Однако есть ещё кое-что в этом Грубере. Кроме функций ручного мэра у этого парня, похоже, имеются ещё кое-какие обязанности. Исходя из кадастровой выписки, Грубер живёт не в своём доме… хотя своих халуп у него хватает. Его дом зарегистрирован на юридическое лицо с кипрской пропиской. Вне всяких сомнений, дом принадлежал Асаду. И, хоть официально в нём никто не прописан, почта туда всё ещё приходит. Из того, что я успел перехватить, — пара писем на имя «ARES inc.» и одна занятная посылка, которую я, впрочем, уже уничтожил. Там были образцы разрывных гранат, отправленные точно Асаду. Судя по данным местного почтового отделения, такие посылки с завидной регулярностью приходят на адрес поместья Асада. А это значит, что ему нужно их где-то хранить. Рядом с домом на том же участке было большое помещение, подписанное на плане, как склад. Полагаю, там хранятся остальные посылки Асада. А Грубер, как чёртов секретарь, собирает всё это и сберегает в сохранности до того, как Асад не приедет и не проверит всё это. Пока я пытаюсь найти возможность, чтобы попасть в этот дом… Надеюсь завтра встретиться с одной барышней — приближённой к Груберу. Её зовут Аделаида. Думаю, она сможет мне помочь. Пока это всё. Адрес дома…»
Джим приостановил запись, и, прежде чем прослушать следующее сообщение, раскрыл прихваченную с рецепции карту. Электронный навигатор в этих местах был, как он уже понял, бесполезен, а потому для лучшей визуализации Мориарти отметил для себя все важные места на карте найденным на столе черным маркером. Пока картина складывалась смутная — дом Асада находился на склоне холма, окружённый со всех сторон густым лесом. К нему вела всего одна дорога — небольшой подъездной путь, отмеченный тонкой линией на карте. Это была наивысшая точка в городе — дальше только вышки сотовой связи и местная метеорологическая станция. Пробраться туда незаметно будет сложно, ведь, судя по фото с сайтов местных активистов, от внешнего мира эту усадьбу отделяет трёхметровый бетонный забор, обтянутый чем-то наподобие наэлектризованной колючей проволоки. Пост охраны там тоже, наверняка, имелся. Соваться туда в одиночку — гиблое дело.
Мориарти вздохнул и, отбросив в сторону карту, вновь включил запись. Из динамика доносились громкие помехи, которые вскоре сменились чьим-то надрывным хрипением.
«1 марта, Хайдельберг, — заговорил Норман слегка севшим голосом. — Я не знаю, когда ты приедешь, босс, поэтому оставляю тебе эту запись. Аделаида назначила мне встречу на 11 часов. Точное место сказать не могу — тебе не нужно туда соваться. Хочу дать тебе несколько указаний на случай, если не вернусь.
Во-первых, забудь обо мне. Босс, я крайне редко говорю тебе это, но твоя привычка мстить меня категорически бесит. Не стоит звонить мне и, уж тем более, искать меня, если я не вернусь. С этими людьми нельзя действовать напролом. Во-вторых, давай определимся с твоей целью. Это точно не Грубер. Он — всего лишь средство для её достижения. Главная цель — это дом. Проберись туда — и найдёшь всё, чего тебе недоставало в деле против Асада. В-третьих, для того, чтобы туда пробраться, тебе нужны кое-какие детали из расписания Грубера. Самый реальный способ с ним пересечься — его клуб — «Грандж», кажется, — и стрельбище. В клуб посторонним путь заказан. Вход строго по пригласительным. Если получится — смогу выбить тебе такой у Аделаиды. Если нет — придётся тебе добывать его другими путями. Лучше всего идти напрямую к Груберу. Ты умеешь втираться в доверие, так что здесь тебе путь открыт. Могу лишь сказать, что легче всего увидеться с Грубером на загородном стрельбище «Gebirgschießstand». Он бывает там по воскресеньям с восьми до девяти утра. Так что уже завтра вы с ним, предположительно, сможете пересечься.
Так, и в-четвёртых, будь добр… постарайся не лезть на рожон. Этот парень хоть и тупица, но власть у него имеется. Под ним вся местная полиция, а федеральный прокурор — его лучший друг. Так что будь осторожен. Удачи, босс».
… Запись оборвалась монотонным шипением. Громкий звук резал слух, и Джеймс с огромным удовольствием выдрал кассету из проигрывателя, останавливая эту нелепую какофонию. Он покрутил в руках кусок прозрачного пластика, после чего переломил его на несколько частей. Всё, что ему было нужно, он запомнил. Больше хранить этот откровенный компромат было незачем.
Смахнув со стола мелкие осколки пластика, Джеймс вновь вернулся к карте. Стрельбище он нашёл быстро — на нём красовалась характерная отметка, что приписывала эго к популярным местам среди здешних туристов. Стрельбище «Gebirgschießstand» находилось впределах города, хотя и было окружено, по меньшей мере, несколькими гектарами полей. Джеймс помнил, что проезжал мимо него, когда въезжал в Хайдельберг. Дорогу он не забыл, осталось понять, что его там ждёт.
Ему стоило связаться с Норманом, чтобы обсудить детали, но пока сделать это было невозможно. Местная власть ещё не знает о его существовании, и только это уберегает Мориарти от череды погонь и перестрелок, которые никак не входили в его планы. Не сказать, что Джеймсу нравилась сложившаяся ситуация, — он ненавидел бездействовать и уповать на кого-то другого. В конце концов, последние несколько лет прошли для него с самонадеянным девизом «Хочешь сделать что-то хорошо — делай сам, иначе всё покатится к чёрту раньше, чем успеешь заметить». Однако сейчас дело было не в результате. Впервые за всё это время в Мориарти взыграло нечто совершенно ему не присущее, нечто атрофированное ещё в юности — инстинкт самосохранения, вроде так оно называлось у обычных людей. Заигравшись во властного ублюдка, он уже и позабыл, каково это — опасаться смерти.
Время бесповоротно утекало в небытие. Шёл уже четвёртый час пребывания Мориарти в Хайдельберге, а о его связном не было слышно и слова. Утомительное ожидание Джеймс решил скрасить в поисках информации о тех самых Штайнмайерах. Об убийстве Томаса, ровно, как и о сегодняшней аварии, известно немного. Первое произошло определённо по указке местного мэра в преддверие грандиозного скандала с его участием. Второе… уж больно смахивало на банальную невнимательность. Начало марта в этих краях ознаменовалось лютым морозом и опасным гололёдом. В отчёте полиции так и записано: столкновение вследствие заноса. Иной наивный дурак мог бы на этом закончить логическую цепочку, но Джеймс понимал — смерть целой семьи активных либералов — Бригитт и двух её малолетних детей — прямо после разговор с его связным — это не случайность и далеко не следствие гололёда. В доказательство этому, свежие следы тормозного пути ещё одной машины прямо рядом с местом аварии.
Чем дальше Джеймс углублялся в проблемы семьи Штайнмайеров, тем больше понимал, что Норман уже не вернётся. Его раскрыли, притом ещё несколько дней назад. 28 февраля, после встречи с Осборном, в блоге Бригитт появилась странного рода запись:
«Brigitte Steinmeier
28.02.13, 17:20
Второй день наблюдаю каких-то странных личностей в форме «Грубер-Валд», околачивающихся у моего дома. Говорят, хотят ставить новые лавки в нашей аллее, но, чем чаще я выглядываю в окно, тем больше понимаю, — никаких лавок нам не видать. Эти упыри, подосланные ко мне нашим доблестным мэром, так «незаметно» следят за моим домом. Ближе чем на 10 метров не подходят — наверное, боятся, что я вызову подкупленную ими же полицию».
Сложить факты было несложно. Если за домом Штайнмайеров следили, то Груберу не составило труда вычислить личность того загадочного посетителя, который наведывался туда, и тихо убрать его с игровой доски. Норман уже мог быть мёртв. А это значило лишь одно — Джим остался без поддержки. Придётся действовать в одиночку и начать стоит уже завтра.
