— Отлично. Кто-то кроме нас уже приехал?

— Нет, похоже, из всех наших гостей только вы и Филип страдаете пунктуальностью.

— Я мог бы прилететь и раньше, — заметил Клеман. — Если бы ты предупредил, что живёшь в каких-то дебрях. Вертолёт пришлось сажать прямо на чье-то поле…

— Ладно, пойдёмте в дом.

Пока они поднимались по лестнице, Клеман успел во всех красках рассказать о том, как чуть не попал на несколько тысяч штрафа и милую беседу с местными полисменами, когда его пилот сажал вертолёт на чьих-то угодьях. Ни Ева, ни, уж точно, Мориарти не вслушивались в его нескончаемую болтовню.

Если не считать без меры болтливого Клемана, в округе было тихо и спокойно: никакого воя полицейских сирен, рокота машин и гула вечно спешащей толпы, которые были неотъемлемым атрибутом больших городов. Возможно однажды, когда все эти кочевания по Европе закончатся, и Ева сможет выдохнуть спокойно, она поселится в схожем месте — одна вдали от всего окружающего мира.

Внутри поместье напоминало большую охотничью хижину какого-то средневекового монарха: множество трофеев и оружия на стенах, сдержанный дизайн в лучших традициях той эпохи, серые холодные стены, бесчисленное количество старинной мебели и элементов декора, дополняющих общую картину.

В доме они встретили Лоренса Клемана, что был целиком и полностью сосредоточен на своём телефоне. Пока Риттер с гордостью показывал портреты своих предков, попивая свежий кофе, Ева мельком поглядывала на племянника Филипа. Хотелось бы ей сейчас так же, как и ему, уткнуться в свой сотовый и отвлечься от длинной истории семьи Риттеров.

— А вот это место — Ведьмин яр…– рассказывал Риттер, указывая на какой-то желтоватый клочок бумаги на стене, — да-да, это оригинальный рисунок, датированный 1619 годом. Альберт Риттер, мой прадедушка в восьмом колене, построил на этом месте вот это вот поместье.

Впрочем, надолго рассказ Алекса не затянулся. Вскоре к нему подошёл дворецкий и сообщил, что прибыл Зейд Хасан со своей семьей. Риттер мигом сорвался с места и, глубоко извинившись перед Евой, увёл с собой Джеймса и Филипа для того, чтобы «обсудить кое-какие вопросы».

— Лоренс, — позвал его Алекс. — Не покажешь миссис Мориарти зимний сад?

— Да, — с энтузиазмом отозвался Клеман. — Конечно, месье Риттер.

— Спасибо. Мы мигом.

Столь искренний порыв Лоренса удивил Еву, ведь всё это время он безучастно пялился в телефон и вряд ли проявлял хоть какой-то интерес к россказням Риттера. Когда они остались наедине, Ева всё так же оставалась сидеть в небольшом кресле, наблюдая за Лоренсом.

— Мы можем остаться здесь, если ты…

— Пойдёмте, — резко сказал Лоренс, поднимаясь с дивана.

Он не казался раздражённым — скорее встревоженным. Всё то время, что они шли по длинному тёмному коридору, он мельком осматривался по сторонам, словно боялся, что за ним кто-то следит. Ева не стала наседать на парня и расспрашивать у него о причинах такой паранойи. «Мало ли, каких странностей можно нахвататься в компании его дяди», — подумала она.

Дойдя до высокой стеклянной двери в самом конце этого длинного коридора, Лоренс, который всё это время шёл впереди, остановился и развернулся к Еве. Он взглянул на неё — возможно впервые за всё время их знакомства, — и в его взгляде были тревога, боль и, возможно, только возможно, но Ева разглядела в уголках глаз слёзы. Об этом она, впрочем, не проронила ни слова.

— Зимний сад, — сказал парень, открывая перед ней дверь. — Пойдёмте, миссис…

— Можно просто Ева, — сказала она как можно менее обеспокоенным тоном.

Лоренс лишь молча кивнул в ответ и повёл её внутрь просто таки огромного помещения. Первое, что привлекло внимание Евы, — это отнюдь не цветы, а большая куполообразная стеклянная крыша. Она накрывала собой весь этот дивный сад, словно один большой прозрачный колпак, сквозь который все эти дивные растения получали необходимый солнечный цвет.

— Ева, — позвал её парень.

— Да, Лоренс.

— У меня не было возможности поговорить с вами на балу… И, если честно, то я не думал, что и сейчас у меня получится это сделать. Но, раз уж так вышло… — парень замялся. Он с трудом подбирал слова, а уж сложить из них связанную цепочку предложений и вовсе было неподъёмной задачей для него.

Ева не стала долго томить встревоженного паренька, а потому прервала его бессвязный поток мыслей одним вопросом:

— Что ты хочешь спросить, Лоренс?

— Вы ведь были знакомы с моей мамой? — поинтересовался он с непривычной твёрдостью в голосе.

— Я знала её не так долго, как хотелось бы, но да, ты прав.

— Она рассказывала мне о вас и о вашем муже. Мама говорила, что вы можете мне помочь…

— Лоренс, — Ева взглянула в глаза парня, пытаясь увидеть где-то на глубине этих серых омутов запрятавшегося ребёнка, который теперь уступил место взрослому мужчине, – твоя мама заботилась о тебе…

Подобные слова звучали в адрес Лоренса отовсюду: от родственников, друзей, частного психолога, которого нанял дядя. Они больше не впечатляли его. Столь важный факт превратился теперь в дежурную отмазку, чтобы не слушать страдания мальчика, которому пришлось в один месяц потерять двух самых близких для себя людей.

— Вы видели те документы? — спросил Лоренс, не став слушать до конца очередной чувственный монолог.

От этих слов у Евы едва дар речи не пропал. Она понимала, что парень может знать многое, но точно — не всё, так что не стоит перед ним открывать все карты сразу. Судя по тому, что Ева уже увидела, у мальчика был стойкий характер и неплохая смекалка. И пусть со стороны он мог показаться обычным подростком, пялящимся часами в свой сотовый, мало кто мог знать, что всё это время он не сидел в Твиттере или Фейсбуке, а копался в личных переписках американских дипломатов. Ева заметила это в тот самый момент, когда смогла получше рассмотреть мелькающий на экране его телефона текст.

Тактика отрицания была единственной возможной в этой ситуации, а потому Брэдфорд сконфуженно воскликнула:

— Какие ещё документы?

— Те, которые вам дала мама после смерти отца, — объяснил Лоренс.

Как бы сейчас хотелось Еве вернуться на три месяца назад и сказать Луизе одну важную вещь: «Попытайся не трепаться об этих дурацких бумагах». Но она ведь верила, что у этой женщины хватит ума, чтобы дойти до этого логического заключения… Хотя теперь, поглядывая на сотовый Лоренса, Ева думала, что, возможно, вовсе и не Луиза рассказала ему об этих документах. Может быть, он узнал об этом сам, скажем, вскрыв её почту или СМС-сообщения.

— Она дала их не мне, а моему мужу, — скрывать было нечего, а потому Ева услужливо пользовалась слегка искажённой правдой.