– Спасибо, – вставая рядом, шепнула я.

– Что же, неплохо, – громыхнула Мохини, – Но было бы еще лучше, если бы не теряла сосредоточенности. Следующая!

Пробираясь между девочками, неуклюжая Падма растолкала всех. На каждой из нас красовались полосы зеленой краски, а она сама оказалась испачкана с ног до головы, словно праздновала Холи.

Мохини на нее даже не взглянула и снова встала пред нами.

– Смотрите внимательно, – призвала она к порядку перешептывающихся девочек, и все взгляды обратились к ней.

Мохини взмахнула руками в красивом жесте и прикоснулась к мочке уха, будто надевал сережку.

Мы должны были повторить, при этом самим не испачкаться краской с браслетов и не испачкать соседок. Когда у нас получилось прикоснуться к мочке одновременно, Мохини усложнила задание – мы снова должны были пройти мимо друг друга уже выполняя это движение и опять никого не задеть.

От напряжения у меня тряслись ноги и руки, но все-таки я смогла пройти и на этот раз никлого не задеть.

– Молодцы! – хлопнула Мохини в ладоши так, что мне показалось будто мощеный двор закачался. – Можете идти, а ты, – она ткнула пальцем в раскрашенную разными цветами Падму, – останешься отмывать браслеты.

– Но тогда я не попаду на урок Пратимы, и она не разрешит больше их посещать, – воскликнула Падма. – Пожалуйста, позвольте мне сейчас уйти, а после занятий я приду и все отмою, – несчастная сложила ладони и поднесла их к склоненному лбу.

– Об этом надо было думать до того, как лениться на моих занятиях, – жестко отрезала Мохини. – Неужели другие девочки должны заниматься с грязными браслетами, потому что ты хочешь попасть на урок? Идите, вы же не хотите тоже пропустить урок? – прикрикнула она на нас, а потом повернулась к Падме. – А ты приступай к работе.

Не решаясь ослушаться, мы вереницей потянулись в комнату и спиной чувствовали несчастный взгляд устроившейся на полу Падмы.

Взмокшие и перепачканные, мы пришли на урок Пратимы и, толкаясь, рассаживались на настилах.

Учительница уже ждала нас с новой охапкой трав.

– А где Падма? У нее долг со вчерашнего дня, – она обвела нас суровым взглядом и уставилась на пустующее место.

– Ее задержали на предыдущем уроке, – отозвалась кто-то из девочек.

– Значит, она не так уж и хотела попасть на мой урок, иначе, занималась бы более прилежно и не заслужила наказания, – Пратима потеряла всякий интерес к отсутствующей ученице. – Что же, начнем, – обратилась она к нам. – Нейса, ты у нас новенькая. Проверим, как ты усвоила вчерашний урок.

Пратима вытащила из пучка веточку с узкими, словно иголки, короткими листиками и ярко-красными горошинами ягод.

Я облегченно выдохнула – благодаря красивому сочетанию светлой зелени и ягод, запомнила это растение и сейчас бодро рассказывала, что в нем ядовиты и листья, и побеги. Даже нахождение рядом с ним в течение длительного времени может привести к смерти. А если подать напиток в кубке, изготовленном из его древесины, то принявший угощение не будет больше ни есть, ни пить.

– Молодец, – скупо улыбнулась Пратима и уже поднимала следующую девочку, а я, смущенная от того, что удостоилась похвалы, села на место, и Малати тайком пожала мне руку.

Учительница опросила еще несколько девочек, рассказала про новые растения, и в коридоре послышался шум шагов, извещавший о наступлении обеда.

Все оживленно завозились, а Пратима пошла открывать дверь. В проеме показалась Падма. По девочкам прокатился шепоток, а бывшая ученица стояла потупив голову и не глядя на нас.

Учительница забрала еду и захлопнула дверь. Ели тихо, без обычных шуток. То, что нас стало меньше на одного человека, давило каменной плитой.

После обеда мы опять вышли во двор. Солнце садилось и на улице было намного свежее, чем в раскаленных стенах жилой части храма. К тому же, поливая растения и рыхля землю, мы брызгались друг в друга и от этого тоже становилось чуточку прохладнее. Теперь я уже не бездумно смотрела на цветы и кусты. Я знала чем они опасны и обращалась аккуратно, стараясь не задевать листья и цветы некоторых из них. Глядя на тонкие нежные лепестки с яркими прожилками, резные прозрачные листья или сочные ягоды, не верилось, что такая красота может нести смерть. А вот незнакомые растения по-прежнему обходила стороной.

– Молодец, Нейса.

Я удивленно обернулась – Пратима стояла и смотрела, как я огибаю высокие стрелки с ярко-синими цветами.

– Это аконит, он ядовит и легко впитывается через кожу. Ожогов ты не получишь, но можешь почувствовать себя плохо, а перед вечерним молоком это будет совсем лишним.

Похвала учительницы была приятна, и я смущенно потупилась, а сзади раздался короткий смешок. Обернувшись, увидела удаляющуюся спину Ратны. Еще в танцевальном зале, когда Малати ускользнула от ее браслетов и помогла мне, девочка стала на нас недовольно коситься. И я решила на всякий случай держаться от нее подальше.

После длительного и веселого купания, мы отстояли обязательную вечернюю молитву и пошатываясь от усталости вернулись в комнату, а там каждую ждал неизменный кувшинчик молока с капелькой желтоватой жидкости.

Уснула я сразу, как легла, но точно помню, что подруга была рядом. Проснулась посреди ночи, потому что показалось слишком много места. Рядом со мной было пусто – Малати опять исчезла. Сон куда-то пропал, я немного поворочалась, но боясь разбудить соседок, встала и тихонько вышла в коридор. Я решила дождаться подругу у лаза, но плохо помнила дорогу и, заблудившись в узких коридорах, оказалась в тесном проходе между двумя строениями и даже не поняла какими.

Соображая, как выбраться из лабиринта переходов, я прислонилась к стене и увидела какое-то движение в противоположном конце пролета. Испугавшись, что мое присутствие обнаружится, я вжалась в каменную кладку. Темная фигура дошла до середины и, присев, что-то делала у стены. Я постаралась стать как можно более незаметной, но тут что-то меховое коснулось босых ног. Желая удержать вскрик, я зажала рукой рот и обратила на себя внимание незнакомца. Он подлетел ко мне и больно схватил за руку.

– Ты что здесь делаешь? – у незнакомца оказался детский голос, да и рост такой же. – Шпионишь за мной? – покрывало сползло с головы, и в рассеянном свете луны я увидела блестящие глаза Малати.

Я чуть не бросилась ей на шею, но подруга меня остановила.

– Ты зачем здесь? – чуть ли не зло продолжала спрашивать она. – Сейчас побежишь доносить учителям или до утра подождешь? А, может, хочешь меня обокрасть?

– Что? – я растерянно хлопала ресницами. – Малати, это же я, Нейса! – я схватила ее за руки. – Я проснулась, но тебя не было. Я волновалась, не могла уснуть и пошла тебя встречать, но заблудилась. Малати, мы же подруги. К тому же, что у нас есть? Что я у тебя могу украсть?

– Пойдем, – в темноте сверкнули белоснежные зубы, и я почувствовала на руке пальцы подруги.

Малати подвела меня к тому месту у стены, где она что-то делала до того, как обнаружила мое присутствие. Вынула из кладки нижний камень – за ним оказалась деревянная коробка. Подруга достала ее и, развернув уголок покрывала, на миг показала мне, а потом положила в шкатулку горсть монет.

– Я заработаю много денег, выйду замуж и уйду отсюда, – прошептала она.

– Где?! – прошептала я после того, как прошло изумленное онемение. Подруга только подмигнула.

Время слилось в один сплошной нескончаемый день. Мы молились, перетирали травы, изучали и поливали растения, на дрожащих от утомления ногах возвращались с уроков танцев. Казалось, что это не закончится никогда, но, наконец, наступил долгожданный выходной.

После омовения и утренней молитвы все учителя и наставники куда-то ушли, и мы остались предоставленные самим себе. Кто-то из девочек лег спать, несколько убежали к пруду и плескались там, а я решила попрактиковаться в танце, тем более, что на последнем уроке получила замечание за то, что когда надо было замереть неподвижно, у меня начали трястись колени.