— Бен, ну… ну пожалуйста…
Ни слова не сказал, лениво вышел и в одно движение перевернул на спину.
Тут же припадая ртом к набухшим кровью складкам.
Где-то на краю сознания промелькнуло, что там все испачкано им же, и даже хотела одернуть его голову от себя и сказать, что надо бы смыть сначала. Но рот открылся только для хриплых стонов, так и не выпустив ни слова из-за неторопливых движений губ и языка, что досадливо медленно скользил, очерчивая все доступные рельефы и не забывал уколами проникать прямо внутрь. Нарочито медленно он ее ласкал, словно действительно пытался полностью распробовать. Новые попытки получить больше наслаждения он сразу блокировал, придержав разведенные колени к самой кровати. Только снова хмыкнул, проведя зубами по натянутым мышцам с внутренней стороны бедер, намекая, что весьма и весьма доволен ее растяжкой. Правда, стряхивать ее стиснутые в волосах пальцы не стал, даже иногда ворочал головой, словно большой кот, выпрашивающий и себе толику ласки. Убрав ртом свои же полузасохшие следы, вызвал недовольный стон, переместившись на бедра. Так и покрывал до самых кончиков ног поцелуями, как в бреду шепча едва слышимые слова, не упустив ни клочка кожи.
— Если бы ты только знала, сучка, как я мечтал вылизать тебя полностью. Если бы только знала, как ты меня бесила своей недоступностью, маленькая тварь. Маленькая сладкая тварь. Едва держался, чтобы не дать тебе по башке и не завалить на спину, чтобы узнать, как ты будешь подо мной извиваться и хныкать своим бесподобным ртом. Мечтал похитить каждый твой стон, мечтал уловить каждое движение твоего блядского тела. Мечтал увидеть, как будут закатываться от наслаждения твои чертовы глаза, когда наконец доберусь до тебя и трахну. Всегда ненавидел чужие крики, но мечтал до рези в ушах услышать твои. До скрежета зубов мечтал ощутить твой рот на себе и….
Дослушивать не стала.
Его признание уже выжглось на подкорке огненным ножом, бликуя своей неправдоподобностью. Но снова задумываться об истинной причине этой исповеди тоже не стала.
Не время и не место.
Желание поделиться нежностью и лаской подбросило ее на кровати. Почти все его озвученные вслух мечты сбылись, кроме последней.
За эти слова она и уцепилась.
Теперь была ее очередь измываться.
От неожиданности Бен слегка растерялся и дал выдернуть лодыжки и вывернуться из-под него.
И даже дал себя повалить на спину.
Сразу же схватил за волосы и потянул назад, заставляя слегка откинуться, и впиваясь ртом в ее грудь, едва она оседлала его, придавливая его подрагивающий и истекающий смазкой орган своей задницей. Но понял, что от него хотят, когда она дернулась от ощущения острых зубов на своем соске и принялась рывками пытаться оторвать от себя его пальцы. От ребер оторвала сама, голову оттягивать назад перестал он сам. Но за коленки по бокам от себя ухватить не забыл. Нежно обхватил, робко, словно еще раздумывал, отдаваться ей на растерзание или не рисковать, самому подмять под себя. Безропотно дал поднять к ее лицу одну ладонь.
Ему явно понравились ответные покусывания и поцелуи— зрачки расширились на всю радужку, дыхание все утяжелялось. Она успела переместиться с плеч на его грудь и тоже пару раз легонько прикусить кожу около сосков, как нехилый агрегат под задницей также нехило задергался и запульсировал. Было даже неожиданно, из-за чего она тут же осторожно сместилась на его колени, не отрываясь от потной кожи. Не то чтобы ей уж очень понравился вкус соли и мускуса, но очень, прямо до дрожи в руках понравилось, как он реагирует телом на нехитрую, неумелую ласку. Хриплые едва слышные стоны буравчиками врезались в уши, что она и не заметила, как сама же извивается и стонет, умудряясь одновременно несильно царапать его по груди и кистям. Ниже живота уже ничего сделать не успела, только коснулась языком линии паховых волос, как ее голову мягко придержала ладонь Бена.
Она не успела вернуть и трети тех поцелуев, что ей подарил ласковый зверь, что сейчас недвусмысленно держал за подбородок, утягивая вверх.
Все остальное слилось в один огромный, размером с весь мир, клубок оголенных нервов и божественных волн наслаждения, что накатывали на нее, вдавленную спиной к кровати. Прижатый к ее лбу мокрый вспотевший лоб Бена казался продолжением ее головы, как и размеренно двигающееся в ней тело над ней. Поначалу зажатые над головой одной лапищей кисти, после он разрешил обвить вокруг своей шеи. И медленный, но устойчивый мягкий ритм спустя десятилетия удовольствия стал рвано-резким, грубым, по-звериному жестким, а губы Бена уже давно не ловили ее крики, испуская уже свои несдержанные рыки. Раскаленные как лава, мужские ладони на теле уже не воспринимались как нечто отдельное, что своими пальцами были продолжением всех отметин на коже. Свою разрядку она восприняла как почти долгожданное освобождение. Держащий ее на грани с болью Бен не притормозил ни на секунду, продолжая тараном вбиваться в обезволенное, измочаленное тело еще сотни и сотни лет, каким-то образом чуя, что она готова снова и снова заметаться под ним, инстинктивно выгибаясь в попытке быть еще ближе, еще больше ощутить его в себе. Готова еще раз ощутить в себе тот яркий удар по оголенным нервам, что раз за разом дарил ей Бен. Он раздирал ее шею зубами, пока и сам не замедлился после нескольких особо сильных затяжных толчков.
Лишь медленно уплыла в темноту под шумные сиплые вздохи, так и не выпустив сжатые ногтями плечи упавшего на нее взмыленного тела.
Она проснулась первой.
Вздохнуть полной грудью мешала тяжеленная мужская рука поперек спины. Как ни странно, высвободиться от крепких объятий, не потревожив спящего беспокойным сном мужчину, получилось без лишних напрягов. А вот сняться с первого раза со стоящего колом члена не получилось. На ее удивление находящийся в полной готовности орган и не думал опадать.
И она была все еще насажена на него.
Только осторожно сдвинулась телом, снимаясь с пылающей головни, как зашевелившийся в дреме мужчина явно на голых инстинктах моментально ухватился за все еще запрокинутое на него бедро и ощутимо крепко сжал, не просто останавливая ее попытки сбежать, но еще и потянул на себя, слегка двигаясь. От проникшего на всю длину члена, она едва сдержала стон.
Воспоминания тут же набежали в голову.
Без каких либо адекватных мыслей поняла, отчего чужие образы в ее голове были такими яркими. Неудивительно, что ее тело так отреагировало на столь похотливое действие.
Это было… очень удивительным открытием, насколько оказалось приятным ощущение пульсирующего органа внутри себя.
Но с содроганием остановилась, поняв, что и сама начала покачивать бедрами.
Инстинкты-то никто не отменял.
Только было уже поздно, хищник в ней, так и не проснувшись, еще крепче облапил ее и почти зарычал во сне, основательно углубляя проникновение, едва-едва двигаясь. От мелко заскользившего внутри члена нахлынула огромная волна неописуемого экстаза. В таком положении он умудрялся задевать некие точки, отчего ее накрывало. Даже абстрагироваться от этого не получалось, и ей пришлось аккуратно откинуться на бок.
И если уж не получалось сбежать, то почему бы и не позволить физиологии сделать свое дело.
Нужно было лишь подождать, и тогда она бы смогла отползти.
Только вот ощущение времени совершенно пропало, и она не могла понять, как долго бессознательный мужчина едва заметно толкался в нее, неосознанно гонясь за своим удовольствием.
Но призналась себе, что все это было весьма и весьма приятным. До невозможности приятным.
Плавая в невесомых облаках, она чуть забылась и почти упустила момент, когда дернувшись, мужчина около нее еще сильнее сжал ее бедро и негромко застонал сквозь сжатые зубы.
Изливался он почему-то очень долго и много, словно и не было ночи.
От мощных пульсаций внутри себя она почти позволила своему уже цельному сознанию пропустить вспышку под веками. И когда она вдруг успела их закрыть? Тело откликнулось на собственную разрядку дрожью по ногам и перехваченным дыханием.
