— Какого рода сделку?

— Я готов покончить с тем, кто убил вашего сына.

— Моего сына не… — начала было Тереза, но Мориарти резко её оборвал:

— … убили, — закончил за неё Джим. — Безусловно.

— Он был болен, — с прежней твёрдостью заявила Тереза.

— Да, — Джеймс повёл бровями и опустил взгляд к могиле. — Он однозначно был болен, если думал, что Асад позволит ему выкинуть его из фонда, на котором завязан весь его имидж.

Она громко выдохнула. Джеймс знал, люди вроде Терезы ненавидят, когда их слова подвергают сомнениям. Это — нечто вроде своеобразного плевка в сторону их самооценки. Спесь не позволит им сразу признать свою неправоту, ведь это может значить лишь одно — стена из иллюзий, которой они ограждались от общественности, рухнула, и пути обратно нет.

— Что вы несёте?

На громкий возглас Терезы Мориарти не отреагировал ровным счётом никак. Ему было плевать на чужую рефлексию без капли здравого смысла.

— Вопрос лишь в том, — продолжал он в привычной для себя размеренной манере, — почему вы покрываете его, Тереза?

Кажется, он нащупал ещё одно больное место. Тереза едва не багровела от злости. Она готова была разодрать Мориарти прямо там, перед могилой её собственного сына за его дерзость.

— Покрываю? — прошипела она, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

— Наследное заболевание звучит так же правдоподобно, как «упавший на голову рояль».

Наступила тишина. Мориарти мог ручаться, что почувствовал, как внутри Терезы что-то сломалось в тот самый момент, когда он взглянул на неё. Яростный огонь в глазах погас. Ему на смену пришла пустота — серая бездна, в которой утонули все искренние эмоции.

— Что вы знаете? — тихо спросила Тереза.

— Я знаю, что последние семь лет Зейд Асад был главным соучредителем вашего фонда и благополучно отмывал через вас своё имя и деньги. Но ваш сын решил, что сможет избавиться от него, за что получил славный подарок в виде долгой мучительной смерти от нервно-паралитического яда — прискорбный конец для такой светлой головы, как он. А теперь вы под угрозами или перманентным страхом скрываете его убийство от общественности.

Она слушала его молча, хотя Мориарти знал — ей есть, что сказать по поводу его предположений. Он видел в Терезе не просто отчаянного человека — это была бомба замедленного действия, наполненная самой разнообразной информацией по поводу Зейда Асада, и, если ей дать волю, она сдетонирует, выплескивая наружу каждый грязный факт, каждый просчёт или малейшую ошибку со стороны убийцы собственного сына. Ведь она так же, как и Джеймс, желала ему смерти. Разница лишь в том, что из них двоих только у Мориари хватит сил и безумства, чтобы воплотить это желание в жизнь.

— Так вы знаете Асада, — заключила Тереза.

— Довелось познакомиться.

— И что вы хотите от меня услышать? — развела она руками. — Чего добиваетесь?

— Я хочу убить его, — сказал Мориарти. — Но для этого мне нужно знать, зачем вы, Тереза, покрываете убийцу своего сына.

Она была поражена — Джеймс видел это по взгляду, в котором смешались отчаяние и еле уловимое восхищение. Едва ли кто-то позволял себе столь дерзкие заявления в её сторону. Тереза Нассау, в конце концов, была герцогиней, а для большинства заурядных людей этот титул, как и другие громогласные ордена и чины, является определяющим почёта. Джеймсу было, мягко говоря, плевать на то, какие красивые слова стоят у её фамилии, — они не меняют сущности человека, ровно, как и не избавляют от боли утраты.

— Я не боюсь Асада, — заговорила Тереза после короткой паузы. — Ну что мне может грозить, кроме смерти?! Он убил моего ребёнка. И ведь не тихо, не осторожно, а нагло, мерзко… Так, словно мой Людвиг был последним ничтожеством и не заслуживал жить. Вы ведь не глупый человек, мистер специалист, — она на миг умолкла и пристально взглянула на Джеймса. — Вы понимаете, что такие убийства ни к чему «мирному» не ведут.

Её слова имели смысл. Даже больше — они казались той самой необходимой деталью, которой так не доставало всё это время Джеймсу во время его поисков. Пёстрый коллаж из фактов вдруг резко сложился в единую, цельную картину, в центре которой ярким бельмом краснела кровавая надпись…

— Война.

— Der Krieg, — вторила ему Тереза. — Aufgestanden ist er, welcher lange schlief, Aufgestanden unten aus Gewölben tief***.

В памяти замелькали картины из исторической хроники, которые теперь казались отражением реальности.

— Прямо как в 1914-м, — хмыкнул Джеймс, — только война другая и эрцгерцог уже не тот.

— То, что он хочет устроить, — продолжала Тереза, — должно было начаться со смерти Людвига. Я знала, что что-то случится. Это стало очевидным уже на первом заседании после «чистки». Асаду не нравились методы Людвига. Он сказал, что его принципы однажды принесут ему много проблем. После этого мы приставили к Людвигу охрану. Она была с ним везде — на прогулке, в офисе фонда, даже дома. Но тогда, в отеле… Людвиг в тот день себя неважно чувствовал и довольно быстро ушёл с благотворительного приёма. Он заказал себе ужин в номер и отпустил охранника. Его нашли только на утро. То, что его отравили, было понятно и без экспертизы. Тело оказалось… в ужасном состоянии. Повсюду была кровь, комнату перевернули верх дном. И ещё та надпись…

Всё, что она рассказывала, — детали вечера, плохое самочувствие Людвига и отравленный ужин, — Джеймс уже знал. Среди всего обилия событий и фактов его всё ещё интересовала одна простая деталь, которая бы придала этой истории каплю достоверности:

— Откуда вы узнали про планы Асада?

— В нашем обществе нет секретов, — пожала плечами Тереза. — Рано или поздно до тебя дойдут слухи, что кто-то подворовывает на госзаказах, кто-то проделывает махинации с тендерами, а кто-то — сбывает оружие на Восток и планирует расширять свой бизнес за счёт целого региона. У Зейда Асада и его дружка, Алекса Риттера, есть одна небольшая, но крайне продуктивная фирма. Называется «ARES inc.». Эта компания, которая находится, якобы, в государственной собственности, стала одним из самых больших закупщиков оружия и военной техники в прошлом году. Зарегистрирована она на какое-то сомнительное юридическое лицо, а офис находится в горных дебрях. Через фирму проходят более 50% всех военных госзаказов. Это миллиарды, десятки миллиардов евро. Сперва они просто отмывали на ней деньги, изредка приторговывая на Восток, но сейчас масштабы закупок стали просто колоссальными. Конечно же, я узнала об этом. У Риттера язык, как помело. Он чуть ли не сам мне об этом сказал. А ещё об их партнёре — Филипе Клемане, который недавно, буквально за полтора месяца похоронил половину своей семьи. И унаследовал один из крупнейших холдингов по переработке отходов вместе с иерархичной криминальной сетью, которую выстроил ещё его отец.

Знакомые фамилии звучали диковинно из уст Терезы. Она, наверняка, знала Риттера, хоть он и не числился в фонде. А уж Клеман за последние несколько лет стал достаточно видной фигурой в благотворительной сфере, жертвуя направо и налево отмытые в офшорах миллионы, в попытке скрыться за ширмой добродетели.