— Юрген сказал, вы хотите предложить мне сотрудничество, — заговорил Зейд. — Что ж, я весь во внимании.

Асад по хозяйски откинулся на спинку кресла и одарил Марка одним из своих пристальных взглядов. Этот жест наверняка вводил в ступор многих его шавок, думал Дауэл расплываясь в едкой улыбке.

— Меня интересует участь в проекте «Баал», — уверенно сказал он.

— В качестве кого? — заинтересованно спросил Зейд.

Его презрительный тон слегка раздражал Дауэла, но он продолжал держать марку, подавляя рвущееся наружу желание спустить в Асада весь магазин его небольшого револьвера, что хранился во внутреннем кармане пиджака вместе с пачкой «Бенсона».

— Партнёра, эксперта, штатного советника — служба в разведке сделала меня мультизадачным, — и если уж осталась в его заготвленной речи хоть капля правды, то это была она.

Дауэл не считал себя семи пядей во лбу, но уж в умении быть полезным ему не было равных — эту простую истину он осознал для себя ещё в начале своей карьеры в Цирке. Таких, как он, ненавидели в Форин Офисе и яростно отторгали на Даунинг-Стрит, но прикончить не могли, ведь знали, что вместе с одним Дауэлом умрёт и всё его наследие, что выражалось в самой важной валюте современности — в знаниях.

— Просто блеск, — театрально воскликнул Асад. — Научите нас, как выгодно сбывать списанное в утиль оружие?

— Для всего нужен определённый талант, — усмехнулся Дауэл.

Хриплый, низкий смех сорвался с уст Асада и Марк на миг оцепенел. Он никогда прежде не видел, чтобы кто-то мог так смеяться. В этом жесте не было ничего от живого человека — лишь животный рокот, который приводил в праведный ужас любого, кто его услышит.

— Занятный вы человек, Марк, — заговорил Асад, прочистив горло. — В Парламенте вас называют предателем.

— Это — самое лестное, что они могут обо мне сказать, — заключил Марк, скривившись.

— Ваше правительство считает, что вы едва ли не самолично виновны в том чудовищном взрыве, который произошёл в Женеве, — в словах Асада слышалась издёвка.

— Но мы ведь оба знаем, что это не так, — парировал Дауэл.

Их разговор напоминал ментальный спарринг, в котором не было победителя. Они бросались фразами-ударами, стараясь найти ту самую слабую точку, которая позволит обезоружить оппонента, но натыкались на стену из безразличия. Марк чувствовал напор Асада, его ярое желание доминировать во всём, даже в чёртовой формальной беседе, которая медленно переходила рамки учтивого разговора ни о чём.

Захотелось курить, но было ещё слишком рано.

— Чаю? — вдруг предложил Зейд, указывая на кофейный столик.

Глядя на неровные очертания белёсых чашек, непривычную форму и дивные витиеватые узоры, что в хаотичном беспорядке украшали их края, Дауэл широко улыбнулся.

— Не откажусь, — выдохнул он с фальшивим жеманством. — Из кого на этот раз будем пить, господин Хасан?

Зейд на миг замер с чайником в руках, но совсем скоро лёгкое замешательство на его лице сменилось едкой ухмылкой.

— Французский партнёр, — ответил он. — Тонкая работа.

Асад протянул Дауэлу чашку с чаем и Марк осторожно принял её, вдыхая лёгкий аромат мелиссы и мяты, что струился в воздухе вместе с тёплым паром. Прежде чем попробовать, Дауэл невзначай осмотрел чашку со всех сторон, стараясь высмотреть какие-то явные следы яда или любого другого вещества, что могло оказаться в его напитке. Ничего подобного он, к своему счастью, не заметил, а потому, отбросив лишнее жеманство, сделал небольшой глоток.

— И что мне сделать, чтобы не оказаться на его месте? — спросил Марк, покрутив в руках чашку.

— Будьте лояльным и не увлекайтесь сотрудничеством с моими врагами, — ответил Зейд

— Звучит, как тост, — сказал Дауэл, показательно сделав ещё один большой глоток.

Беседа тянулась неспешно, но её накал немного поубавился. Асад продолжал попивать чай, небрежно рассказывая детали проекта «Баал» и время от времени делая колкие выпады в сторону прошлого Дауэла, которые тот с переменным успехом отбивал. Меж ними продолжала существовать незримая стена, что заставляла держать безопасную дистанцию и не позволяла этим людям хоть на секунду утратить самообладание. Былая профессия научила Марка общаться с самыми отборными ублюдками этого мира, но даже для него этот затянувшийся разговор оказался той ещё пыткой.

При виде едкой ухмылки Асада, что расплывалась на его лице всякий раз, когда речь заходила о военном арсенале, накопленном за несколько месяцев функционирования проекта «Баал», Дауэл вспоминал Женеву. Перед его глазами раз за разом мелькал взрыв, уносящий жизнь сотен невинных людей. Он буквально чувствовал запах гари и плоти, что заглушал собой пахучий аромат чая, ощущал, как под ногами трясётся земля, а взрывная волна отбрасывает его на несколько ярдов назад, осыпая градом из осколков. В такие моменты было особенно тяжело слушать надменные речи Асада и продолжать улыбаться, ведь изнутри рвался отчаянный крик боли.

В остальном же всё было в лучших традициях европейской знати — долго, нудно и не сказать, чтобы очень информативно.

Время уплывало с немыслимой скоростью в этой тёмной комнате, и вот на одиннадцатом часу вечера, когда их беседа как-то внезапно ушла в сторону военных действий на Ближнем Востоке, Зейд вдруг умолк, так и не закончив начатый рассказ, уставившись на экран своего сотового. Карие глаза пробегались по строчкам текста, а весь его вид выдавал лёгкое замешательство.

— Что-то не так? — осторожно поинтересовался Марк спустя несколько минут гробовой тишины.

Его вопрос словно не сразу дошёл до Асада, пробираясь через тернии его навязчивых мыслей, а потому понадобилась пара секунд, чтобы Зейд оторвал взгляд от сотового и, заблокировав экран, с наигранной лёгкостью ответил:

— Да нет, всего лишь технические проблемы с аппаратурой. Ничего, о чём стоило бы беспокоится, — отмахнулся он. — Так о чём мы говорили?

Марк окинул его своим взором, примечая все мелкие детали, вроде слегка подрагивающих рук, что теперь крепко сжимали сотовый, скованной позы и взгляда — опустошённого, практически мёртвого. Всё это выдавало не просто лёгкое волнение, охватившее Асада, а истинную всепоглощающую тревогу, которая означала лишь одно — у Дауэла всё идёт по плану.

Подавляя в себе желание расплыться в самой искренней широкой улыбке Марк поудобнее устроился на своём низком кресле и сказал:

— Вы хотели рассказать мне о вашей сирийской кампании.

— Да, точно, — кивнул Асад, после чего продолжил свой рассказ о бомбардировке Дамаска, к которой косвенно была причастна его компания.

На протяжении всего их дальнейшего разговора Зейду ещё не раз приходили тревожные письма, что вводили его в состояние лёгкого исступления. Время от времени он подзывал к себе своего подопечного, что охранял их покой за дверью читального зала, и давал ему какие-то короткие указания на арабском. Мужчины говорили тихо и крайне неразборчиво, но из того, что слышал Марк, он мог догадаться что речь идёт о видео — том самом, которое Джеймс должен был запустить на главный экран большого зала. Встревоженный вид, с которым охранник то и дело возвращался в читальную комнату, чтобы сообщить очередные вести с полей, давал понять, что их небольшая уловка сработала. В зале поднималась паника, и если какое-то время назад Зейд то и дело созванивался со своими менеджерами, спрашивая об обстановке за ужином, то сейчас он всё реже обращался к своему сотовому, предпочитая вести вялые беседы с изрядно подуставшим Дауэлом.