Ковальски пристально посмотрел на сломленного Хоупа, задумался и, будто что-то решая для себя, сказал:

– Тебя может вытащить только работа на правительство. Может быть, даже ты заработаешь свой миллион. Во всяком случае, по разряду оплаты GS-15 годовой доход составляет 73 тысячи. Но с этого дня, с этой минуты Улисс Хоуп полностью подчиняется мне. Во всём. Согласен?

Парень кивнул. Ковальски снова завёл машину, и они поехали дальше.

– Скажи-ка для начала, как ты это вытворяешь? – поинтересовался Ковальски. Он делал вид, что интересуется подобным вопросом всего лишь постольку-поскольку, скорее ради проформы, ради уверенности, что приобрёл в лице Хоупа новую, пусть ещё не очень крепкую, стратегическую технологию, а не пьяницу-неудачника с задатками шамана. В действительности же от готовности Хоупа выложить всё как есть зависело сейчас его будущее. Заупрямься он, и Ковальскому предстояло начинать игру сначала, а потом ломать себе голову над тем, как «списать» эту никчёмную судьбишку.

– Да, в общем-то, всё очень просто, – начал Улисс и замолчал.

– Давай-давай, выкладывай.

– Однажды, я трепался с приятелем, мы поссорились, и я от этого очень разволновался. Кровь хлынула к мозгам, я будто впал в нарколепсию. Всё вокруг поменяло цвета. Особенно изменился Гукстейбл. Ну, тот мой приятель… Я видел его взглядом рентгена. Нет, скорее – взглядом тепловизора. Гук стал разноцветным. В основном – зеленовато-сине-жёлтым. Но кое-где у него на теле виднелись и красные пятна. Потом выяснилось, что красными пятнами были окрашены его старые болячки. Вот и всё.

– Что, «всё»? – не понял Ковальски.

– То есть, я хочу сказать, это и есть мой метод. Метод Улисса Хоупа. Правда, я уже перестал наблюдать тепловые поля людей, но научился видеть что-то подобное у сложных механизмов. Та лампочка в магазине взорвалась сама, я просто напрягся… – А машина?

– У вашей машины есть три или четыре фиолетовых пятна. Это то же самое, что красные пятна в теле человека. Место возможной разбалансировки.

Ковальски с любопытством посмотрел на Хоупа:

– И как ты на них воздействуешь?

Хоуп вдруг скривил рот:

– Нет, мистер шпион, вот тут извините. Это знаю только я и ни с кем делиться моим куском пирога не собираюсь. Каждый пусть занимается своей работой. Да и потом, зачем вам знать? Знать и уметь – совершенно разные вещи.

Он замолчал и стал напряжённо разглядывать деревья в сквере, расплывающиеся в мокром пятне почти прозрачного снега.

Нельзя сказать, что объяснения Хоупа возымели какое-то действие. Ковальски продолжал сомневаться, и только когда на его глазах Улисс в «Хрустальном воздухе» «подвесил» компьютер, цэрэушник окончательно сдался, поверил в существующий феномен. Теперь в дело должны были включиться такие силы, такие механизмы развития ситуации, что Ковальски невольно сник. Буря, которую он собирался поднять, легко могла смести и его самого. Ему предстояло действовать в одиночку, в одиночку укрощать эту бурю.

Разведчик произнёс, ни к кому не обращаясь:

– Со щитом или на щите32.

– Что? – не понял Улисс.

– Это старое выражение. Кажется, английское.

Ковальски обязал Хоупа писать отчёты. Каждый день.

– Я работаю в «бумажном» ведомстве. Через меня проходят тысячи документов: аналитические справки, ориентировки, предписания, и опять справки, справки, справки… В нашем деле без отчётности шагу не ступишь.

Хоупу понравилось этот оборот: «в нашем деле». Он подумал, что усатый теперь его союзник, и они вместе будут зарабатывать Улиссу миллион. Ковальски же перестраховывался. Он хотел обложить Хоупа горой косвенных доказательств. На всякий случай.

– Допустим, продал ты сегодня пару кондиционеров, напиши: «Под воздействием на клиентов реализованы две единицы товара», – наставничал Ковальски.

– Но я не воздействую на клиентов.

– Не важно, знай себе пиши.

Так неудачник Улисс Хоуп по кличке Базука стал федеральным специалистом по кличке Электрик.

Ковальски неожиданно привлекли к очередной операции, и он на два месяца потерял Электрика из виду. Когда же разведчик вернулся в Нью-Йорк и «сел» на старые дела, Хоуп уже не вызывал в нём особого оперативного энтузиазма. Ковальски понимал, что нужно наведаться, «распушить английские усы», но уже который раз откладывал это на понедельник. И тут в Миннесоте упал С-130. Появился повод.

К удивлению разведчика, Электрик предоставил полнейшую и подробнейшую отчётность за это время. Кое-где он позволял себе отступление от сухого факта и вдавался в технические подробности своих достижений. А достижения были на лицо. Если только не подвергать сомнению достоверность участия в «технических конфликтах», или просто авариях, самого Хоупа.

К примеру, из отчётности следовало, что он вывел из строя на сорок минут поезд сабвэя – американского метро, на станции «Лексингтон-авеню», а в порту «заблокировал» башенный кран. Ковальски вспомнил, что об этом даже писали в газете.

Пробегая глазами записи Электрика, Ковальски подумал, что это хорошо, что тот не стал фиксировать свои результаты с помощью компьютера. Во-первых, скорее всего, записи существовали в единственном экземпляре, а во-вторых, теперь у Ковальски были на руках неопровержимые улики – признания, написанные рукой самого Хоупа. Замысел покушения на «Шатл» теперь обретал совершенно иной оттенок. Но манипулирование таким субъектом как Электрик в собственных интересах подталкивало Ковальски к преступлению с очень серьёзной формулировкой.

– Кто-нибудь ещё знает о твоих экспериментах? – спросил Ковальски, предполагая, что Улисс наверняка всё разболтал той смазливой девке, что крутилась возле Хоупа в надежде, что он сопьётся, и ей отпадёт гараж. Ковальски даже знал уже, что она собирается открыть в этом ангаре косметический салон.

– Об этом знает только один человек. Его зовут Эдвард Гукстейбл. Я вам про него рассказывал. Он ещё до вашего появления хотел предложить мне такую же сделку, – соврал Улисс. Парень подумал, что будет неплохо, если этот пижон из ЦРУ посчитает, что у него есть конкурент. Пусть даже такой, как Эдди. Но последние слова Электрика вынесли Маленькому Гуку приговор.

За долгие годы работы с дистанционным влиянием мне не приходилось встречать универсальных «технарей». Каждый «специализируется» на чём-то своём. К примеру, Антонина Ивановна Д., пользуясь частным автотранспортом и такси (на автобусы и троллейбусы это правило почему-то не распространяется) способствовала наезду на гвозди, проволоку и т.п., что приводило к проколу шин. В год такое случалось не менее трёх раз.

Владимир Б. крушил электрику. В одно из его посещений у нас на Кантемировской вышла из строя электроплита. После его проезда в моей машине мне приходилось три или четыре раза менять предохранители.

Мне иногда удаётся на расстоянии «подвешивать» компьютер и разряжать пальчиковые батарейки в плеере.

Хоуп ещё не ведал, что приключилось с Эдвардом. Они теперь созванивались редко.

О том, что Гукстейбла застрелили, рассказала взволнованная Бетти. Улисс был ошарашен. Он сидел на стуле, безвольно отпустив руки и уронив голову на грудь. Бетти даже показалось, что он где-то успел напиться. Но он не был пьяным, и вообще Хоуп внезапно решил больше не пить, понимая, в какую историю впутался. Теперь ему были нужны острые мысли, как шахматисту, понимающему всё, что происходит на доске, на пять ходов вперёд. Иначе этот гад из ЦРУ поступит с ним точно так же.

А Ковальски в это время прояснял ситуацию с арестом стрелка. Как следовало из полученных данных, Баллока захватило ФБР. Ковальски перепроверил эту информацию и получил подтверждение того, что вчера ФБР действительно проводило операцию в Куинсе. Правда, в некоторых газетах появились заметки, что «в ходе операции преступник был застрелен». При задержании «Тишайшего» действительно было произведено два выстрела. То, что ФБР обложило Баллока у порога «конспиративки», доказывало, что федеральные агенты знали, кто он такой. Иначе как бы они на него вышли? А это значило, что не сегодня-завтра ФБР выйдет и на него, на Ковальски, ведь «спасатель» заговорит.