Люциус убрал руку с головы Гермионы и, тяжело вздохнув, обратил на неё свой затуманенный взгляд.

— Может быть, перейдём в спальню? — поинтересовался он спустя мгновение. Гермиона никогда ещё не видела Люциуса Малфоя таким. Надменность испарилась с его лица, теперь он был спокойным и расслабленным. Гермионе даже стало смешно от того, как он легко «обнажился» перед ней. Казалось, он и правда думал, что она решила провести с ним ночь.

— В спальню? — насмешливо уточнила Гремиона, протерев рукой свои распухшие влажные губы, на которых ещё остались капли его спермы. Она прикрыла глаза и, поднимаясь с колен, засмеялась лёгким журчащим смехом. На лице Люциуса отразилось удивление, рот его изумлённо приоткрылся.

— Доброй ночи, мистер Малфой, желаю вам успешного учебного года! — с этими словами Гермиона покинула его покои.

***

В пятнадцать минут четвёртого Гермиона ворвалась в свою комнату. Не расстегнув молнии, она яростно сорвала с себя надоевшее ей белое платье. Нитки на швах треснули. Быстро ополоснувшись под душем и особенно тщательно почистив зубы, Гермиона вытащила из-под кровати чемодан и, распахнув шкаф начала кое-как упаковывать свои вещи.

— Чёртов Хогвартс! — приговаривала она. — Чёртов Малфой! Чёртов… — на секунду она замерла. — Чёртов Снейп! — Гермиона с силой рванула молнию чемодана и та разъехалась.

— Ненавижу! — воскликнула она и упала на чемодан, заливаясь слезами.

Утром перед уроками Гермиона заглянула к Северусу. Уехать, не попрощавшись с ним, она не могла. Не став задавать ей лишних вопросов Снейп проводил Гермиону до железнодорожной станции Хогсмид, где она села на утренний поезд и отправилась в Лондон.

Спустя два дня Гермиона получила из министерства письмо о том, что деньги на её проект по невидимым зельям найдены, и она может приступать к его выполнению в любое удобное для неё время.

========== Глава 5. Лондон ==========

Ноябрьские дни в Лондоне текли вязкой серой чередой приносимых с Атлантики муссонов и густого тумана, забивавшегося в лёгкие так плотно, что порой становилось невозможно дышать. Одиночество упало на плечи Гермионы. Работа и ещё раз работа — вот всё о чём она думала в эти серые дни. А после работы она писала книги и учила французский язык, проводя свои тихие осенние вечера за просмотром старых комедий с Луи де Фюнесом и Жан-Полем Бельмондо. В эти дни Франция была для Гермионы особенно желанной, и сладкие воспоминания о проведённых там днях всё чаще напоминали ей о себе. Гермиона иногда даже скучала по Виктору, по их беззаботному совместному отпуску, но возвращать эти отношения она не хотела. Виктор время от времени писал ей, и она отвечала на его письма не выражая особых чувств, дабы он не питал в её отношении пустых надежд.

Лаборатория, в которой работала теперь Гермиона, располагалась прямо в министерстве магии на третьем уровне, рядом с отделом магических происшествий и катастроф, для которого она и выполняла эту работу. Почему её проект возобновили, и откуда на него столь внезапно взялись деньги Гермиона не выясняла. Она и так понимала, что здесь не обошлось без влияния Люциуса Малфоя, а потому предпочитала не вспоминать лишний раз о том, что стало причиной побудившей его сделать в её сторону подобный реверанс. Ей было противно. Противно от внезапного осознания того, что нельзя в этом мире чего бы то ни было добиться просто так, даже будучи умным и трудолюбивым человеком. Гермиона и раньше смутно догадывалась об этом, но в последнее время жестокая реальность слишком сильно ударила по ней, и теперь ей было гадко, даже от самой себя, от того, на что, оказалось, она готова была пойти ради желания добиться своего и, кто знает, на что бы ещё пошла?

Лаборатория Гермионы находилась в самом дальнем углу коридора, за комитетом по выработке объяснений для магглов, и посторонние люди заходили туда редко, чему она была несказанно рада. Общаться с кем-либо у неё не возникало практически никакого желания. В конечном итоге, она вообще мало с кем теперь общалась. Однажды, правда, к ней в лабораторию зашёл Гарри, отдел которого находился на уровне два. О том, что Гермиона будет работать с ним в одном здании, молодой мракоборец узнал в тот же день, и навестить подругу отправился почти сразу — как только разобрал все свои неотложные дела. Гермиона к тому моменту проработала в министерстве уже неделю и надолго запомнила эту их первую за многие месяцы встречу: они порывисто заключили друг друга в объятия, сбивчиво и наигранно весело обсудили все свои последние дела, и, как только запас новостей был исчерпан, между ними воцарилась тишина. Холодная тишина. Такая, которая бывает между двумя некогда очень близкими людьми, близость которых превратилась за последние годы в пропасть.

Гарри и Гермиона были смущены. Месяцы и месяцы подряд, когда они писали друг другу письма едва ли наполненные хоть каплей искреннего интереса, оба чувствовали, что слишком отдалились друг от друга, но жизнь их стала такой быстрой, такой взрослой, что за всеми своими заботами они едва ли могли осознать всю трагичность своего положения. Теперь же, когда они столкнулись нос к носу, с этой громадной пустотой между ними, никто из них не мог более вымолвить ни слова. Что сказать? Как выразить своё сожаление?

Спасительный сигнал, поступивший из штаб-квартиры, и возвестивший Гарри о том, что ему пора возвращаться к своим рабочим обязанностям, вызволил его из этой липкой паутины действительности — из лаборатории Гермионы. Минуту он стоял в нерешительности, словно бы ожидая от неё разрешения уйти, оставить её в этой пустоте совсем одну. И получил его. Как только Гермиона проглотила ком застрявший в её горле, она похлопала Гарри по плечу и улыбнулась ему одной из тех беззаботных, ободряющих улыбок, которыми улыбаются лишь смертельно больному.

Гарри пообещал, что придёт к ней ещё, как только у него снова выдастся свободная минута, и оба поняли, что это навряд ли произойдет скоро. Стоя уже в дверях, он неуверенно предложил Гермионе навестить их с Джинни в Годриковой впадине, где они построили новый дом на месте старого дома Джеймса и Лили, и Гермиона, следуя правилам игры, согласилась, добавив, однако, что работа навряд ли даст ей возможность выбраться в ближайшее время куда-то дальше Лондонской подземки. В этот момент они оба будто бы забыли о трансгрессии и сети волшебных каминов, обо всём том, что позволяло им в магическом мире быть ближе друг к другу телесно, но не помогало преодолеть душевных преград. Хорошо иногда притвориться магглами.

***

Начался декабрь, когда однажды на небольшом крытом продуктовом рынке на окраине Лондона, недалеко от квартиры, в которой жила Гермиона, несмелый женский голос окликнул её в толпе. Гермиона, полностью погружённая в свои мысли, машинально обернулась и невидящим взглядом окинула серую массу людей. Смутно знакомые черты, обрамлённые светлыми, почти белоснежными спутанными кудряшками, выделились из череды одинаковых серых лиц. Озарённая открытой улыбкой, к Гермионе стремительно приближалась девушка в красной куртке и странной разноцветной шапочке с громадным фиолетовым помпоном. Этой девушкой была Луна Лавгуд. Гермиона замерла на месте, в глазах у неё защипало: подумать только, это же Луна! Гермиона не видела её почти семь лет.

Луна не закончила Хогвартс. На её последнем году обучения, после войны, когда Ксенофилиуса выпустили из Азкабана, оправдав благодаря показаниям Гарри, она, вместе с отцом уехала во Францию, где поступила в Шармбатон. Джинни поддерживала связь с Луной и первое время сообщала Гермионе о том, как у неё шли дела. Так, Гермиона знала, что по окончании Шармбатона, Луна отправилась в Бельгию, где поступила в университет на факультет магической ветеринарии.