<p>
</p>
Все тело Илмари пробивала дрожь. Темнокожий мальчик в предвкушении обряда кусал пухлые губы и переводил взгляд с одного угла зала на другой. Здесь собралось так много взрослых их поселения! И все в ярких пестрых одеждах и своих лучших украшениях, но краше всех, конечно, старая жрица, курившая в стороне трубку и что-то неторопливо разъяснявшая членам касты земледельцев, чей обряд сегодня ночью и должен быть проведен.
Этот обряд не был так пышен, как ритуалы посвящения в воины, которые сопровождаются танцами и пениями у костра, разведенного до неба. Он не вызывал такого восторга, какой пробуждал обряд встречи нового года, проводимый жрецами посреди цветущей долины на рассвете в сопровождении людей и всех других живых существ, столь же радостных приветствовать еще один восход Великого Солнца. Нет, обряд касты земледельцев был очень скромным и, как казалось Илмари, очень жестоким и неприятным, но Мать-Атэ, старейшина и верховная жрица, говорит, что любой обряд важен. К нему нельзя относиться как к обычной череде странных движений и речей! Если предки завещали проводить какой-то обряд, значит, они считают, что он воодушевит сердце и пробудит лучшие чувства, так как...как же это...сим-во-ли-зи-ру-ет что-то очень-очень важное! Проводимый сегодня ритуал, например, укрепляет матриархат касты земледельцев...
Илмари не понимал и половины слов Мать-Атэ, но запоминал их крепко - все, что она говорит, считается мудрым и правильным, потому что через нее вещают свою волю духи, которые считают это мудрым и правильным, потому что... просто потому что. При Мать-Атэ касты живут в мире и согласии...большую часть времени. Ну, главное, что они все еще живут. А это уже весомый повод слушать старуху - в природе тоже не всегда звери уживаются меж собой, но самое главное, что они вообще друг друга еще не изничтожили, сказала Мать. Правда, многие произносимые жрицей слова кажутся всего лишь сочетанием непонятных звуков.
- Тебе не холодно? - заботливо поинтересовалась мама, заметив дрожь Илмари. Ночи в их долине были столь же холодными, сколь был жарок день. - Дать тебе плащ?
Мальчик покачал головой и приподнял полы своего тяжелого тканевого одеяния:
- И так одет! - пробурчал он недовольно. Телу юного земледельца была гораздо привычнее грубо выделанная кожа, чем этот торжественный наряд. Илмари насупился еще больше, почувствовав, как мама поправляет спутавшиеся в колтун смольные волосы ладонью.
- На тебя все будут смотреть...
Ей ли, чья жизнь неразрывно связана с землей и грязью, не знать, что мальчик из касты земледельцев вообще не может и не должен выглядеть так же красиво, как, к примеру, представители касты жрецов, которые умывают тело чистой водой каждый восход солнца?!
Илмари убрал от лица упавшую на глаза длинную черную прядь и уставился на Мать-Атэ. Она приказывала разжечь по всему залу жаровни, чем и занялась самая грязная, но и самая важная каста. Илмари отводилась роль очень простая - он должен был держать в руках чаши с богомолами и по приказанию Мать-Атэ отнести их к алтарю.
Сказать, что Илмари волновался, это ничего не сказать - чтобы пересечь весь зал и добраться до алтаря, нужно было пройти мимо отвратительного растения, которое Мать-Атэ держит здесь из-за приятного запаха. То, что его листья ядовиты, ее не волновало - земледельцы осторожны и неторопливы, им не стоит труда просто замедлить шаг и обойти страшное Вех (так Илмари назвал этого гиганта с большими и округлыми, как его обеденная плошка, листьями). То, что Илмари от тревоги может поторопиться и нечаянно наткнуться на Вех, тоже никого не волновало. Даже маму. Странно, считается, что в их касте больше всего заботятся о детях.
Вообще, слывет, что земледельцы лучше всего занимаются тремя вещами: воспитанием, домом и пищей. Защита, нападение и связи с другими племенами - удел воинов, и удел этот интереснее всего - воины неустанно путешествуют, их рассказы о других долинах лучше любых преданий жрецов, а приносимые ими из дальних земель штучки ценятся на вес откормленной коровы. Правда, быть воином совсем не почетно. Как может быть почетно мародерство и грабительство (откуда же иначе у них такие красивые девушки и приносимые в племя вещи)? Очень странно, что в других племенах считают презренными все касты кроме воинской. Относиться хуже, чем к летнему гнусу, к тем, кто следит за лесами, ловит рыбу, собирает травы, украшает жилища, заботится о старых и растит детей - разве это нормально? В их племени так не делается. Тот, кто долгими холодными ночами поддерживает огонь в очаге или вытравливает из тела больного человека противных жучков (Илмари поморщился - их и вспоминать мерзко!), ценится больше искусных убийц. Мать-Атэ, пребывая в плохом настроении, даже сказала как-то - в войне самое худшее, что может быть - это ужасный конец, а в мирских делах есть только бесконечный ужас. Илмари попытался ей тогда возражать, ведь чтобы вести "мирские дела", нужно вначале защититься от врагов! Старуха тогда расхохоталась и покачала головой - если бы племена попытались договориться и начать не с войны, а с мира и союза - и врагов бы не было.
"А как же звери? Разве воины не нужны, чтобы защищать от зверей?"
"Воины нужны, чтобы защищать от врагов."
"Звери не враги?"
"Единственные наши враги это люди. Или другие воины."
"Другие воины и есть люди!"
"Нет. Воины не люди. Даже люди не люди. Люди мерзавцы."
Вот как ее понять? Единственное, что тогда понял Илмари - старуха ненавидит воинов! А сама так часто говаривала, что все касты равны и ни одна не достойна ненависти...
Кстати, а чем же занимаются жрецы? Мать-Атэ тоже, как и для предыдущих каст, назвала три вещи, и все вслух произносить страшно: культура, организация и познание Вечного. Под Вечным подразумевалось все, что не входило в круг занятий земледельцев и воинов. Может, удел жрецов даже интереснее удела воинов, но он точно непонятнее и страшнее. И ответственнее. Илмари не любил ощущать на себе ответственность - и как он только сегодня донесет этих несчастных богомолов до алтаря?..
