— Доброе утро, — сказал я.

Армин слегка вздрогнул и перевел на меня взгляд.

— Доброе, — ответил он и сел на кровати, немного поморщившись.

Я не стал спрашивать про его самочувствие. Во-первых, потому, что по его внешнему виду я и так понял, что не очень. А во-вторых, мне не хотелось напоминать ему о случившемся.

На утренней пробежке он бегал медленно, и я оставался рядом с ним.

— Почему ты не бежишь со всеми? — спросил Армин.

— У меня сегодня совершенно нет настроения, да и к тому же так лень. — Я для убедительности зевнул.

— Ты совершенно не умеешь врать, — он усмехнулся и помотал головой. — А скорость тебе лучше прибавить, если не хочешь получить от Шадиса.

— Хорошо, как скажешь. — Я остановился перед Армином, одним движением перекинул его через свое плечо и побежал дальше, немного ускорившись.

— Ты… ты что… какого черта ты творишь, Эрен?! — Армин извивался и бил меня кулаками по спине. — Отпусти меня сейчас же! Если Шадис это увидит…

Я не дал ему договорить.

— Да расслабься ты. Кого это вообще волнует? — я хотел было сказать что-то ещё, но обо что-то споткнулся и повалился на землю, пропахав своей рожей землю и уронив Армина. Тот застонал от боли.

— Черт, Армин, прости, я не хотел, — я подполз к нему поближе. — Ты как?

— Эрен, ну почему ты такой придурок? — блондин повернулся в мою сторону и зло посмотрел мне в глаза.

— Знаешь, ты не первый, кто меня об этом спрашивает.

Мы еще секунд пять смотрели друг на друга, лежа на боку, а потом засмеялись. Мы даже не заметили, как к нам подошел Шадис.

— Веселитесь, сладенькие? — он смотрел на нас с высоты своего роста безумным взглядом. Его грозная тень падала на нас, от чего становилось еще страшнее. – Ну, ну.

Мы бегали с Армином по полю всё утро, даже пришлось пропустить завтрак. После этого мы дали друг другу слово, что больше никогда не будем испытывать этого свихнувшегося вояку.

За три следующих дня Армин оправился, и вроде бы жизнь в тюрьме вернулась в нормальное русло. Но радовались мы не долго. С той пятницы началась черная полоса.

Комментарий к Глава 4

*семья - группа из 3-5 заключенных (иногда больше), связанных между собой доверительными отношениями. Члены семьи оказывают друг другу помощь и поддержку в повседневной жизни, но также несут и ответственность друг за друга.

========== Глава 5 ==========

Конец июня выдался довольно жарким. Последние два дня я, можно сказать, пребывал в аду. В здании было очень душно, я сильно потел, из-за чего комбинезон противно прилипал к телу. А ноги в ботинках просто варились. Спать ночью тоже было, мягко говоря, не в кайф — даже в одних трусах было жарко. На прогулке я старался уйти в тень, только вот в двенадцать дня тени не было, и до половины первого я медленно томился на солнцепеке. Охранники обмахивали себя фуражками, и я мысленно ликовал, что эти уроды тоже мучаются. Солнце не щадило никого.

Шёл шестнадцатый день моего пребывания в тюрьме. Знаете, а здесь довольно мило, что ли. Я и подумать не мог, что в таком месте можно повстречать столько, с позволения сказать, интеллектуальных людей: одни тебя научат плевать на шесть метров вперед, другие — от этих плевков уворачиваться.

Как обычно, в комендантский час мы с Армином пребывали в своей камере. Я лежал на своей койке и читал взятый из библиотеки какой-то детектив. Книги в тюрьме были не лучшего качества. В основном дешевых авторов, которые не смогли пробиться в высшее общество и теперь отправляют своё творчество на печать небольшими тиражами, чтобы потом их купила какая-нибудь исправительная колония, и авторы смогли погасить свои бесчисленные кредиты и свести концы с концами. Я снял ботинки и верхнюю часть комбинезона с майкой, чтобы хоть как-то охладить тело. Перелистывая очередную страницу, краем глаза я увидел, как с верхнего яруса сначала свесился край одеяла, потом голая нога, а за ней последовала и рука. Причем нога оказалась со стороны моей головы. У нас было правило совместного проживания в хате: пространство от пола до начала верхнего яруса было моим, от верхнего яруса и до потолка — Армина. Это было, пожалуй, единственным местом, где мы могли побыть в относительном одиночестве. И теперь в моё личное пространство нагло вторгались чужие части тела.

— Армин, твоя нога вместе со своей подружкой рукой пересекли границу и теперь бессовестно прогуливаются по моей территории!

Ответа и каких-либо телодвижений не последовало.

— Армин!

Опять тишина.

— Уснул, что ли?

Я пнул матрас соседа ногой, после чего раздалось что-то похожее на поросячий взвизг, и Армин вместе с одеялом грохнулся на пол.

— Эй, ты в порядке? — я переполз на другой край кровати и посмотрел на пол. Армин неподвижно лежал на спине, а на лице красовалось одеяло.

«Неужели помер?» — подумал я.

— Эй, Армин, ты живой? — я потянул к нему руку, чтобы снять одеяло с лица, как из-под него послышалось шипение.

— Ты что, шикнул на меня? — я был крайне возмущен.

В ответ опять послышалось шипение.

— Не смей на меня шикать!

— Блин, да заткнись ты уже и иди сюда, — Армин снял с себя одеяло, схватил меня за руку и потянул вниз.

— Ну уж нет, я не лягу на этот грязный… О боже, как приятно! — я лег спиной на каменный пол, и прохлада разлилась по обнаженным частям тела. Как мало надо человеку для счастья.

Мы лежали молча, я смотрел на потолок и наслаждался тишиной, как послышался голос:

— Какого хрена вы тут творите? — я запрокинул голову и увидел за решеткой Гюнтера. Он смотрел на нас сверху вниз таким взглядом, будто передним лежит самая омерзительная вещь, которую он когда-либо видел.

— Эта наша камера, что хотим, то и делаем! — сухо ответил я.

— Больные придурки, — Гюнтер закатил глаза и ушел.

Армин зашевелился, и я повернул к нему голову; он лежал на боку, повернувшись в мою сторону, взъерошенные волосы закрывали его лицо. Я осторожно убрал его золотистые пряди рукой и посмотрел на него: глаза закрыты, сухие губы слегка разомкнуты, и никакого напряжения на лице — Армин спал. Я ему даже немного завидовал. Этот человек засыпал практически мгновенно, стоило ему только закрыть глаза. Я же порой ворочался в постели до самого утра, а сон так и не приходил. Глядя на него сейчас, я испытывал странное чувство внутри. Оно было похоже на дежавю, что по определению быть не могло, ведь я знаком с Армином всего пару недель. Но у меня была какая-то внутренняя уверенность, что я уже где-то видел этого человека или похожего на него, когда-то давно. А может это был всего лишь сон? На этот вопрос я ответить не мог.

Вечером того же дня мы с ребятами сидели в камере Марко и Томаса и играли в «правда или действие». Вот так просто развлекали себя детскими играми, чтобы окончательно не свихнуться от этой угнетающей тюремной атмосферы. Последние дни я чувствовал себя как овца в загоне. Нас выпускали гулять, а потом, как пастушьи собаки, охранники загоняли нас обратно в наши тесные камеры. Мы всё время были под присмотром — шаг право, шаг влево и надсмотрщики оголяли свои клыки.

Сейчас была очередь Марло отвечать на вопрос или совершать действие.