– А по какому поводу вы в кафе так повздорили, что чуть не убили официанта? Мне страшно интересно, – спросила она Александра. Оказалось, что разногласия возникли у них, причем серьезные, по поводу решения его товарищей выйти из Русского общевойскового союза.

– Но Саша решил в нем остаться. С его помощью он намерен напасть на Советскую Россию, разгромить большевиков и, возродив монархию, стать там царем, – сказал Вадим.

– А они собираются доживать век замшелыми камнями, обросшие мхом, – горячится Александр.

– Обрати внимание, Саша, камнями целыми, не разбитыми на куски и не зарытыми в землю, – в спор вмешивается Сергей. – Но оставим это. Вера, что-то произошло? Что-то снова плохое?

– Нет, Сергей, ничего не произошло. И хочется верить, что все плохое уже позади. Хотя снова возникла проблема, и я даже не представляю, как мне ее решить без вашей помощи.

Она замолчала, внезапно подумав, что сейчас ей придется упомянуть Антуана, ведь все это только ради его спасения и затевается. А захочет ли Карпухин менять что-либо в своей жизни ради спасения ее мужа? Нет, конечно. Да она и не станет его об этом просить. Нужно что-то другое, но что? Она почувствовала себя не готовой к серьезному разговору, хотя репетировала его уже не один раз. Ладно, была, не была.

– Сергей Васильевич, мне необходимо покинуть Париж. Нет, не на время, а насовсем.

Он остановился и смотрит на нее вопросительно: только Париж, или Францию?

– Нет, только Париж. Так складывается обстановка, что лучше всего поменять место жительства. Там на самом юге есть прекрасный городок Ним, вот в нем я и хотела бы поселиться. Нет, слово хотела здесь неуместно – мне придется там поселиться. И вот я обращаюсь к вам с огромной просьбой составить компанию. Что вы на это скажете?

Он молчал, собираясь с мыслями, так как предложение застало его врасплох, несмотря на то, что он был полностью в курсе ее личной жизни, как личный водитель обоих супругов. На его взгляд, положение ее мужа не столь уж трагично. Ему нужна крепкая рука, да и только. И, скорее всего, не Верина. И вряд ли переезд из шумной столицы в тихую провинцию обязательно излечит Антуана. Хотя ограничить его, вырвав из привычного окружения, будет намного проще. Но причем здесь я? Хотя он прекрасно знает, что сейчас последует, и также то, что он не сможет отказаться. И должен ли он вообще отказываться от того, что может принести ему возможно даже счастье. Тут он решил остановиться в своих слишком уж смелых предчувствиях. Скорее всего, он ошибается – женщине просто нужна помощь.

Сергей не отвечает, и Вере внезапно приходит мысль, которая должна прийти с самого начала. Ведь она, почти ничего не зная толком о Карпухине, предложила ему уехать.

– Извините меня, мое предложение несколько бестактно. Сожалею, что я его сделала, не поинтересовавшись самым важным. – Она хотела спросить, счастлив ли он, но постеснялась громкого слова. – Скажите, как вам здесь в Париже живется?

Он ответил весьма уклончиво, и она поняла: в его парижской жизни нет ничего хорошего. Кроме этой обтекаемой фразы, были еще его глаза. И еще ей вдруг нестерпимо захотелось узнать, как он жил после той случайной их встречи в Константинополе. Она обязательно заставит его рассказать обо всем. И эта внезапная мысль отодвинула в сторону все ее сомнения. Она ясно поняла, что ей нужно. Отныне она станет его, да и не только его, а и его друзей, уговаривать переехать в Ним. Причем, изо всех сил. Она должна настаивать на этом шаге еще потому, что краешком глаза уже заглянула в их жизнь. Может попытаться их как-то заманить?

– Представьте себе, что в этом самом городе есть винный завод, окруженный отличными виноградниками и изготавливающий великолепное вино. Но сам завод построен еще до взятия Бастилии, и все там делается вручную. А теперь представьте, что этот самый завод вручают мне, я думаю с одной единственно целью – вырвать Антуана из рук парижских друзей-собутыльников. Никакого подвоха в этом нет, но мы были уже там вместе с главным технологом. Симон предсказал предприятию печальный конец: через два-три года его придется закрыть. Если не провести технической реконструкции, то конкуренция задавит. Выходит, мне придется ее делать, хотя бы для того, чтобы не опозориться лично. Но для этого нужны инженеры, механики, электрики, а где их взять, не подскажете?

– Ну почему нет! Вот лично я и мои товарищи, – Сергей кивнул на отставших сзади друзей – мы все бывшие военнослужащие инженерного полка Его Императорского величества и так далее Смоленской дивизии, нам по плечу любая техническая задача. А ваше предложение интересно. Но с ними говорить нужно отдельно, и не на ходу. Давайте встретимся завтра.

Они дождались остальных. – Есть проблема, и ее мне в одиночку не решить, – сказал Сергей. – Есть предложение обсудить ее завтра. Согласны? Вера, на том же месте в пять вечера.

На следующий день они ее поджидали не только в том же кафе, но и за тем же столом.

– А я думала, что вы сюда больше не явитесь после такого скандала, – заметила Вера.

– Нет, это теперь вопрос принципа. Мы ведь собственно ни в чем не виноваты. Неловкость кельнера, он сам подлез мне под руку, – ответил Александр, – ведь это признал и сам хозяин.

Словно в подтверждение его слов подошедший официант сообщил им, что его предшественник уволен, и он уполномочен, от имени хозяина, сообщить: сегодняшний ужин для вас, уважаемых клиентов, за счет заведения. Его поблагодарили и вежливо отказались.

– Конечно, наш случай не слишком типичен, но мне кажется, что отношение французов к нам постепенно изменяется, причем в лучшую сторону, – заметил Вадим. Он старше всех по возрасту, и Вере кажется, что остальные прислушиваются к его словам, – и дело не только в нас, русских, живущих во Франции, но и в том, что происходит в России. Нет, друзья, здесь расстояние не имеет существенного значения. Как верно подметила восточная мудрость, взмах крыльев бабочки на одном континенте вызывает цунами на другом. После русской революции, лишившей значительную часть французских буржуа сбережений, вложенных в царскую Россию, они возненавидели самых первых русских беглецов, затем к этому подлому чувству добавил масла выход России из войны в восемнадцатом. А если обратиться к событиям, имевшим место в более давние времена, то мы вообще не отыщем среди них ни малейшего повода для проявления теплых чувств к нам со стороны французов. Бонапарт в 1812 году вторгся в Россию, в результате от его великой армии остались одни воспоминания, а в Париж вошли русские казаки. Его племянник Наполеон Третий решил повторить подвиг великого дядюшки и, прихватив в компанию англичан вместе с турками, развязал Крымскую войну, которая, следует заметить, закончилась еще большим позором.

– Это почему же позором? У них на всех углах написано про победу, – возразил Александр.

– Саша, мы никогда не станем даже пытаться опровергать чужие постулаты. Ни в коем случае! Раз так они считают, то, очевидно, так оно и есть. Но вот давай сравним с тобою итоги этих двух великих войн. Дядя прошел огромное пространство от Немана и до Москвы, и что же получил он в конце? Сгоревшую столицу. Но за короткий срок такое расстояние! Почти тысяча километров. А племяш великого императора умудрился затратить на переход от Камышевой бухты до Малахова кургана почти год – это всего на десять верст! и получил за это трофей в виде южной части портового города, и тоже разрушенного и сгоревшего дотла. И когда его защитники перешли на Северную сторону, то на этом война закончилась, и захватчики отбыли восвояси. И в упор я не вижу никакой победы со стороны Франции. Вы простите меня, старика, что я так отвлекся, но я хочу разобраться в тех тайных течениях, что определяют наше положение. Вы заметили, что-то изменилось, нас не только стали замечать, но с нами уже разговаривают и интересуются нашими делами. Чего раньше не было и в помине. Все это явный признак перемен в самой России, она крепнет, и ее начинают признавать, с ней уже торгуют, и никто не собирается с ней воевать, за исключением правда вот Александра и российского военного союза. Извините, Вера, я отвлекся.