Изабель ее не боялась, Эдвард никогда ее не любил, может быть уважал как женщину за ее благодетель, за ее покладистый нрав, но нет, не любил. Но так ли важна сейчас его любовь? Король, вопреки всему, не может делать все, что ему хочется. Что если Северяне поднимут бунт за нее? Что если ничего не имеет смысла?

Она нервно теребила пальцы.

Иззи не могла ничего делать. Ни читать, ни вышивать, ни разговаривать. Девушка, плотно сжав губы, смотрела на огонь, пытаясь, как в детстве, отвлечься, рассматривая в пламени различные образы. Треск поленьев приятно ласкал слух, заглушая страшные мысли, бьющиеся в голове.

— Ваше Высочество, — она вскочила с места, услышав голос Чарльза, верного слуги Эдварда.

— Чарльз! — воскликнула Иззи, и манто слетело с ее плеч. Ее взгляд лихорадочно метался по его веснушчатому лицу, и юноша снова смутился, увидев ее такой… Настоящей. — У тебя для меня вести? — сил говорить не было, он отчего-то медлил, и у Изабель уже началась паника.

— Да, миледи, — он дрожащей рукой протянул ей бумагу, свернутую в несколько раз.

Девушка сжала ее в ладони, прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, но крупная дрожь била все ее хрупкое тело.

Она развернула листок и, беззвучно помолившись, распахнула веки. Девушка зажала рот ладонью, чтобы не закричать, и слезы застелили глаза, а сердце было готово выпорхнуть из груди, словно птичка из клетки. В письме было всего четыре слова, написанных явно на скорую руку, почерк короля был размашистым и неровным.

Ты станешь моей. Э.

— Чарльз… — она рассмеялась. — Это значит?..

— Я был там, Ваше Высочество. Да. Его Величеству дали развод.

Изабель прикрыла глаза, не скрывая своей улыбки, покачала головой. Ей все еще в это не верилось, Эдвард больше не женат. Он будет ее. Абсолютно весь в ее власти.

Она победила в еще одной битве, и эйфория от этой победы затуманила голову. Ей казалось, что ничего больше не имеет значения. Иззи рассеянно опустилась на софу, закусывая губы, представляя, как пойдет в красивом платье к алтарю, а он будет ждать ее, с восхищением рассматривая свою жену. Но война еще не была окончена.

Он целовал ее до сбившегося дыхания, прижимая всем своим телом к мягкой перине кровати, снова и снова повторяя слово “моя”.

— Осталось подождать совсем немного, — прошептала она между поцелуями. — Эдвард, — девушка рассмеялась, запрокидывая голову назад, и его губы тут же коснулись нежной кожи.

— Не могу больше ждать, — рвано выдохнул он, но ее ладони предупреждающе уперлись в его грудь, и юноша, зарычав, заставил себя умерить свой пыл. — Изабель… — умоляюще простонал он.

Она улыбнулась и успокаивающе коснулась его лица ладонью.

— Представь, как будет сладко потом, — прошептала она, поглаживая его по щеке. — Я представляю, — в ее взгляде танцевало пламя.

— Я тоже. И это меня убивает, — он убрал волосы с ее лица, а затем нежно поцеловал в лоб. У Изабель от нежности сжалось сердце. — Виктория отбывает завтра в свое родовое поместье, — Эдвард лег на подушки, прижимая светловолосую к себе.

— Наконец-то, — вздохнула Иззи, довольная происходящим. — Три дня изматывала всех вокруг.

Виктория ходила за Эдвардом по пятам, умоляла его одуматься и вернуться, уверяла, что его обманули, что она родит ему сына, устраивала публичные истерики и клялась утопить Изабель в ее же яде.

Эдвард коснулся губами ее запястья, проходясь языком по отчетливо видневшимся венам. Иззи, улыбаясь, следила за ним.

— Мне тоже придется уехать.

— Что? Зачем? Нет, Эдвард! — она едва не вскочила с кровати, но он удержал ее силой.

— Я должен удостовериться, что не будет бунтов в поддержку Виктории, совет предложил мне совершить мирное шествие по Северу. К тому же, любовь моя, я обязался относиться с уважением к своей бывшей жене, а потому должен посетить ее дом в ближайшее время.

Иззи разозлилась, злость потекла по венам вместе с кровью, и сердце, участившее биение, быстро разгоняло ее по всему телу. Она сжала челюсти и нахмурила брови, хотя изо всех сил пыталась скрыть свое недовольство.

— Перестань, — он усмехнулся, касаясь пальцами ее губ. — Хотя мне нравится, как ты злишься.

— Я ее ненавижу, — надув губы, сказала Иззи. — А она ненавидит меня. И она пытается тебя вернуть! Вдруг она тебя заколдует? Что мне тогда делать?

— Она меня не заколдует, потому что я весь твой, — он, взяв ее руки в свои, принялся целовать ее тонкие пальчики, доводя до смеха. — А если попытается, я сожгу ее.

— Там же морозы, Эдвард. Зачем тебе уезжать? — последняя попытка, ее большие глаза жалобно на него смотрели, но король был непреклонен.

— Я северянин, любовь моя. Я не боюсь морозов. Я буду тебе писать, а ты займешься подготовкой нашей свадьбы, — Иззи оттаяла, улыбка появилась на ее лице. — Ты хочешь позвать кого-то с Юга?

— Нет, — даже не задумавшись, ответила она. — Моя семья здесь. Ты и Питер. Большего мне не нужно.

Эдварду ответ понравился. Он улыбнулся и снова нежно прижал девушку к себе, и Изабель закрыла глаза, наслаждаясь его теплом, запахом и тяжелым дыханием.

Изабель медленно шла из его покоев в покои брата, чтобы лично проверить успехи Питера в учебе и порадовать его хорошими новостями: его сестра скоро станет королевой.

Нужно было прояснить мысли, затуманенные жаркими прикосновениями и поцелуями Эдварда, и тут, бледная словно приведение, из-за поворота показалась Виктория.

Обе женщины ошарашенно остановились, явно не ожидая увидеть друг друга, где-то на затворках сознания у Иззи проснулась жалость к Виктории, выглядела она просто ужасно, и дело было вовсе не в темных кругах под глазами, похудевшему лицу или растрепанных волосах, которые она, кажется, драла в очередном своем приступе. Нет. Ее глаза были переполнены тоской и печалью, горечью и обидой.

— Празднуешь победу? — она горько усмехнулась, когда они столкнулись, заставив Изабель замереть на месте. — Думаешь, весь мир теперь у твоих ног?

— Вам лучше не показываться в таком виде на людях, Виктория. Кто знает, что могут подумать, — нарочито вежливо ответила она.

— Я скажу тебе кое-что, девочка, — вдруг совершенно другим тоном начала она, привлекая к себе внимание, удивляя Иззи. Светловолосая удивленно вскинула брови. — Даже если Совет даст согласие на этот брак, даже если северяне стерпят новости о королеве-южанке, твое счастье продлится недолго.

— Мне тебя жаль, — холодно прервала она. — Твои слова, пропитанные отчаянием, не зародят во мне сомнений. Для меня речи брошенной женщины без будущего не стоят и гроша.

Виктория вдруг рассмеялась. Громко и звонко, и голос ее эхом раздавался по каменным коридорам.

— Милая юная Изабель. Глупая девчонка, — она покачала головой. — Ты будешь страдать быть может еще сильнее меня. Ведь твоя красота угаснет с годами. А еще раньше угаснет страстная любовь короля. В этом все мы, женщины, схожи. Рано или поздно нам всем находят замену, — в ее глазах мелькнула грусть, но Изабель этого не видела. Ее колотило от ярости. Она хотела, крича, накинуться на нее, дать пощечину или просто убежать подальше, зажимая уши руками. — И ты будешь молча, сжимая зубы, жить, зная, что в его постели то одна, то другая. И все, как и ты когда-то была, красивые, молодые и смелые. А ты одна. И ничего с этим не сделать.

— Замолчи! — взревела она, потеряв контроль. — Закрой рот, или я заставлю тебя это сделать!

Виктория безумно рассмеялась, запрокинув голову назад.

— Я не повторю твою судьбу, Виктория. И ничью из других жалких судеб тоже.

— Не думай, что ты особенная.

— Я не особенная, — Изабель покачала головой. — Я умная. И это мой главный козырь.

Пронзив переставшую смеяться соперницу взглядом, Изабель развернулась и, придерживая подол платья, быстрым шагом пошла по коридору. Сердце девушки отбивало чечетку, и она даже не слышала собственных мыслей, лишь его гулкие сильные удары, отдававшиеся в висках.