Кому что.

Уже хотела, наконец, рот открыть и сказать папе об этом, как снова тяжесть чуть не опрокинула назад.

Теперь уже завоняло ее злостью.

Да сколько можно, ей ведь тоже тяжело, в конце концов!

Чужак почти по-змеиному на нее таращился. А папа закряхтел, потому что она, взбесившись, за его гипс схватилась. Чужак тут же перестал давить. Руки разжать смогла, когда папа взмолился. Только вот Папа Прайм немного не прав оказался.

Чужак ей нравился.

Как осознала, так сразу от своего же шока и отцепилась от его руки. Только осознала, как все вокруг посветлело. Дышать даже стало легче. Качели снова взлетели и грозили сломаться.

Значит, он и Люк будут за ней присматривать. Значит, он будет рядом. Ну что же, значит, она в долгу не останется. Чужак был ей приятен, но это не давало ему повода мешать ей. Значит, она тоже вступит в эту игру.

Пусть это было ее ошибкой, но она немного развлечется.

Качели почти упали на землю.

Папа Прайм был столько же наивен, как и умен. Отдавал ей на растерзание чужака, даже не осознавая, насколько жизнь этого мудака будет испорчена. Только вот, едва папа отпустил ее домой, она тормознула у чужака за спиной.

Бен значит. Бедняга Бен.

Пах откровенной похотью, и ей стало почти стыдно за свои прошлые косяки с ним. Может потом он и сам одумается. Пока не будет портить ему жизнь. Пол качался под ногами, пришлось стену подпереть.

Бедолага Бен из палаты выскочил, как ошпаренный. Что такого страшного папа ему сказал, интересно? Бедный. Тяжело ему будет. Похоже, стоит попридержать себя. Белая таблетка всегда была готова ей помочь. Только принимать ее не очень не хотелось.

Сильно не хотелось.

Было любопытно, как далеко они зайдут. Она не ханжа вроде, по крайней мере, считала себя хотя бы в этом плане нормальной. Просто не интересовалась всем этим. Но мало ли. Чужак по имени Бен неправильно ее понял. Воду услужливо принес, хотя у самого губы, как земля в пустыне. Раз принес, можно и запить. Хотя обычно эта таблетка сама прыгала в рот и скользила как по маслу в желудок. Бен лапищу протянул воду забрать, но качели снова переклинило.

Ей стало интересно, что за человек перед ней.

Одного большого рывка ей хватило, чтоб почти вплотную встать. И стаканчиком в его пересохший рот ткнуть. А он как дитя, послушно пил, доверчиво глядя. Стало настолько приятно и тепло внутри, что не сдержалась, спасибо сказала. Молнией сверкнувший голод в глазах отступить заставил. Чтоб момент не испортить. Таблетка всегда быстро действовала.

В лифте мысли потянулись тягучей карамелью. На Бена уже даже и смотреть не хотелось. Все равно стало. На рукаве кусочков бумаги не было, пришлось свои отметки и галочки в воздухе ставить.

Так лучше запоминалось.

До машины след в след шла, почти смешно было в его воображаемые следы наступать. Чуть ли не подскакивать приходилось, чтобы ни одного следа не упустить, настолько его шаги шире были. Только таблетка почему-то волнами держала.

В машине повернутого зеркала хватило, чтоб в мозг иглой ярость впилась. Слишком уж невозмутимо внешне Бен этот сидел, а зеркало повернул, чтобы на нее пялиться. Слишком спокойный, когда она за секунду разъярилась. Слишком равнодушный, чтоб не захотеть за все ниточки подергать, посмотреть, как будет дальше. Марионетка из него плохая вышла, один раз только дернулся, когда в щеку и шею ногти вонзила. Только взбесила еще больше такая невозмутимость. От ногтей в коже кровь пошла, а ему хоть бы хны. Только своими бездонными ямами на нее смотрит. А вот от зубов на шее задышал тяжело.

Ей очень понравилось, когда он еще и до кучи своими длиннющими пальцами штаны на коленках комкать начал. Почему-то его пот и кровь очень сладкими показались. А Бен еще раз дернулся, и глаза закатил.

Стон такой от мужчин никогда не слышала.

Будь его стон ножом, насквозь бы прорезал, таким глубоким был этот звук.

Только вот слишком резко все оборвалось. Чужие пальцы за плечи сцапали и от вкусной кожи оторвали. Люк не вовремя сунулся.

Не Люка пальцы должны быть у нее на плече.

Поэтому и схлопотал удар в нос от нее. А после неожиданно и Бен взорвался, зверя своего показал.

Зверюга его на нее оскалилась, будто она тут его кожу полосками сдирала и в косички плела. Одним движением от себя оттолкнул и зачем-то Люку в грудь ногой заехал. Хотя тому уже было достаточно и ее удара. Зверь хотел еще и челюсть вынести Люку, только тот себя в кучу собрал. Заблокировать сумел, но от чужого рыка поспешил вывалиться наружу. Казалось, еще миг, и Бен и на нее набросится.

Только явно не бить собирался.

Пока раздумывала, давать ли вообще отпор этому монстру, как Люк за нее решил. Выволок наружу и за спину задвинул. Из-за плеча Люка выглядывая, она подумала, что правильно сделал.

Потому что выскочивший из машины бугай был почти невменяем. И красив. Настолько красив, что собирал вокруг себя целый кокон мрака, забирая весь свет в себя. Ей понравилось это зрелище. Жаль, что зверь исчез очень быстро. Вместо монстра снова стоял равнодушный ко всему Бен, только в глазах мелькало жало звериного хвоста.

И обещание.

Много-много-много обещания, от которого в низу живота колоть начало. Столько обещания, что себя живой почувствовала. Мертвым такого не обещают, мертвых глазами не трахают. Даже не поняла, о чем они там болтают. Лишние звуки летали вокруг, самовольно записываясь в мозг. Прилив сил держал в подвешенном состоянии. Бедняга Бен совсем утих. Только рот приоткрыл, когда она к нему на легких ногах подскочила, и сама в себе не сомневаясь ни разу, попросила не прятать своего зверя. Нельзя такую красоту в клетку запирать и от всех прятать.

Память, как всегда, включилась в самый неподходящий момент. Слова, сказанные ему тогда в самолете, перед глазами огненными буквами вылезали. Хорошо, хоть Люк правильные слова сказал, на его затылок смотреть приказал. Что-то о еде заговорил, но пофиг было. Только с подачи папы о еде заговорил Люк, а значит, надо было поесть. Папа просто так ничего не делал, заботился о нерадивой и беспомощной дочери даже издалека.

Пока Люк распинался, бедняга Бен вытирался салфетками. Жаль, после таких салфеток кожа у него уже противная будет. Белая таблетка снова подействовала, колпаком звенящей тишины накрыла. Захотелось сбежать от этого гулкого звона под колпаком. Потому и вылезла из машины сразу, как припарковались у какой-то забегаловки.

Качающаяся спина Люка привела за столик. Бедняга Бен, до одури спокойный, сел. Пришлось сесть напротив. Рядом садиться нельзя было, таблетка все еще работала, но захотелось зубами его равнодушие вырвать. Солонка и перечница стояли криво. Салфетница вообще должна с краю находиться. Непорядок. Вот дома все в правильном порядке стоит на столе. Бутылочки с соусами в центр переехали. Так для всех удобнее будет. Наверно. От понимания, что дом теперь будет новый, стало грустно. Потому что новое всегда приносило лишние проблемы. Бедняга Бен — тоже новое.

И предсказуемо уже нес неприятности.

Белая таблетка не даст грустить. От вида таблетки и Люк погрустнел. Не стала говорить, что с таблеткой новый дом легче будет принять. Как и Бена. Бедового Бена со зверем внутри. Красивым опасным зверем. Но ее этот зверь трогать будет только по-хорошему. По глазам видно было.

Для нее Бен уже не был страшен.

Ее редко посещали фантазии. Вся жизнь и так была мутной фантазией. Но лежащая на столе ладонь с длинными пальцами и ровными ногтями тянули на уютное дно болота. Захотелось потрогать эти смуглые линии пальцев. Даже на вид они были тёплыми и стальными. Она бы попробовала бы на вкус кровь с этих пальцев. Низкий хриплый перелив голоса попросил воды или сока. Она даже знала, для кого он попросил. Услужливый какой.

Женщина воспринималась как-то побоку. Но не воспринималась как опасность, пока не прикоснулась к ней. Она и забыла, как это кажется со стороны для посторонних. И дернулась подальше, чтоб этой глупой официантке руку эту же не сломать, да чтоб в нескольких местах. Пока думала, как себя обычные люди ведут, старалась себя вести как нормальные люди в таких местах. Вилки и ножа ей не дали. Пришлось рукой есть. Во второй руке так и зажимала таблетку, пока воду не принесли. Пришлось все-таки проглотить и ее.