Прайм что-то еще бормотал, но решение пришло в одну секунду.

Щелчок в голове, и он встал с кресла, в котором просидел весь монолог гостя.

От исповеди старика разум был пуст как никогда.

Еще щелчок, уже от взводимого Глока, и Папаша Прайм повернул на него свои абсолютно сухие запавшие глаза. Улыбнулся робко и протянул тихо:

— Я уж решил, ты не додумаешься. Благодарить не буду, Бен. Но ты все правильно делаешь.

Выстрел получился совсем как пшик, глушак на стволе был качественный. Голова Прайма лишь дернулась и упала развороченной стороной на спинку дивана.

Со стороны казалось, что Папаша просто прикорнул, заснув сидя.

Только ошметки мозгов и костей веером разлетелись вокруг.

Второе решение тоже пришло за один миг.

Если и был рай там или ад, за все грехи ни ей, ни тем более ему рай не светил.

Лицо почему-то сильно саднило и он ушел в ванну.

Прохладная вода не помогла.

Зато вдруг мир вдруг снова стал цветным.

А зеркало вместо его головы показало в отражении лицо какого-то черноволосого хмыря, что до боли знакомым безразличным взглядом смотрел в ответ. И глаза у отражения были черные, как у него. Еще и зрачки внезапно красные, как два огонька. Прям копия какая-то, но все равно…

— Пойдешь искать? Одобряю… Ты молодец, — разлепило губы отражение.

Хотел было ляпнуть, что это вообще не его собачье дело — но смолчал.

Какая теперь разница, с кем он разговаривает.

Черноволосый бледный хмырь, получив легкий кивок, едва заметно растянул уголки сжатых губ.

Сквозь голову чужака отразился матовый глушитель у виска.

Хмырь был прав, он пойдет искать тот самый котел, в котором варилась его ведьма.

Заученное движение пальца было слегка смазанным от неудобного положения кисти. Отражение бледного лица исчезло сразу, как только пуля покинула глушитель.