От чего-то захотелось курить.
— Выедешь до рассвета, — вдруг отозвался молчавший всё это время Джеймс. — Чем раньше — тем лучше.
— Хорошо, — кивнула невпопад Ева.
— Попробуй заехать с западной стороны по трассе А12, — сказал Дауэл. — Это пока единственное место, где не было нападений.
Ева вновь утвердительно кивнула, словно заевшая детская игрушка. Ей не хотелось говорить, не хотелось размышлять о бренности собственного положения, а поэтому она сделала последнюю попытку взбодриться и отпила ещё немного кофе. Скривившись от мерзкого вкуса обугленной пластмассы, Ева без раздумий вылила остатки бурой жидкости в умывальник. Под взглядом Марка она пошагала к одному из кухонных шкафов в дальнем углу комнаты и выудила оттуда припрятанную в коробке для соли пачку сигарет. Внутри услужливо оказалась дешёвая зажигалка, которую Марк успел купить на одной из заправок.
— Как ты её нашла? — растерянно спросил Дауэл.
— Ты всегда хреново умел прятать заначки.
Забыв разом все уроки хороших манер, которые ей внушали с далёкого детства, Ева уселась на столешницу и зажгла сигарету, делая глубокую затяжку. В голове по прежнему крутились мысли о завтрашнем дне — фото сгоревших машин, ключи, Летиция, чёртов Версаль, — всё это казалось форменным безумием. Впрочем, никак иначе её жизнь теперь и не назовёшь.
— Помнится, ты была против курения в доме, — усмехнулся Дауэл.
— Похрен, — фривольно выдохнула Брэдфорд, бросив Марку полупустую пачку вместе с зажигалкой. — Всё это уже не имеет никакого значения.
Комната наполнилась сизым дымом, сквозь который Ева пыталась проглядеть экран старенького телевизора, что опять вещал новости о предстоящем приеме. Журналисты строили догадки о местоположении, кто-то отчаянный даже пытался дозвониться до секретаря Асада, пока другие оккупировали две основных резиденции Зейда — виллу у Женевского озера и усадьбу на окраине Хайдельберга. В один миг экран телевизора погас и запредельный шум французских новостных сводок, наконец, утих. Ева с Марком уставились на Джеймса, который отбросил пульт и вдруг поднялся со своего кресла.
— Уже уходишь? — спросил его Дауэл, выдохнув облако дыма.
— Нужно доработать код, — ответил Мориарти, после чего обратился к Еве. — А тебе стоит собираться. Осталось не так много времени.
— Да, хорошо, — ответила в лёгком замешательстве Брэдфорд.
Как только за Мориарти закрылась дверь, Ева словно вышла из оцепенения. Она затушила окурок о ржавую раковину и с недоумением спросила у Дауэла:
— Что с ним?
Марк лишь пожал плечами, докуривая свою сигарету, и с привычным безразличием заключил:
— Не знай я Джеймса, я бы сказал, что у него невроз. Но, скорее всего, это своеобразная форма проявления заботы.
От его слов Еве вдруг захотелось рассмеяться. В мире хватало слов, чтобы соотнести их с загадочной личностью Мориарти, но «забота» уж точно не входила в этот богатый список. Как и любое проявление чувств, забота была чуждой для Джеймса — всё это просто отторгалось его насквозь пропитанной прагматизмом натурой. Хотя нечто в его голосе, а скорее в том мерзком поучительном тоне, с которым он в последнее время обращался к ней, всё же заставило Еву усомниться в своих убеждениях.
Однако это, как и миллион других побочных мелочей, казалось сейчас совершенно неважным.
Просидев на кухне ещё несколько долгих минут, Ева покинула комнату на том самом моменте, когда Марк вновь попытался заговорить о своём плане. Слушать то, что она уже и так знала, не хотелось от слова «совсем», а поэтому Брэдфорд взглянула на часы, что показывали пол одиннадцотого вечера, и со вздохом отправилась в спальню. Ей осталось каких-то полтора часа до того, как она планировала покинуть природный парк «Orient Forest» и направиться в сторону Версаля, а поэтому она решила последовать совету Джеймса и начать собираться.
С собой Ева взяла не так уж и много вещей — рабочую форму «Афины», которую ей выдала Летиция, паспорт и пропуск на имя Элизабет Беннет, а так же механический титановый клинок — единственное оружие, что сможет пройти все уровни проверки, уготованные людьми Асада. От накативших нервов Ева то и дело поправляла небольшую самодельную цепочку, что висела у нее на шее: старая серебряная цепь осталась ещё со времен её пребывания в Британии, а вместо кулона на ней болталась небольшая металлическая флешка, хранившая в себе весь компромат, который у них имелся на Зейда Асада. От чего-то Ева совершенно не хотела таскать её в карманах сумки или курточки — куда безопаснее, если эта вещица поистине континентальной важности будет под рукой.
Застегивая сумку, Брэдфорд ещё раз осмотрелась — комната сдалась ей необычайно пустынной, словно всё, что придавало ей лоск и уют, исчезло вместе с её скудными пожитками. Часы пробили полночь, когда Брэдфорд в последний раз закрыла за собой дверь спальни. В коридоре она заметила свет, исходящий из соседней комнаты. В небольшом проёме приоткрытой двери она увидела тёмную фигуру Джеймса, который привычно отбивал чечётку по клавишам своего ноутбука, сидя за небольшим рабочим столом. Рядом с ним лежал разобранный дробовик — один из тех, которые им удалось конфисковать у людей Асада по дороге из Шеврье. Джеймс работал даже на самом кануне их отчаянной миссии. Конечно, он уедет куда позже Евы — они с Дауэлом отправяться в Версаль ближе к обеду, чтобы успеть к началу торжественной части ужина. Но даже имея возможность поспать и дать своим расшатанным нервам несколькочасовой отпуск Мориарти продолжал изнурять себя полуночной работой. Это раздражало и покрывало Еву войти в его спальню и захлопнуть наконец тот чёртов ноутбук, отрезая любые пути к отступлению. Но она так и не решилась это сделать.
Ей не хотелось задерживаться там дольше, чем положено, а потому Ева резко отпрянула от двери, подхватывая сумку, и направилась к выходу. С Дауэлом она встретилась в прихожей — он прильнул к экрану своего сотового и что-то неистово печатал, абстрагировавшись от реальности. Ева не стала его отвлекать и бросив короткое «Прощай» покинула дом в самом сердце густого дубового леса.
Старенькая «Шкода», что досталась ей по милости Марка, оказалась не столь плоха, как Ева предполагала. Топлива, что в ней было, хватило бы по меньшей мере на две сотни миль, чего вполне достаточно, чтобы доехать до Версаля. Спутник показывал пробки на главных трассах, ведущих к пригороду Парижа, — из-за аварий, устроенных людьми Асада, большинство центральных магистралей парализовало, и это слегка беспокоило Еву. На выезде из заповедника она свернула с автобана на просёлочную дорогу, что должна была вывести её к Провену — следующему после Труа большому городу на пути к Парижу. Оттуда путь тянулся через небольшие посёлки параллельно межгородской магистрали А18, на которой несколькими часами ранее люди Асада сожгли дотла очередной «Фольксваген». Теперь там, судя по новостным сводкам, работает местная полиция и Ева никак не хочет попадаться им на глаза.
Приятная безмятежность ночи отступала с каждым новым километром. Чем ближе Брэдфорд подъезжала к Версалю, тем оживлённее становился трафик на улицах. Кое-где виднелись мерцающие вывески круглосуточных ресторанов, а на горизонте то и дело мелькали красне огни заправок «Total», которыми были усеяны все мало-мальски значимые местные дороги. И без того долгий путь растянулся едва ли не на пять часов из-за невозможности заезжать на центральные магистрали. Скоростные ограничения вкупе с полуразбитыми просёлочными дорогами заставляли замедляться, а взгляд то и дело опускался на зеркало заднего вида судорожно ища «хвост». Но никаких подозрительных машин Ева так и не разглядела вплоть до Сенарского леса у самой черты Парижа, где ей впервые довелось заехать на автобан, дабы не потеряться в хитросплетениях местных объездных путей.
