– Ты наверняка знаешь, Николо, что мне сейчас делать? – поинтересовался поручик.

– Сейчас ничего не нужно делать. Сейчас ты ляжешь спать, наверху для тебя готова комната, а мне предоставь возможность подумать об этом на досуге. Мне уже все равно не спиться по ночам, очевидно старость совсем уже рядом, пора ее встречать, – закончил, с улыбкой Ксавье.

Последней реплике Макаров усмехнулся: он знает, сержанту недавно исполнилось пятьдесят. Глядя на его мощную фигуру, вспомнил, что говорили о подобных типах на Руси: «да его еще оглоблей не перешибешь!». За утренним чаем он внимательно выслушал разработку Николо. «Сделаешь все, как я предлагаю, избавишься от всех своих хвостов, причем надолго. Не обещаю навсегда, но пока не вернешься снова в наш город – гарантирую, – сказал Ксавье.

Он поблагодарил своего друга и отправился на набережную, где рассчитывает встретиться с Сюзанной. Она неотъемлемая часть их плана. И они уже вместе посетили магазин мужской одежды, где по совету мудрого Николо поручик купил неподражаемую ковбойскую шляпу; Голливуд уже пленил яркими атрибутами своих искрометных фильмов европейский бомонд. Шляпа с высокой тульей и широкими полями; она издали заметна в любой толпе, и при желании может успешно прятать лицо его владельца. «Все оставшиеся дни, что ты проведешь в Марселе, не снимай ее ни на минуту, пусть тебя видят и запомнят именно по этой шляпе, – предупредил его сержант. К шляпе подошел такой же черный широкополый плащ. – Да ты настоящий техасский ковбой! – восхитилась им Сюзанна, когда он вышел из магазина, – и все это, представляешь, тебе чертовски идет!

Прогуливаясь по набережной, они подошли к городской пожарной части; сразу за ее высокой каланчой дом шкипера Геридаса. Это самое благословенное для Владимира место во всей Франции. Отсюда к нему притекал ручеек желанных вестей из Крыма, ручеек, который постепенно слабел, пока не иссяк вовсе. Шкипер как-то сказал, что Россия отгораживается от всего мира. – Зачем они это делают?– поинтересовался Макаров. – Не знаю, так им, наверное, лучше. Мы ведь совсем не знаем, как они живут, но мне кажется, намного интереснее, чем раньше. Они много строят. И порты, и корабли у них теперь другие: больше и красивее, хотя еще много старого.

– Ты вылитый американец, – рассмеялся при встрече Андрэ Геридас, – если бы рядом не было Сюзи, ни за что тебя бы не узнал. Сколько же мы не виделись? Кажется, более двух лет, не так ли?

– Да, пожалуй, столько. Со времени последней весточки. И что, больше ничего?

– Ничего. Хотя Анатоль говорил, там открылся новый канал, кажется вполне легальный и надежный, но подробности у него. Он живет теперь в Арле постоянно. Это рядом с Нимом.

Этот вариант устраивал Владимира, бежать из Марселя ему придется через Сет, а уже оттуда можно наведаться в Ним. Он простился с Андрэ и пообещал передать привет его брату.

На следующий день он с Сюзанной посетил Морской банк, где стараниями Роберта Кришона для Макарова открыт счет. Сейчас он снимет деньги, они нужны для предстоящего дела. Раз он уже в банке, то следует попытаться добиться встречи с управляющим месье Легру. Он познакомился с ним в свой последний приезд; месье Легру, высокий розовощекий старик с белыми пушистыми бакенбардами, не уделил тогда должного внимания будущему клиенту и разговор практически не состоялся. То, что пытался узнать у него этот молодой человек , вовсе не могло быть предметом обсуждения – конфиденциальность, прежде всего. А вот сейчас совсем иная ситуация. Теперь перед ним человек, имеющий счет в их банке, пусть пока небольшой, но ежемесячно увеличивающийся, что не маловажно. Он занимает значительный пост в транспортной конторе барона Дидро и вполне возможно скоро станет его зятем. Правда в жены ему прочили раньше старшую дочь Жанну, с которой видел Легру его пару раз в Марселе в совсем недалеком прошлом, а теперь он сопровождает младшую. Ну что ж, это их дело, тем более, что младшая тоже прехорошенькая.

– Месье Легру, будучи в России, я имел честь познакомиться с Георгом Дюбуа, он сообщил мне, что является единственным законным наследником графа Ламбера Дюбуа, своего отца. И поручил нам, военным людям, ушедшим из Крыма в двадцатом году, произвести некоторые действия на благо его внука. Но судьба разбросала нас, нескольких офицеров, посвященных в эту проблему, по всему миру настолько, что между нами разорваны все связи. Сейчас мне хотелось бы услышать от вас одно единственное: не появился ли хоть какой-нибудь сигнал, что кто-то из наших добрался до вашей конторы и попытался предъявить документы?

Отвечать на подобный вопрос управляющий, конечно же, не имеет права, что он и высказал в присутствии своего секретаря. Затем последовал жест, означающий окончание приема, все встали, месье Легру проводил их до двери. Первым вышел секретарь и не оглядываясь пошел по коридору, и только теперь Легру посмотрел Владимиру в глаза и отрицательно покачал головой. Поручик приложил руку к сердцу и откланялся.

Итак, сегодня его последний день в Марселе. Вечером от причала отойдет теплоход «Бристоль», на нем он приплыл сюда и по версии Николо Ксавье на нем же якобы покинет Францию. После Морского банка Владимир несколько часов просидел в снятой им квартире, посвятив это время письмам. Ближе ко второй половине дня он рассчитался за жилье, вызвал извозчика и назвал ему адрес модного ресторана в центре города; по дороге ему пришлось заехать в салон женских причесок и забрать Сюзанну. В ресторане для них был заказан столик на троих, за ним уже сидел немолодой мужчина в строгом вечернем костюме. Он поднялся им навстречу, обнял и поцеловал в щеку девушку, и долго тряс руку поручика; они приступили к ужину, который занял почти полтора часа, и на улице совершенно стемнело. Они поднялись и прошли в гардероб, где Владимир надел свою знаменитую шляпу и плащ и отправился в туалет, а мужчина в черном подал пальто Сюзанне. Через полминуты поручик вышел из туалета, простился с их сотрапезником и они с девушкой сели в карету, а тот снова ушел в зал. «Я подожду вас, Сюзанна, крикнул он ей на прощание». Извозчик снова подъехал к дому, где жил Макаров. Девушка осталась в карете, а он позвонил в дверь, и слуга вынес ему саквояж. Через полчаса их экипаж стоял на площади у причала, где заканчивалась погрузка на «Бристоль». Они прогулялись по набережной, до отплытия оставалось всего несколько минут, но он все же успел преподнести Сюзанне огромный букет. Все, кто собирался отплыть, уже поднялись на борт; поручик стоял у трапа, у ног стоял его саквояж. Вахтенный офицер посмотрел на часы: « месье, уже время, поторопитесь, я прикажу сию минуту поднять трап!» и дал сигнал матросу у лебедки.

– Я еще думаю, – ответил пассажир. Там наверху что-то затрещало; последний поцелуй, и он шагнул к сходням.

– Володя, прошу тебя, возьми цветы! Я хочу, чтобы они остались с тобой, – воскликнула она. Он прижал букет к лицу и прыгнул на трап, когда его уже стали убирать. У причала, кроме Сюзанны, двое мужчин взирают на все происходящее с явно растерянным видом. Девушка села в карету и отъехала. В ресторане их спутник сидел на том же месте.

– Как прошло расставание? – громко поинтересовался он, – надеюсь, вы не плакали?

– Нет, до этого не дошло. Влад купил мне огромный букет, а я уговорила взять его с собой.

– Правильно! Идемте, я куплю вам новый, еще больший. Или вы хотите остаться?

– Да, я бы еще посидела немножко. На улице довольно сыро, и я озябла. Попросите

подать мне чай с ликером, попытаюсь чуточку согреться.

Они пили чай и теперь перешли на тихий шепот. – Ну как, нормально? – поинтересовался мужчина. – Да, Володин двойник закрыл лицо букетом и прыгнул на трап в последний миг, те, что ходили за нами, замешкались. Корабль ушел без них, – сообщила Сюзанна. – Теперь подмена раскроется не скоро, первая остановка судна в Барселоне, практически им его не найти!

Утром следующего дня агент внешнего наблюдения доложил капитану Фергюссону, что наблюдаемый ими объект покинул Марсель на теплоходе «Бристоль». – Мы не последовали за ним, согласно вашего приказа. Но за ним, шеф, здесь вели наблюдение еще кто-то, кроме нас, мы в этом уверены. Два типа, меняясь через каждый час, неотступно следовали за ним по всему городу. Вот кого-то из них он классически оставил с носом, так как очень ловко прыгнул на сходни, в тот момент, когда их уже почти подняли.