Пушан, теперь уже Пан, понял, что и Олимп ему не дом родной, но не успел заскучать: ранним утром в его чертог влетела каменная куропатка и свалилась на пол замертво. К её лапке был привязан кусочек пергамента с посланием на языке троллей.
Пан долго жил на свете и знал много языков, живых и мёртвых, он развернул письмо и прочитал:
«Мы, северные горные тролли, призываем тебя, золотой вождь (перевод на тролльский язык слова «проводник»), стать нашим главным и единственным богом Йорлом. Ну пожалуйста! Жалкие людишки викинги дразнят нас. Они говорят, что у них есть дюжина богов, а у нас ни одного! Мы из-за этого часто плачем, и уже все ноги у нас в синяках и шишках – ведь слёзы у нас каменные, как и мы сами. А мы уж тебя уважим! Будешь сидеть на троне и ничего не делать. Не откажи нам, золотой, драгоценный бог! Высылаем за тобой нашего большого друга – северного ветра Норда.
Если даже не захочешь быть нашим богом, приезжай хоть погостить, мы тебя покажем викингам и утрём им носы! Вечно твой слуга, король троллей Мумми».
Бывший Пан прочитал и понял, что это его последний шанс стать главным богом, хоть и единственным, и под землёй, и у тупоголовых каменюк. А уж занятие найдётся: в горах не надёжны ни камень, ни лёд, ни скала. Работы там непочатый край! Он открыл окно пошире и встал на подоконник. Норд не заставил себя долго ждать – налетел, подхватил и понёс на своих ледяных плечах нового великого бога.
– Прощай, Олимп! Прощайте, боги-эксплуататоры! И ты, Гера – богиня ночных ваз! – только и успел крикнуть он.
Но Йорл забыл попрощаться с Зевсом, который был всевидящим (в радиусе сотни лиг от резиденции, разумеется) и очень не любил тех, кто уходит по-английски.
Громовержец метнул пучок молний вдогонку северному вихрю и не промахнулся! Козлиная голова отлетела от туловища многострадального бога путешествий и пропала в одной из щелей отрогов Юльских Альп. Остальное полетело на север к простодушному королю троллей.
Мумми поклялся отдать свою главную драгоценность – Доспехи Богов – в обмен на козлиную голову бога Йорла, при условии, что её предоставит воин королевского или хотя бы княжеского достоинства – Доспехи Богов не пристало носить безродному! Заявление главного тролля попало в печать и разлетелось по всему свету, оставив след в волшебных сказках и легендах и достигнув в конце концов глаз Сида.
Маг, поведав грустную историю Пушана, убедил Боро, что если Арнольд и доберётся до северных троллей с золотой головой чёрта-козла, то те его либо сожрут в сыром виде, либо выдадут ему пластмассовые доспехи китайского производства, в которых он не только не покорит мир, но и мышь победить не сможет.
Король Боро поговорил с монархами-товарищами по несчастью, и те сбросились на подарок Арнольду. Все они и маг с волшебной книгой приехали в Аквилею, на трясущихся ногах подошли к трону Арнольда Могучего и с пояснениями вручили ему драгоценный сувенир.
Арнольд быстро всё понял, пожал руки собратьям (пара переломанных пальцев и один обморок никого не удивили) и сообщил, что отправится на север по морям на корабле прямо завтра, а когда завоюет весь мир, то их не только не обидит, но и поделится с ними добычей или сдаст в лучший интернат для бывших коронованных особ, он пока не решил. Бледные и слегка покалеченные, но всё же довольные соседи шаркнули ножками и отправились восвояси.
Наутро Арнольд наскоро попрощался с женой и сыном-младенцем, дал наставления министрам и генералам, вступил с десятком дружинников на борт лучшей своей галеры и отбыл.
Мир и покой наступили в округе, короли и князья могли теперь по утрам спокойно пить свой кофе и если и проливали его на скатерти, то кофейная гуща стекалась в фигурки зайчиков и чебурашек, а не драконов с пятью жалами на попах. Арнольдово войско тоже не хулиганило, разумно решив отдохнуть от ратных дел и разойтись по домам до особого распоряжения. В школах Аквилеи объявили каникулы.
Ветер и волны понесли галеру Арнольда вокруг Италийского Сапога, на скалистых берегах которого через каждую лигу были врыты высокие столбы, окрашенные в пурпурно-белые цвета, предупреждающие мореплавателей о близости опасного берега. Заодно на столбах была размещена реклама комфортабельных колесниц известных фирм и прелестных загородных вилл в рассрочку под самые выгодные проценты. Через два дня отмели и скалы пропали из виду, и галера вышла на просторы Внутреннего моря.
Поседевшие в боях воины по очереди стояли у кормила, с лёгкостью перенося качку (в походах их желудкам приходилось переваривать камни и речную тину, и ничто не могло заставить их отринуть хорошую еду – морские сухари, запитые добрым вином) и ведя корабль всё дальше и дальше на запад к Геркулесовым Столбам.
Неделя и вторая прошли безбедно. К ночи первого дня третьей недели подул ветерок из знойных пустынь Мальгриба, на него можно было бы не обращать внимания, однако Арнольд заметил под синевой безоблачного неба белую полосу в полуденном направлении. В отрочестве он увлекался мореходной наукой и сразу понял, что белая полоса – это верный признак шквала, и быть шторму!
Полоса быстро приближалась, но галера была далека от берега и тихих гаваней, поэтому король Аквилеи приказал опустить парус, убрать и закрепить мачту и всем спуститься в трюм. Сам же привязал себя за руку к кормовому веслу, золотой самородок положил в мешок из кожи русалки (русалки очень прилипчивы, и изделия из их кожи никогда нельзя потерять – ни на земле, ни на воде, ни под ними), покрепче упёрся ногами в палубу и застыл в ожидании.
Галера была построена из цельной глыбы легчайшей везувийской пемзы, обитой тонкой, но прочной коринфской бронзой, но и она едва не разлетелась на кусочки после удара десятиметровой волны! Судно взлетело над морем, как квадрокоптер, сделало тройное сальто и шлёпнулось носом на гребень такой же огромной волны. Арнольд, привязанный к кормилу, остался цел, но перенёс удар потяжелее поражения боевым молотом. Золотая голова «козлочёрта» выскочила из мешка и шлёпнулась ему в ладони.
В то же мгновение из морских глубин послышался недовольный рёв, и волны словно всосались в поверхность моря. Лёгкий восточный ветерок сдул с неба чёрные тучи, проглянуло закатное солнце.
«А, Посейдон (это греческое имя морского царя, римское – Нептун, монголы, которые никогда моря не видели, его никак не называют) боится золотого козла! – догадался Арнольд. – Может, тот его и в море загнал из-за личной неприязни, кто знает?»
– Свистать всех наверх! – приказал он себе. – Ставить мачту, поднять парус! – предложил уже своей дружине. – Теперь уж я твою, Пан, голову из рук не выпущу ни днём, ни ночью, – шёпотом поклялся он себе, – лучше уж вполглаза дремать, чем проснуться на морском дне. Тогда уж действительно будет козья морда!
И был абсолютно прав: во всё оставшееся время путешествия погода была чудесной, всегда дул попутный свежий ветер. Даже когда прошли Геркулесовы Столбы и повернули направо к бешеному Бискайскому заливу, ничего не изменилось к худшему.
Кроме того, обнаружились многие полезные качества золотой головы: когда надо было галере поворачивать налево, голова Пана подмигивала левым глазом, то же происходило с правым глазом при повороте направо (в сумерках и темноте из глаз исходили лучи света, освещающие путь на сто локтей впереди). Когда же поднималась волна, из золотого рта раздавались нежные звуки флейты, и море моментально стихало. Пиратские судна, которые несколько раз попытались напасть на аквилейскую галеру, немного не доплыв до желанной добычи, неожиданно для себя налетали на подводные скалы или были проглочены гигантскими морскими змеями.
За всё это аквилейцы полюбили золотую голову и уважительно называли её Пан Козлевич.
Однажды ранним утром, когда Арнольд сам стоял у кормила, на него навалилась такая истома, что не хотелось шевелить ни рукой, ни ногой, а глаза остановились на линии горизонта, где из лёгкого тумана медленно поднималось красное полушарие солнца. В это время огромная зелёная ручища с пальцами, соединёнными перепонками, беззвучно поднялась над поверхностью воды и, изгибаясь, как удав, протянулась к мешку, в котором находился самородок. Уже пальцы коснулись шершавой поверхности козлиной головы, но задели за русалочью кожу мешка. Мешок зашевелился, и послышался кокетливый смех, как будто в нём была спрятана не золотая голова, а артистка кордебалета. Арнольд мгновенно очнулся и выдернул мешок из зелёной лапищи.
