Эх! Знала б ты, Жалика, что эта наша встреча тоже, возможно, станет частью неслучившегося, фрагментом исчезнувшей реальности.

От подобных мыслей у меня напрочь пропадает желание продолжать обсуждение этой затянувшейся темы. Я фыркаю и пожимаю плечами:

– Это всё не интересно… Я вообще-то тебя позвала не для того, чтобы выслушивать советы опытной Донны Жуаны.

Жалика криво усмехается и отмахивается:

– Да знаю я, зачем ты меня позвала!

Ого! Интересный поворот!

– И зачем? – с тревожным удивлением уточняю я.

Она смотрит на меня с подозрением, словно я пытаюсь скрыть то, что всем давно известно.

– Тэра, я вообще-то журналист. Думаешь, от меня можно утаить хоть какую-то важную информацию?

– И? – выгибаю брови, выжидательно глядя на неё.

Жалика закатывает глаза и фыркает, как будто ей приходится озвучивать очевидные истины:

– Из-за проблем в твоём издательстве, разумеется! Разве нет?

– Каких проблем? – вырывается у меня.

Неужели Жалика и впрямь знает что-то, чего не знаю я? Она недоверчиво смотрит на меня, пытаясь оценить степень искренности моего изумления.

– Я не поняла. А для чего тогда ты хотела встретиться, если не по поводу издательства?

– Вообще-то я соскучилась. Просто захотелось увидеться, пообщаться… Разве подруги не так поступают?

Делаю вид, что я задета. Но Жалика не обращает внимания – её таким дилетантским актёрством не проведёшь.

– Так ты, выходит, не в курсе?

– В курсе чего?

– Ну, вообще я и сама подробностей не знаю. Эту историю моя коллега раскручивала. Но зашла в тупик, потому что твой шеф категорически отказался комментировать ситуацию. В общем, это как-то связано с эксклюзивными правами на издание книг некой известной писательницы – нам не удалось выяснить, какой именно, – которая конфликтанула, видимо, не сойдясь интересами, с вашими столичными конкурентами. И теперь «столичка» бросила все силы, чтобы задавить твою контору, потому что решить эту проблему полюбовно не вышло. Они сейчас постараются перетянуть как можно больше ваших авторов, даже в ущерб себе, лишь бы привести наше издательство к банкротству и, выкупив его, завладеть всеми правами. Насколько я поняла, всё уже решено; и вопрос о принудительном слиянии – лишь дело времени.

Ну, теперь понятно, чьи интересы представляет Декель… и почему Дан так враждебно настроен к нему.

– Тэра, ты и впрямь ничего не знала?

Я задумчиво перевариваю услышанное.

– Догадалась, что у Дана какие-то проблемы со столичными коллегами, но не в курсе была ни о подробностях, ни о такой степени серьёзности.

– Ха! – усмехается подруга. – Я-то надеялась выведать что-нибудь интересненькое у тебя. А получается, сама же тебя и проинформировала!

В этот момент телефон Жалики оживает, и она, глянув на экран, отвечает:

– Да… Угу… Хорошо, буду… Нет, лучше скинь сообщением… Ага, давай!

Она спешно засовывает мобильник в свою спортивную сумочку и достаёт оттуда кошелёк, чтобы рассчитаться за обед.

– Ну что, подруга. Кажется, нашу встречу придётся безжалостно прервать. Мне пора – труба зовёт. Кстати! Будешь искать работу – обращайся. Хорошие писаки нам всегда нужны.

Я машинально киваю.

– Ещё увидимся! – Жалика обнимает меня и, на ходу посылая воздушный поцелуй, спешно покидает кофейню.

А я заказываю себе ещё чашку кофе и некоторое время сижу, размышляя над полученной информацией. Если всё действительно так плохо, почему Дан ничего не говорит сотрудникам? Ведь нас вся эта ситуация тоже касается. Но зато он закатывает праздник по случаю юбилея предприятия, словно ему ничто не угрожает.

А может, это своего рода прощальный вечер?

Но юристы-то наши должны быть в курсе происходящего! А по их поведению нельзя сказать, что они особо встревожены или озадачены. Тогда, возможно, у Дана есть какой-то козырь в рукаве?

Ну конечно же! Наверняка у него есть некий план действий, способный разрулить сложившуюся ситуацию! А я зря запаниковала…

Но внезапно меня посещает неожиданная догадка: а что если я здесь застряла именно для того, чтобы решить эту задачу? Что если моя встреча с Декелем не просто совпадение? Вдруг моё знакомство с ним может каким-нибудь образом повлиять на ход событий, инициированных столичным издательством?

Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, пытаясь определить, как мне теперь стоит действовать.

Так! Стоп! Я же решила, что у меня сегодня выходной! В таком случае я поступлю как главная героиня одного из моих любимых произведений: подумаю об этом завтра!

Расплачиваюсь и выхожу из кофейни. Погода разгулялась, и теперь на ясном небе нет ни одного облачка, будто чья-то невидимая рука протёрла небосвод чистой губкой.

Раздумываю, куда бы податься. Можно немного пройти прямо и побродить по набережной – она у нас прекрасная; а можно свернуть в проулок направо и через пару кварталов оказаться в парке аттракционов. Останавливаюсь на перекрёстке, рассеянно глядя в ярко-красный пылающий глаз светофора – если я надумаю идти прямо, придётся подождать, чтобы перейти дорогу. Пару секунд взвешиваю варианты, прислушиваясь к внутреннему голосу, а затем сворачиваю направо: отдыхать – так отдыхать!

Быстро достигаю пункта назначения и прохожу в приветливо распахнутые ворота парка, покрытые яркими плакатами и призывно заманивающие прохожих посетить это место. Сразу за воротами раскинулась широкая аллея с нависающими над ней высокими раскидистыми деревьями, между которыми поперёк асфальтированной дороги натянуты яркие флажки, фонарики, гирлянды, создающие впечатление весёлого карнавала.

А по бокам аллеи расположились торговцы всевозможными лакомствами и праздничными атрибутами: мороженым, соками, сахарной ватой, воздушными шариками, ветряными вертушками, флакончиками с растворами для надувания мыльных пузырей и прочими мелочами, призванными создать атмосферу праздника и хорошенько облегчить карманы родителей, мечтающих подарить своим чадам радостную улыбку. В конце этой яркой улицы находятся кассы, от которых тянутся довольно длинные пёстрые хвосты из желающих развлечься и пощекотать себе нервы. Любовь к веселью и острым ощущениям собрала здесь представителей всех возрастов: от трёхлетних малышей до престарелой супружеской пары, за которой как раз и занимаю очередь.

В соседней очереди напротив меня стоит дородная мамаша с явно выраженной усталостью на лице и в глазах. Трое её сыновей без остановки носятся вокруг, задирая друг друга и используя мать в качестве препятствия, не позволяющего дотянуться друг до друга.

В ожидании разглядываю перечень аттракционов. Последний раз я приходила сюда с друзьями ещё во время студенчества, и с тех пор здесь практически ничего не изменилось: тот же шум и визг детворы и взрослых, яркие цвета всех элементов парка, весёлая музыка, доносящаяся из динамиков, закреплённых на высоких столбах, и – самое чудесное – атмосфера беззаботности и лёгкости, царящая в этом месте и погружающая в мир искренней радости и всевозможности.

Престарелая пара лет восьмидесяти передо мной покупает кучу жетонов в тир, билеты на какой-то аттракцион, названия которого я не расслышала, и в довершение старушка под безуспешные попытки супруга отговорить её берёт себе билет на цепочную карусель. Судя по их праздничному, хоть и безнадёжно устаревшему одеянию они сегодня отмечают какой-то совместный праздник. На дедуле идеально выглаженная, но неимоверно застиранная рубашка с короткими рукавами и такие же поношенные, но чистые брюки с аккуратными стрелками. А на бабуле некогда белое платье с кружевами и рюшами и идеально подходящая к этому наряду шляпка, создающая впечатление, что старушка присеменила сюда прямиком из прошлого – если не из позапрошлого – века.

Однако я не могу не восхититься смелостью бабули, так уверенно стремящейся испытать на прочность свою нервную систему на цепочной карусели. Отчаянная женщина! И словно подслушав мои мысли, она поворачивается ко мне и с озорной ухмылкой заговорщически подмигивает, чем вызывает мою ответную искреннюю улыбку.