Часть 1

Проковыляв по сырому коридору лестничной клетки, Анастасия Макаровна с силой вдавила залипающую, оплавленную сигаретами кнопку вызова лифта. Эта кнопка была точь-в-точь такой же как и много лет назад, когда Макаровна с мужем только переезжали сюда. За это время и лифт поменяли и плитку переложили, а кнопка осталась всё та же.

Звякнул колокольчик. Скрипнули, разъезжаясь дверцы, обдавая коридор характерным кислым запахом. Макаровна даже не поморщилась, заходя внутрь. Привыкла за столько-то лет. Уж скорее её бы насторожило цветочное благоухание, чем наваленная в углу кучка.

Пока лифт поднимался, она с интересом просмотрела обновление похабных заметок на стенах. Кто-то ругал Машу с третьего. Козлом обзывали Мишу – её соседа. Призывали открыть сердце ЛГБТ – что бы это значило? И привычно крыли матом российскую власть.

Старушка читала, стараясь не заглядывать в маленькое, с ладонь, треснувшее зеркальце, встроенное в панель. Слишком хорошо знала, что там увидит. Сухие морщины, серую кожу, лицо с отпечатком наступившей старости. Уж сколько раз она пыталась отковырять от стены этот несчастный кусок стекляшки. Треснуло, но хоть бы хны, висит и посмеивается.

Анастасия Макаровна вышла на пятом. Там, в коридоре, её уже ждала подруга – неунывающая Зоя Фёдоровна, вечная попрыгунья. Только месяц как потеряла мужа, а в глазу уже ни слезинки.

– Здравствуй, вдовушка, – махнула рукой Макаровна, подходя ближе. – По какому срочному делу вызвала?

– По важному, как же иначе. Ты-ж меня знаешь! Стала бы тебя из-за ерунды с первого этажа дёргать? Хоть раз такое бывало, а, Настёна? – с хитрецой спросила Зоя Фёдоровна, по давней своей привычке поглаживая белую косу. Она у неё была до пояса, толщиной с запястье. Настоящая седая гордость. Где это видано, чтобы у старухи-развалюхи да такая коса!? Макаровна этой придури не понимала. Всё равно что таскать на себе сноп сена, который когда-то был живой травой. Но всё же, нет-нет, да и просыпалась в сердце зависть к роскошным волосам подруги, особенно когда Макаровна невзначай проводила рукой по своим жиденьким крашеным сосулькам.

– Ладно, душу-то не томи. Что у тебя стряслось?

– А-то стряслось, что мой любимый покойный супруг, черти бы его подрали, перепрятал куда-то свою заначку! – Зоя упёрла руки в худые боки, показывая всю степень своего негодования. В тесном коридоре её голос звучал гулко и внушительно. – Я-то вконец зрение посадила с этим проклятым телевизором! То “Битва экстрасенсов”, то “Великолепный век”, не оторваться. Как говорится, пожинайте плоды! Целую неделю копалась, искала. Зыркаю, зыркаю, а заначки не видать! Думаю, дай, Настёну вызвоню, чтоб подсобила, а найденное с ней и поделю! Всё равно скоро помирать, а так хоть гульнем напоследок? Что скажешь, Макаровна?

– Тут и спорить не о чем – все помрём. Помочь – помогу, но ни рубля не возьму. Знала ведь, что так скажу?

– Потому и позвала! – захихикала Зоя.

– Вот же хитрожопая, нашла-таки бесплатную рабочую силу, – беззлобно пожурила ее Макаровна и толкнула дверь в квартиру любимой и единственной оставшейся на этом свете подруги.

***

Квартирка у Зои была маленькая, но светлая и не пыльная, чему Макаровна люто завидовала. Ей, как обладательнице перво-этажной однушки, повезло в разы меньше. И пыль с дороги летела, точно намагниченная, и солнце в окна редко заглядывало. Именно с последним обстоятельством связывала Макаровна энергичность и непоседливость подруги. “Я бы тоже как овца скакала, если бы солнышко почаще видела”, – думала она, глядя как Зоя проворно отворачивает паласы и шурует в шкафах. Они уже как битых два часа шныряли по углам и потрошили ящики, но злополучная заначка и не думала находиться.

– Ух, даже мертвый пакостить не перестанет, – ругалась Зоя, заглядывая за холодильник. – Все беды от мужиков! Бьёшься-бьёшься, а они, чуть дело худо – в гроб. И спрашивается, чего лямку тянул, житья мне не давал! – Она замолчала и вдруг всхлипнула, да так несчастно и жалостливо, что Макаровна отвернулась, делая вид, что проверяет нет ли заначки за батареей, хотя уже трижды туда заглядывала. – Ну, а ты по своему скучаешь? – спустя паузу, глухо спросила Зоя.

– По которому? – поскучневшим голосом переспросила Макаровна.

– Ну, по Олегу. Сколько лет прошло?

– Пять.

– Скучаешь?

– И не собиралась! – резко ответила она. – Чего об этой вшивой нелюди думать! Ожил бы – задушила собственными руками!

Зоя понимающе покачала головой:

– Изменил, да? Ты же никогда не рассказывала, что случилось… За что его так?

– Помнила бы – рассказала, – отрезала Макаровна. Сердце у неё щемило, но показывать свои чувства она не собиралась. Пощемит, да пройдёт. – Твой хоть заначку тебе оставил. А мой обормот только кота драного! Вот и всё наследство.

Встречаясь с Зоей, они частенько костерили мужей почём зря, не думая, как это дурно и невежливо по отношению к умершим. Всё равно, что сплетничать за спиной того, кто никогда не сможет ответить, защитить себя. Но Макаровна оправдывалась тем, что и сами они уже не совсем живые. Не мечтают, не строят планов, не ждут чудес.

– Кстати, о коте… – неожиданно деловым тоном сказала Зоя, присев на корточки возле холодильника. – Одолжи мне его на недельку.

– Да на кой он тебе?

– А сама погляди.

Макаровна заглянула за холодильник и тут же поняла, о чём говорит подруга. У потёртого плинтуса в углу валялись маленькие, с ноготок, коричневые кругляши.

– Зоя Федотовна, а мышь-то под носом вы и не заметили. Знатно они у вас тут поживают. Как только до пятого этажа добрались…

– Да, уж. Нашли мы, но не то, что искали…

– Не боись, мой Василий быстро их разгонет. Ему только в радость. Главное корми его чем скажу, иначе он тебе похлеще углы засрёт.

– Фу, Макаровна! Говорят старость и мудрость идут нога в ногу, но вы с ней явно разминулись. Когда, вот только?

– Когда тебя повстречала, тогда и разминулись! Лучше скажи, как с заначкой поступать будешь? Может пропил её твой золотой, грешным делом?

– Мог и пропить, – задумчиво протянула Зоя, поглаживая косу. – Но это-ж как проверить? Надо бы точно знать, тогда и на душе спокойно станет… Есть у меня одна мыслишка. Сейчас мы за котом твоим сходим, а через денёк, как организуюсь, позвоню! Будет тебе сюрприз.

– Стара я для сюрпризов, – пробухтела Макаровна, в душе радуясь, что поиски таинственной заначки на сегодня закончились. Колени и за два часа разболелись так, словно она за хлебом на крытый рынок, что в трёх остановках, пешком сходила.

– Собирай кости в кучу, пойдём Василия ловить.

Без кота дома у Анастасии Макаровны стало совсем пусто. Казалось, щёлкнешь пальцами по воздуху, тот откликнется гулким эхом, прокатится шаром по однокомнатной квартирке в поиске кого-живого, да ни с чем вернётся к толкнувшим его пальцам. В голове крутилась прилипчивая, непонятно откуда взявшаяся мысль, что Вася ушёл навсегда. Что никогда уж не удастся увидеть этого упитанного полосатого разбойника, который был последней ниточкой между Макаровной и погибшим мужем. И чем больше она гнала эту глупую мыслишку, тем настырнее и зубастее та становилась.

Несколько раз Макаровна уже было поднимала трубку, чтобы позвонить подруге, но всякий раз в последний момент стеснялась своей мнительности и не звонила. А через три дня Зоя позвонила сама.

“Настёна, слышь, тут тако-ое… Пропустишь – пожалеешь! Хватай свою метлу и лети ко мне!” – и не дождавшись ответа, бросила трубку.

Если бы не артрит, то Макаровна бы от радости пустилась в пляс. Ей подумалось, что злосчастная мышь, будь она неладна, наконец-то, попалась, и теперь Вася вернётся, наполнив квартиру своим вальяжным, по-кошачьему неторопливым присутствием. “И чего так долго копался, паршивец”, – с любовью думала она, проделывая привычный путь на лифте до пятого этажа. Дверь в Зоину квартиру оказалась не заперта, так что Макаровна влетела без стука, да так и застыла на пороге.