Повторив слова Камиля, Дан словно попытался внушить их себе, и все равно мысль о том, что он мог взять ситуацию под контроль, мог спасти людей и животных, оказавшихся на линии взрыва, не давала ему покоя. Нет, всех бы спасти не удалось, но хотя бы многих, а так, что он сделал? Решил, что Северная Рдэя заслужила наказание? Но разве все ее жители были виноваты, разве все из погибших мужчин, женщин и детей были замешаны в функционировании лагеря Всеволода? Нет, и даже те, кто знали о лагере, не обязательно являлись учениками или помощниками в нем, а, являясь, не обязательно знали и понимали всю опасность этой магической колонны. Что рассказал им Алвиарин, он ведь этого не знает, может, Алвиарин рассказывал людям о том, как колонна уничтожит властителя магии, но о том, что колонна все равно разлетится и сметет взрывной волной огромную часть пространства — нет. И он не дал шанса этим людям, не помог им! Дан упал на колени и, накрыв голову руками, повалился на землю. Образы, один за другим, замелькали перед его глазами. Он видел играющих детей, улыбающихся женщин, работающих в поле мужчин, видел, как ужасный взрыв разнес колонну и часть Снежинской Заставы, наверняка, многие это видели и, наверняка, многие бросились бежать, но у них не было шансов! Дан не выдержал и заплакал. Догадываясь о его мыслях, Баруна встал и, накрыв его крылом, ласково сказал.
— Не надо, их было не спасти.
Не сразу сообразив, о чем речь, Долиан, возбужденный мыслью о своем внезапном выздоровлении, все-таки понял, что происходит. Обернувшись, он увидел, как далеко уходит выжженная земля, не смотря на то, что звуков вокруг не было, казалось, что земля безмолвно плачет по всем погибшим, начиная с самого незначительного клочка лишайника на камне и самого маленького насекомого, копошащегося в земле, кончая целыми деревнями и городами, снесенными одним мощным и безжалостным росчерком пера судьбы. Он стоял так минут пять и невольно вздрогнул, когда почувствовал на лице легкую рябь — это был порыв слабого ветерка. Может, от ветра, скользнувшего по лицу, на глаза навернулись слезы, но, нет, Долиан тоже почувствовал это — огромную боль, жалость ко всем погибшим и свою полную беспомощность — увы, но он ничем не смог и ничем больше не может сейчас помочь им.
Все длилось около получаса, во многих уголках земли началась паника, потому что люди не понимали, что происходит с магическими существами, они боялись того, что случилось нечто ужасное и теперь это ожидает и их самих, но они не знали, как быть, куда бежать и что делать, чтобы спасти своих близких. В Рувире, где так много народа собралось на празднование дня летнего солнцестояния, люди пребывали в предпаническом настроении. Власти правопорядка взывали к спокойствию и просили людей не паниковать, но подождать. Они говорили, что все образуется, однако проходила минута за минутой, а это продолжалось — магические существа по-прежнему ни на что не реагигировали, а погода в конец испортилась, на землю из тяжелых облаков, затянувших всю землю, обрушился ливень, холодные и тяжелые капли разом промочили летнюю легкую одежду людей, накрыли латки не успевших убрать товар продавцов — они спешно пытались спасти хоть что-то. Дождь выгнал людей из-за уютных столиков летних кафе, расположенных в этот день в большом количестве по всему городу. Все кричали, дети плакали, а взрослые отчаянно пытались найти убежище. К счастью, жители города проявили столь нужное сейчас гостеприимство и пускали к себе насквозь промокших гостей города и жителей других районов, которым далеко было бежать до дома.
Лиан тоже промок до нитки прежде, чем успел добежать до кареты, при этом трое его охранников остались снаружи. Испытывая некоторую неловкость, что беднягам приходится мокнуть там, снаружи, он выглянул в окно и крикнул им забираться внутрь. Они поначалу отказались, но, когда ливень усилился, вынуждены были согласиться с предложением и забраться в карету. Плотно закрыв задвижку, Лиан слышал, как отчаянно сплошная стена дождя барабанит по крыше кареты, казалось, еще чуть-чуть и она пробьет обшивку.
— Что это такое? — стуча зубами от холода, спросил один из охранников.
— Не знаю, — ответил Лиан, — но будем надеяться, что это не надолго.
И тем не менее пятнадцать минут, проведенные в карете, показались ему несколькими часами, однако постепенно капли стали падать с меньшей скоростью, а потом и вовсе прекратились. Осторожно открыв дверь, Лиан выглянул на улицу — повсюду образовались огромные лужи, в которых отражалось яркое ослепительное солнце. Невероятно, но погода вновь резко изменилась! Карета буквально утопала в большой луже — хорошо еще лошади были отвязаны, а то они вполне могли испугаться и унести карету куда подальше — пришлось спрыгнуть в воду. Вопреки ожиданиям, она была теплой, к тому же он все равно не успел обсохнуть, так что не испытывал страха намокнуть. Все и правда закончилось, а как хорошо стало на душе, казалось, все внутри ликует и радуется. Лиан не мог дать себе отчет, почему ему так хорошо, ведь если вдуматься, ничего хорошего вокруг не было. Праздник сорван, многие постройки и сооружения, специально построенные к празднику, повреждены, многие товары продавцов вообще уничтожены, уже завтра их хозяева атакуют конторы по страхованию имущества, требуя возместить им понесенные убытки, а кто-то придет в мэрию со слезами прося выплатить им хоть какую-то материальную помощь, потому что торгуют они время от времени, и страховки у них нет. Да, и вечером некая группа лиц собирается устроить беспорядки в городе. Может, они передумают? И, может, не стоит устраивать фейерверк? Впрочем, нет, людям нужна идея, нужна вера в то, что все хорошо, и фейерверк — это маленькое, недолговечное, красочное представление — призван зажигать в сердцах маленький огонек надежды, радости и ликования. Нет, фейерверк нужен.
Меж тем люди стали выходить на улицу, чувствуя невероятную легкость, многие из них улыбались, а дети, не взирая на окрики старших, бегали по лужам, разметая по сторонам теплую воду. К счастью, крыши в Рувире были крепкими, и дома не пострадали, а вот товары некоторых продавцов, как и предположил Лиан, годились только для свалки. Горячие пирожки превратились в неаппетитые мокрые комки печеного теста, бумажные фигурки размякли и потеряли всякую форму, некоторые глиняные горшки попадали с прилавков и разбились, и все-таки в целом все было не так критично: одежда и изделия из соломы постепенно сохли, деревянные фигурки, даже расписные, не пострадали, а те, кто успели спрятать лотки с теми же пирожками под прилавок, теперь вовсю вели торговлю. Через час улицы Рувира вновь заполнились людьми, всерьез намеренными продолжить празднование дня летнего солнцестояния.
Немного постояв на улице, Лиан отправился обратно, на стадион. Те магические существа, что оставались там, сейчас выглядели бодрыми и здоровыми, как и двое волшебников, которые также не покидали стадион, увидев мэра издалека, они пошли ему навстречу.
— Что это было? Вы знаете?
Оба переглянулись и тот, что помладше, молодой человек с роскошными усами, ответил.
— Наши ронвельды сражались вместе с властителем магии против врага, а мы, мы ведь связаны с магическими опорами, что-то пыталось разрушить их, поэтому нам было так плохо, — мужчина сглотнул, вспомнив, как несладко ему было всего пять минут назад. — Но сейчас все в порядке, все опоры в норме, а наши ронвельды вновь могут общаться с нами.
— Что нам делать сейчас, господин мэр? — спросил второй мужчина. — Стадион теперь просто не пригоден для соревнований, по крайней мере сегодня.
— Прогуляйтесь по городу, ладно, вдруг кому нужна помощь.
— Да, конечно, господин мэр, — ответил парень с усами и вместе со своим напарником направился к выходу со стадиона.
А Лиан, окинув взглядом настоящее море, в которое превратилось поле стадиона, покачал головой. Всего час назад там лежал мягкий песочек, а сам стадион был занят до самого позднего вечера для нескольких мероприятий. После соревнований лучников планировались соревнования атлетов и гимнастов, а ближе к вечеру — бегунов. Теперь стадион еще несколько дней не будет пригоден ни для чего до тех пор, пока это море не подсушит лучами солнца. Это при условии, что еще нечто в сегодняшнем духе не обрушится им на головы. И мыслями Лиан обратился к сыну, где он сейчас, что с ним, в порядке ли он после того, что произошло. И ведь Дамира была с ним! Почему же он не спросил об этом у тех волшебников? Так быстро отпустив их!
