На следующее утро Виктор принёс ей завтрак в постель, и она снова чуть не расплакалась от благодарности, которую испытала к нему.

— О, нет-нет! — воскликнул Виктор, когда на её опухшем личике снова заблестели слезинки. — Сегодня я не позволю вам, мадемуазель, реветь, — последнее слово он произнёс с грассирующей буквой «р». Гермиона рассмеялась и воодушевлённый её настроением, он продолжил говорить с французским акцентом. — Ведь у вас сегодня день рождения!

— Ты не забыл! — поражённо воскликнула Гермиона.

— Как же можно, мадемуазель?! — театрально возмутился Виктор. — А потому, сегодня с вашего позволения, мы отправимся в плавание на остров Джерси!

Гермиона так залилась смехом, что расплескала апельсиновый сок по подносу. Виктор лёг рядом с ней и взял её за руку. Она посмотрела на него и замерла на одно мгновение. Глаза Виктора, обращённые к ней, были переполнены любовью. Гермиона провела рукой по его щеке и поцеловала в губы. Она не испытывала к нему ничего.

На острове Джерси, после осмотра крепости они отобедали в чудесном ресторане, где для них играли заранее приглашённые Виктором музыканты. Наевшись, напившись и натанцевавшись вдоволь, они пошли гулять на пустынный песчаный пляж в самом прекрасном расположении духа. На улице было прохладно, но они всё равно расстелили покрывало прямо на влажном песке и сидели, глядя, как чайки кружат над волнующимся морем.

— Так, а теперь главный подарок! — торжественно произнёс Виктор, роясь в карманах куртки.

— О, Мерлин! Неужели что-то ещё? Ты просто сошёл с ума! — засмеялась Гермиона.

— Ага, нашёл! — победно воскликнул он и выудил из внутреннего кармана небольшой кожаный мешочек.

Он протянул его Гермионе, и та с улыбкой начала развязывать верёвочки. Мешочек был тяжёлый, и через несколько мгновений она вынула из него увесистый серебряный кулон на такой же серебряной простой цепочке. Кулон был весьма необычный: основой ему служил плоский диск, усыпанный буквами неизвестного Гермионе языка, соединяющийся в верхней части с цепью благодаря выпуклому полукольцу украшенному филигранью.

— Это древний амулет с моей родины. С Балкан, — произнёс Виктор. — Моя семья относится к банатским болгарам, что вышли из кочевого народа чёрных булгар. Надписи на амулете написаны на ранне-булгарском языке. Здесь говорится: «Даруется благоденствие всякому, кто откроет сердце своё». Точное время создания этого амулета мне неизвестно. Знаю лишь, что на него наложены особые чары, благодаря которым он сохранился до наших дней в первозданном виде. Как и гласит надпись, он призван даровать благоденствие своему владельцу в том случае, если тот будет готов открыть своё сердце.

— Но это слишком дорогой подарок! — воскликнула Гермиона, с ужасом посмотрев на Виктора. — Я не могу принять его! Пусть этот амулет останется у тебя! Я хочу чтобы он принёс благоденствие тебе!

Она протянула ладонь на которой лежал амулет Виктору, и тот мягко накрыл её своей рукой.

— Милая Гермиона! Я носил этот амулет долгие годы, но боялся открыть своё сердце. Сделать это помогла мне ты, чем принесла мне благоденствие, которое я испытываю каждую секунду своего существования на протяжении всех этих дней. Ни один амулет не заставит тебя благоденствовать вдали от любимого человека и одновременно с этим ни один амулет не сможет заставить этого самого человека испытывать к тебе ответное чувство. Помог ли мне амулет или нет? Я не знаю, но я встретил тебя в поезде именно в тот день, когда решил отправить его на морское дно. И если это всего лишь безделица — что ж… Пусть она напоминает тебе обо мне всякий раз, когда ты будешь смотреть на неё, хотя я искренне желаю тебе обрести счастье и суметь вновь открыть своё сердце тому, кто будет этого достоин.

— Виктор! — из правого глаза Гермионы выкатилась слезинка, которая оставила влажный след на её щеке.

Виктор нежно поцеловал этот след. Обхватив голову Гермионы обеими руками, он приник к её губам со всей страстью, на какую только был способен. Он целовал её так, словно припал к источнику жизни, желая испить её до конца, насладиться ею, пока у него ещё была такая возможность, и Гермиона решила, что обязательно будет счастливой, чего бы ей это ни стоило.

***

Последняя неделя в Сен-Мало пролетела быстро. Виктору пора было отправляться в Шармбатон, а Гермиона ещё хотела заехать на пару дней в Ренн. В день перед отъездом, собирая чемодан, она в одиночестве стояла посреди комнаты и с задумчивостью рассматривала подаренный Виктором амулет.

— Почему ты совсем ничего не чувствуешь к нему? — вполголоса спросила она саму себя. — Ну, почему же? Он нравится тебе как человек, он нравится тебе как любовник, он любит тебя, в конце концов!

Схватившись за голову от накативших чувств, она села на край кровати.

— У него абсолютно нет ни единого изъяна! — продолжила она уговаривать себя. — Он так чуток, обходителен, нежен, страстен! О, Мерлин! Виктор просто идеальный! Чего же тебе не хватает?

Гермиона с досадой посмотрела на амулет и, погрузив его в кожаный мешочек, аккуратно положила в чемодан. Через мгновение дверь отворилась, и в комнату вошёл Виктор. Она посмотрела на него, ещё не до конца стерев со своего лица огорчение.

— Что-то случилось? — поинтересовался он будничным тоном.

— Мне было хорошо все эти дни, правда, — Гермиона поднялась с места и обняла его.

Сердце её осталось холодным даже теперь.

— И мне, — вздохнул он. — Но мы ведь прощаемся не навсегда?

— Конечно, — сказала она. — Однако я навряд ли смогу выбраться во Францию в ближайший год ещё раз… Дома предстоит много работы. У меня есть возможность поучаствовать в одном проекте для министерства, к тому же нужно заняться публикацией своих наработок.

— Я всё понимаю. Просто пиши мне иногда, хорошо? — сказал он, и, усмехнувшись, добавил: — Кажется, я уже когда-то это говорил.

========== Глава 2. Холодный приём ==========

Виктор уехал в Шармбатон, а Гермиона наконец-то добралась до Ренна, где провела два дня перед отправлением в Британию. Погода стояла замечательная, так что она много гуляла и старалась не думать о своей жизни. Одиночество ей внезапно пришлось по душе, и она поняла, что за последние дни немного устала от Виктора. Гермиона не могла испытывать к нему ту любовь, которую он от неё ждал, за что неосознанно винила себя. Теперь же она позволила себе расслабиться полностью.

О том, что свой отпуск она провела с Крамом, Гермиона не жалела. В конце концов, ей было необходимо сменить обстановку и компанию. Если бы путешествие с самого начала сложилось по задуманному ею плану — не факт, что она бы позволила себе получить от него удовольствие. Виктор не давал ей полностью погружаться в свои тягостные размышления, однако, чем ближе она была к возвращению домой, тем сильнее сжималось сердце при мысли о Хогвартсе и Снейпе.

Сидя в кафе на перроне одного из пересадочных пунктов она держала в руках письмо Северуса, которое тот ей прислал ещё в день её рождения. За последние дни она перечитала его много раз:

«Здравствуй, моя милая девочка! На Хогвартс уже опустился сумрак, и стрелки часов перевалили за полночь, а значит, наконец-то наступил этот чудесный день. День, который стал для меня священным, потому что именно сегодня родилась ты. Где бы и с кем бы ты ни была в этот или любой другой день, я желаю тебе быть счастливой. Потому что, будучи уверенным, что ты счастлива, счастье обретаю и я сам. Ц. С.»