Она была сегодня красива. Очень красива. Высокая причёска открывала стройную изящную шею, длинные серьги покачивались и звенели при каждом повороте головы… Перехватив его взгляд, Кетеван спокойно улыбнулась — без тени фамильярности, никак не афишируя их недавнюю встречу. Он сдержанно кивнул в ответ.
— У-у-у, какой ты стал! — галдели между тем однокурсники.
— Саня, тебя что, заморозили? — укоризненно поинтересовался Генка Огурцов, похлопывая себя по объёмному пивному животу. — Мы все толстые, лысые и морщинистые, а ты как будто мальчик двадцатилетний…
— Это на него так ностальгия по юности действует, — многозначительно протянула Анжела. — Романтические воспоминания и всё такое…
Вот же язва, подумал он мимолётно, впрочем, не особо удивляясь — это было вполне в её репертуаре.
— Саша, — волновалась рядом Катюша Мельникова, — а ты дашь автограф для моей дочки? Она твоя безумная фанатка. Все мои студенческие фотки, где есть ты, по сто раз на дню пересматривает.
— А сколько лет дочке? — улыбнулся Белецкий.
— Шестнадцать… Зовут Лиля, — подсказала она, торопливо подсовывая ему ручку и блокнотик. — Напиши что-нибудь тёплое, искренннее… она с ума сойдёт от счастья. Она же мне дома сегодня истерику закатила, тоже хотела на эту встречу прийти. Я еле отмазалась. А можно ещё и селфи с тобой сделать?..
— Ой, нет, пожалуйста, только не селфи, я это ненавижу… — начал было он, но, заметив её жалобно захлопавшие ресницы, со смехом сдался.
— Ну ладно, делай, бог с тобой. А с дочкой приходите на любой мой спектакль. Я с ней с удовольствием пообщаюсь.
— Ой, правда? Было бы здорово…
Приехать на встречу смогли далеко не все. Многие и вовсе покинули Москву сразу после выпуска, и разыскать их не удалось даже через соцсети. Очень хотелось верить, что они блистали сейчас где-нибудь на подмостках в родном Саратове или какой-нибудь Вологде…
В целом, если не считать лёгкого, едва уловимого дискомфорта от близкого присутствия Кетеван, вечер намечался вполне приятный. Белецкий даже искренне развеселился и завертел головой, разыскивая дражайшего приятеля своих студенческих лет.
— А где Жорка? — спросил он. — Не приехал?
— Да вон же он, — хмыкнула Анжела, — в караоке надрывается, весь репертуар Лепса уже перепел..
Ничего себе. Он ведь видел старого друга, но не узнал его! Впрочем, и немудрено было не узнать — роскошную шевелюру Жорки сменила не менее роскошная, будто отполированнач лысина. Дождавшись паузы между куплетами, Белецкий махнул рукой, привлекая его внимание.
— Саня!!! — взревел Жорка прямо в микрофон, сбившись с ритма, и едва не свалился со сцены. Через пару мгновений он уже сжимал друга в крепких медвежьих объятиях.
— Ты совсем не изменился, гад, — радостно воскликнул он. — Я-то думал, это просто фотошоп… А ты и вживую красавец. Вот же с-с-скотина!..
— Где твои златые кудри, Иванов? — засмеялся Белецкий. Тот довольно погладил себя ладонью по лысине и пояснил:
— Играю бандитов в сериалах про ментов и братков из девяностых. Это моё пожизненное амплуа. Приходится и внешне соответствовать…
Что ж, Иванов, по крайней мере, нашёл себя в профессии. Странно, что они с Белецким никогда не пересекались на съёмочной площадке… но, впрочем, мало ли снимают сериалов!
Остальные однокурсники оказались не так удачливы. Кто-то совсем оставил актёрское дело, занявшись бизнесом или даже работая в офисе. Хранившие же верность полученному образованию реализовывали себя по-разному. Одни выступали в телевизионных ток-шоу, играя в искренность и рассказывая всякие скандальные истории якобы из жизни, а на самом деле заранее прописанные в сценарии. Другие работали аниматорами на праздниках. Кое-кто, вроде Генки Огурцова, и вовсе подвизался в кукольном театре.
— Я — звезда культового спектакля “Теремок”, неужели ты не слышал обо мне? — с плохо скрываемой грустью поделился он с Белецким, маскируя шутливой фразой всю ничтожность и никчемность своего положения. — Блистаю в роли Зайчика-побегайчика и срываю овации от четырёхлетней сопливой публики… На что просрано полжизни, х… знает, — добавил он с досадой.
— А ты, Сашка, у нас везунчик, — вздохнул кто-то с тщательно завуалированной завистью. — Как попал в кино во время учёбы — так и продолжаешь сниматься… Ты же с того исторического сериала взлетел, верно?.. “Петербургские трущобы” — ну, где ты корнета играл?.. Первая роль — и сразу знаковая…
— Нет, — улыбнулся Белецкий, — до этого ещё реклама жвачки была.
— Точно! — вспомнила Оля Савицкая. — Я на ютубе пару месяцев назад наткнулась на рекламные ролики девяностых годов. Там и твоя реклама тоже есть! Ты там такой молоденький, хорошенький… И песня эта, помнишь? Привязчивая, зараза! “Нежность дыхания, свежесть дыхания…”
— Припоминаю, как ругал тебя за эти съёмки, Саша, — усмехнулся Мастер. — Очень боялся тогда, что ты растратишь свой талант на подобные коммерческие поделки… К счастью, ты умудрился избежать соблазна лёгкой наживы. Я горжусь тобой, мальчик, так и знай!
Самойлов, конечно, сильно сдал за эти годы. Ему уже исполнилось семьдесят пять. Но он старался держаться молодцом, сохраняя ясный ум и трезвую голову. К сожалению, пробыл он вместе со своими бывшими студентами недолго — через несколько часов улетал в Италию на какой-то кинофестиваль. Но за это время Мастер умудрился очень тепло пообщаться с каждым из них. Постарался сказать всем что-то ободряющее и вдохновляющее… Даже если он и был разочарован тем, что далеко не все птенцы его гнезда пошли по актёрской стезе — то виду не подавал. Они все были равны для него — равно-ценны, равно-дороги. Даже Нижарадзе, одна из самых талантливых его студенток… хоть она и бросила училище незадолго до диплома.
На прощание ученики подарили ему именные часы на цепочке — в память об этой встрече. Кто знает, когда в следующий раз им удастся вновь увидеться… да и удастся ли?
— Рубен Константинович, я за рулём, давайте отвезу вас в аэропорт? — предложил Белецкий, поскольку единственный в этой компании не пил, и к тому же, уже подумывал о том, как бы потихоньку слиться: хорошенького понемножку… Но Мастер покачал головой, сообщив, что уже заказал такси.
— Оставайся, Саша, — сказал он. — Пообщайся с друзьями… я думаю, многим из вас есть, что вспомнить и что рассказать друг другу. На все вопросы должны быть получены ответы, — добавил он многозначительно. — Не стоит тащить непосильный груз прошлых лет за собой…
Пока Белецкий ломал голову над тем, что могли изначать эти слова, на освободившийся рядом с ним стул пересела Кетеван. Сама, без приглашения. Он мог не поворачивать головы, она могла не произносить ни слова — всё равно он угадал бы её присутствие. Белецкий ощущал его буквально физически. Вся лёгкость, всё то оживление и приподнятое настроение, что владели им до этого, моментально испарились. Отмалчиваться и дальше делать вид, что не замечает её, не представлялось возможным. Мастер прав — нужно получить, наконец, ответы на все мучающие его вопросы…
Белецкий медленно, с огромным усилием, заставил себя повернуться и посмотреть ей в глаза.
— Галь, я тут! — Вера весело помахала ей рукой из-за уже облюбованного столика. Галинка махнула в ответ и поспешила в заданном направлении. Они тепло обнялись.
— Классно выглядишь, — сказала Вера.
— Ты тоже, — искренне отозвалась Галинка.
— Ох, куда там, — отмахнулась певица со смехом. — Я и так набрала за беременность двенадцать килограммов, никак не могу их сбросить, просто кошмар… Рома уверяет, что мне идёт, но… — она страдальчески закатила глаза.
— Да нет же, ты правда потрясающе выглядишь, — заверила Галинка.
Несмотря на довольно существенную — пятнадцатилетнюю — разницу в возрасте, ей всегда было легко и приятно в компании этой красивой обаятельной женщины. Обе быстро нашли общий язык и, хотя знакомство их состоялось благодаря Белецкому, они спокойно продолжали общение уже без него. Пригласить Сашину жену в свой театр было именно Вериной инициативой, с которой она пошла к главрежу, и тот поддержал её.
