёт с громким чавканьем. Ужас, что будет. И глаза у неё жёлтым горят, как у дикого зверя.