Ее мать закрывала на измены глаза, потому что ей было наплевать на мужа. Виктория закрывала на измены глаза, потому что она слишком боялась его потерять. Какой путь выбрать ей?

— Я прощу тебя, Эдвард, — наконец произнесла она. — Но не сразу. Со временем. Твои подарки, завтрак с нашими детьми, это хорошо, но этого недостаточно.

— Я скучаю по тебе, Иззи. По нам прежним. Почему что-то так резко изменилось?

— Я не знаю, Эдвард. Возможно, в каждой семье должен быть свой сложный период.

— Мы наш преодолеем, — решительно сказал он, сплетая их пальцы. Изабель его прикосновения все еще были неприятны, пусть от него пахло свежестью мяты и ее любимым мужчиной. Но она руку не убрала.

— Да.

Как выяснилось, свою дешевую шлюху Эдвард забыл в тот же миг, как только Чарльз сообщил ему о том, что Изабель знает. Это подтвердило мысли Иззи о том, что это далеко не любовь, однако это никак не влияло на ущемленную гордость.

Девушкой оказалась Амели Ларсон, младшая дочь графа и графини Ларсон, что владели огромными земельными угодьями на Севере. Люди, работающие на их фермах, обеспечивали весь край свежим мясом даже зимой. Они были достаточно богаты и достаточно влиятельны, чтобы их дочь выросла наглой бесстрашной стервой.

Они впервые встретились в пустом коридоре замка поздним вечером, когда отгремел бал в честь начала зимы. Увидев королеву, глаза девушки в испуге округлились, она присела в реверансе на дрожащих ногах и сделала попытку сбежать.

— Стой, — голос Изабель был ледяным. Амели замерла, опустив взгляд в пол, фрейлины, что шли позади королевы, учтиво отступили на несколько шагов назад. — Посмотри на меня.

— Ваше Величество…

— Подними взгляд! — власть была в крови Иззи, она сама будто бы была властью, и девушка повиновалась. Королева чувствовала и страх, и слабость оппонентки, и еще никогда ей не доставляло такого удовольствия кому-то угрожать. — Тебя осмотрят мои доктора, и если ты беременна, они вырежут из тебя этого ребенка, а после ты соберешь свои вещи и покатишься к черту из моего замка назад в свою глушь.

Изабель ненавидела ее так, что хотела убить своими собственными руками.

— Мои родители кормят Север, Вы не посмеете…

— Ты посмела раздвинуть ноги перед чужим мужчиной, перед моим мужчиной. Я могу сделать с тобой всё, что угодно, и поверь, твоя ссылка к мамочке и папочке — самое мягкое наказание.

— Вы мне угрожаете? — в глазах девушки загорелся огонь, она была готова защищаться, но Изабель не была настроена давать ей хоть какой-то шанс на сопротивление.

— Завтра утром мои доктора посетят твои покои, к обеду тебя здесь быть не должно.

Ричард ворвался в ее маленький кабинет без стука, Изабель, не ожидавшая незваного гостя, вздрогнула. Канцлер всегда появлялся словно гром среди ясного неба.

— Что ты творишь? — он не повышал голос, но нотки ярости в его взгляде всегда заставляли Иззи неосознанно сжиматься от страха. Он склонился над ее столом, упираясь обеими руками на твердую столешницу, мужчина был так близко, что она чувствовала его запах.

Впервые в жизни она сосредоточилась не на том, как должна вести себя, чтобы отразить его атаки, не на том, сколько ненависти в ней просыпается, когда она видит его, а на его запахе.

Ричард пах дождем. Холодным осенним дождем. Необыкновенная, леденящая свежесть. Она отражалась и в сероватых глазах.

— Что на этот раз тебя не устроило? — конечно, она знала, в чем дело, однако давала себе время, чтобы сосредоточиться.

— Ваши любовные треугольники, миледи, не касаются меня. Как и не должны касаться политики. Но унижение дочери самого влиятельного поставщика продукции на Юге…

— Эта шлюха спала с моим мужем!

— Эта шлюха может делать все, что ей хочется, потому что ее отец кормит эту чертову страну, Изабель! Ты умная девочка, должна понимать, как работает эта система. Да, ты можешь сколько угодно кричать, что ты королева, но прежде всего ты жена короля, а власть короля дается ему дворянством. И когда дворянство злится — королю и всей его семье приходится несладко. Я думаю, ты не хочешь видеть головки своих милых детишек на пике.

— Замолчи! — эта картинка так ярко появилась в ее голове, что Изабель ощутила приступ тошноты. Глубоко вдохнув, она попыталась привести мысли в порядок, но, будучи еще на Юге, она видела слишком много смертей, а потому воображение продолжало рисовать ей страшные образы.

— Я не хочу, чтобы твоя глупость нас всех свела в могилу. И если надо — ты будешь целовать девчонке пятки, но она останется здесь и ее замечательный папенька ничего не узнает о произошедшем. Ты меня поняла?

— Я покажу тебе кое-что, а затем ты сам решишь, буду ли я целовать чьи-то пятки, — она взяла себя в руки, чем изрядно удивила Ричарда, что всегда видел в ней лишь капризного ребенка.

Изабель достала из верхнего ящика стола небольшую стопку писем, по-видимому, не самых свежих, и протянула их Ричарду. Он хмуро взял бумаги и пробежался по ним глазами. Некоторые письма были написаны красивым почерком, некоторые совсем корявым и с грамматическими ошибками.

— Откуда все это?

— Я попросила Чарльза немного поизучать архивы, одному богу известно, почему никто не обращал на эти доносы внимания.

Еще раз пройдясь по письмам глазами, он посмотрел на Изабель и улыбнулся:

— Если всё это правда…

— То семья Ларсон занимается душегубством своих крестьян, нарушая тем самым все северные законы.

— И если мы это докажем, Изабель, мы будем иметь полное право отобрать их земли, их армию, их крестьян.

— Власть будет только в наших руках. Мы покажем дворянам их место, — она улыбнулась в ответ. — Ну так что, кто кому будет целовать пятки?

Обойдя стол, он отложил письма в сторону и, взяв ее руку в свою, поцеловал тыльную сторону ладони королевы. У Изабель прервалось дыхание. Это была огромная авантюра, и дело было даже не в том, что она собиралась упрятать за решетку или казнить целую семью, а в том, что она связалась с Ричардом. Но в замке не было человека умнее и хитрее его, а одна она всё провернуть не смогла бы.

— С Вами приятно работать, Ваше Величество.

========== Глава 22. ==========

— Вы с Ричардом спелись, не так ли? — из уст Эдварда это звучало скорее как упрек.

— В кой-то веки мне удалось найти общий язык с твоим дядей, — ответила она равнодушно, не отрываясь от вышивки.

— Меня волнует, что вы сделали это в обход моего мнения.

— Нашли общий язык?

— Ты знаешь, о чем я, Изабель.

Она нервно отложила шитье, резко выдохнув. Начавшийся несколько дней назад судебный процесс и без пререканий Эдварда не давал ей спокойно спать. Если Ларсонам удастся оправдать себя, репутации королевской семьи придет конец, и ответственность целиком и полностью будет на ней.

— Если всё удастся, твоей власти не будет границ, Эдвард.

— А если нет — у меня не будет никакой власти.

— Видимо смелости тебе хватает только на то чтобы залезать чужим женщинам под юбки.

Это вырвалось само, случайно, ведь Изабель обещала и себе, и ему, что забудет это, но женская мудрость на этот раз подвела ее. Эдвард, державший до этого в руке стакан вина, сжал его в кулаке, и стекло лопнуло прямо в его ладони.

Он не издал ни звука, яростно смотря Иззи прямо в глаза, а она молчала, смотря, как по его коже стекает красное вино вперемешку с алой кровью.

Он встряхнул рукой и, выходя из комнаты, небрежно бросил:

— Можешь обсудить это с Ричардом.

Поздней ночью, в который раз лишившись сна, Изабель пошла в детскую. Порой, она до сих пор не верила в то, что стала матерью. Малышка Софи с каждым годом все сильнее становилась похожа на нее, а смотря на своего единственного сына, Изабель понимала: он наследник престола, навечно принадлежащий государству. Сейчас ей не хотелось, чтобы он становился похож на своего отца.

В детях сейчас было ее единственное спасение, в них текла кровь Севера и Юга, и именно за ними было будущее. Но они всего лишь дети. Ее дети, жертвовать которыми казалось ей кощунством.