Зейд объяснил Брэдфорд условия их с Джеймсом сделки, сделав это с привычным пренебрежением, после чего обратился непосредственно к Мориарти:

— Поговоришь со своей подопечной, Джим?

Джеймс лишь утвердительно кивнул в ответ и тихо заговорил:

— Ева.

— Джеймс, — с укором заговорила она, — только не говори, что ты согласился?!

Её слова могли прозвучать грубо и вызвать закономерную злость, но Мориарти понимал — она не хочет упрекать его, нет. Она, скорее… волновалась, что ли. И Евино волнение было совершенно иным — оно венчалось тёплой, совершенно иррациональной заботой и отдавало тупой болью в том месте, где у Джеймса, похоже, зарождалась душа.

— Я ещё не дал окончательного ответа, — ответил он максимально правдиво.

На мгновение изображение на экране пошло полосами, и Джеймс совершенно не заметил, как в глазах Евы появились слёзы, а на лице отобразилась просто таки вселенская скорбь. И вдруг Мориарти ощутил что-то совершенно странное и непривычное для него — грудь сжималась, дышать стало сложно, а в мыслях, словно заевшая пластинка, мелькала одна и та же фраза:

«Ну же, скажи, где ты? Где ты?» — и так миллион, миллиард раз, пока драгоценные секунды уплывали в никуда.

— Джим, прошу тебя, не поступай глупо, — просила Ева. — Не делай то, о чём будешь жалеть. Вспомни чёртов Будапешт и ту богом забытую тюрьму. Будь внимательным. Не повторяй своих собственных ошибок. Если ты думаешь, что от твоего решения что-то изменится…

И Мориарти отпустило. Он едва сдержался от довольной улыбки, ведь, наконец, во всей той сентиментальной околесице, что несла Ева, появился смысл. Он никогда не бывал в Будапеште и, уж тем более, в местной заброшенной тюрьме, но Асаду об этом знать не обязательно, не так ли?!

— Я поступлю так, как считаю нужным, — ответил с показательной строгостью Джим.

— Как обычно… — хмыкнула Брэдфорд, отводя взгляд.

Между ними повисло молчание. Ева смотрела куда-то в сторону, туда, где, вероятнее всего, стояли её местные надзиратели, а Джеймс с искренним удовольствием повторял в уме услышанные слова. «Будапешт, заброшенная тюрьма — немного не то место, где мы должны были встретиться, но какая уже разница?» — размышлял он.

— Я думаю, этого достаточно, — вклинился Зейд. — Видишь, Джеймс, она жива и полна энергии. Слега потрёпана, но это не мешает ей пререкаться. Надеюсь, такой аргумент достаточно убедителен для тебя?

И у Джеймса в который раз не было причин отказывать.

— Да, — ответил он.

— Сука, — донеслось из планшета перед тем, как оборвалась связь.

Зейд молчал, довольно попивая чай, а Филип, похоже, чувствовал лёгкую неопределённость. Его взгляд метался от Асада к Мориарти, прежде чем остановился на последнем, и Клеман таки решился заговорить:

— Ну, так что, по рукам?

— Да, по рукам, — сказал Мориарти.

***

Условия сделки были простыми — Джеймс не суётся в дела Асада, держится подальше от Женевы, и Ева остаётся живой. Никаких подводных камней и подпольных игр. По правде говоря, Мориарти был немного разочарован этой сделкой. Он действительно ожидал чего-то большего — все эти преследования, взрывы, путешествие на частном вертолёте зарождали в нём предвкушение чего-то действительно масштабного. Под конец их беседы Асад и вовсе казался каким-то выдохшимся, что ли. Он мало говорил, предоставляя больше свободы своему ручному псу Клеману, и Джеймс не мог его осуждать в тот миг. Пытаться переменить систему — тяжкий труд, особенно, когда приходится каждый день избавляться от надоедливых ушлых союзников, что не прошли испытание временем. В конечном итоге, их сделка даже не была закреплена письменно — лишь устное согласие, которое накладывало на обе стороны одинаковые обязательства.

Мориарти покинул усадьбу уже к четырём. Отказавшись от очередной поездки на частном вертолёте с той ужасающей эмблемой «Ares inc.», он одолжил у Асада одну из его машин и поехал по направлению к французской границе. Трасса была практически пуста, а потому Мориарти особо не волновался о проблемах с полицией, доставая сотовый. Ему нужно было сделать два стратегически важных звонка, один из которых совершенно противоречил его принципам. Именно поэтому он отложил его на потом, набирая номер своего давнего знакомого в венгерской разведке.

— Алло. Джеймс? — раздался в трубке легко узнаваемый голос с режущим ухо венгерским акцентом.

— Здравствуй, Йозеф. Не занят?

— Не критически, — ответил он после небольшой паузы. — Что случилось?

— Нужна твоя помощь, — заговорил Мориарти, сворачивая на развилке в сторону чьих-то фермерских угодий. — Одна из моих людей застряла в какой-то заброшенной тюрьме возле Будапешта. Зовут Ева Брэдфорд, британка, тёмные волосы, средний рост — не ошибёшься.

— Какой масштаб работы? — тут же осведомился Йозеф.

— Не уверен. Человек двадцать. Может, больше.

На той стороне провода послышался громкий вздох. Мориарти хорошо понимал Йозефа, но он не мог дать ему никакой более или менее точной информации — лишь то размытое сведение, которое смогла передать ему Ева.

— Это критически важно? — спросил Йозеф.

— Иначе я бы не звонил.

— Хорошо, — ответил он. — Сегодня отправлюсь туда со своими ребятами. Надеюсь, после этого мы будем в расчёте.

— Вполне, — сказал Джеймс, прежде чем сбросить вызов.

Его машина остановилась на обочине, рядом с большим полем — единственным местом в округе, не огороженным забором, обозначающим частную собственность. Мориарти ещё какое-то время мерно крутил в руке телефон, после чего всё же набрал знакомый номер. Пришло время связаться с его человеком в британском правительстве.

***

Джеймсу было плевать, что он выдернул Марка с каких-то гипертрофированно важных переговоров в Мюнхене, плевать на доносящиеся вдалеке недовольные возгласы его коллег по военному совету и какое-то странное шипение, отдалённо напоминающее прослушку. Он просто пропустил мимо ушей все пустые причитания и, напомнив не столь давние события на Сицилии, заставил его преждевременно покинуть рабочее место. В конце концов, от их встречи зависело многое, в том числе, и будущее этого самовлюблённого нарцисса.

— В первый и последний раз, — сказал Марк, сбрасывая трубку. И Джеймс усмехнулся.

Его брат всегда умел преподнести ситуацию в выгодном для себя свете. Он мог убедить даже его, Мориарти, в собственной правоте, и это было поистине впечатляющим умением. Однажды длинный язык, впрочем, сыграл с Дауэлом злую шутку, но это его вряд ли чему-то научило, ведь, в конечном итоге, именно Джеймсу пришлось разгребать его проблемы и вытягивать этого идиота едва ли не из тюрьмы.

Дожидаться Дауэла пришлось относительно недолго. Его новый деловой вертолёт замаячил на горизонте какие-то три часа спустя. Он приземлился в самом центре поля, подальше от дороги, и Джеймсу пришлось пойти ему навстречу.