Связи не было. Несколько секунд поразмыслив, Иван решил, что отпускать незваных гостей, не самая правильная идея и бросил Аполлон в погоню. Естественно маршрут он проложил таким образом, чтобы облако чужих «подарков» осталось сильно в стороне. Тут-то и случился второй сюрприз. Облако изменило траекторию и ринулось наперерез земному кораблю. Правда скорость у него подкачала, поэтому встреча так и не состоялась.

Дальше, по большому счету, было избиение. Ракеты, скопированные на Земле с Марсианских образцов, сработали на пять баллов, уничтожив девятнадцать объектов, еще два было уничтожено главным калибром, а к последнему устремился катер с десантом. Акопенко в последний момент, все же настоял на том, чтобы лично отправиться с абордажной партией и Иван его отпустил, хотя и без всякого энтузиазма.

То ли Молчалин угадал с выбором посудины для захвата, то ли системы маскировки и глушения связи стояли на всех чужих кораблях, но связи по-прежнему не было. Само решение захватить чужака целым, было правильным, но на душе у Ивана было очень не спокойно, а отсутствие информации о происходящем в реальном времени, делало эту тревогу еще больше.

В общем, Молчалин плюнул, оставил Аполлон на Ольшанского, строго проинструктировав того, что если что пойдет не так, то взрывать вражескую тарелку без размышлений и сожалений, и, взяв второе отделение десантников, на последнем катере, рванул к чужаку. Поступок, конечно, довольно идиотский, но Иван чувствовал, что абсолютно и единственно правильный.

Лететь пришлось не долго. Уже через семь минут, Молчалин пристыковал катер к борту тарелки, буквально в десятке метров от бота Акопенко, и десантники начали резать корпус. За резак, впрочем, как всегда, встал сержант Джон Максвелл, остальные парни, аккуратно оттеснив и прикрыв собой Капитана, взяли будущий проход на прицел. Первого знакомства с таким кораблем им вполне хватило, чтобы относиться к противнику, скажем так, с уважением и воспринимать его всерьез.

Наконец сержант закончил рисовать резаком окружность на корпусе чужака и присоединил к вырезанному фрагменту пневмомолот. Он поднял руку с двумя вытянутыми пальцами и нажал на кнопку пуска. Хлопок и кусок корпуса унесся куда-то вглубь тарелки. Пробитый проход, совершенно неожиданно для Ивана, оказался на потолке. Внутри было светло, на стенах находились длинные светильники, дававшие мягкий, слегка желтоватый свет. Десантники как горох посыпались из катера, тут же занимая свои места и настороженно поводя стволами. Но коридор, в котором они очутились, был абсолютно пуст.

Молчалин тоже выбрался наружу, втайне надеясь, что не выглядит на фоне ребят, как мешок с.., ну, скажем, картошкой. Хорошо, хоть ускорители не стал включать, и в результате, просто, мягко опустился на пол. На чужом корабле наличествовала гравитация, вот только направлена была странно, к центру тарелки, что при взгляде вдоль коридора вызывало чувство близкого горизонта и вызывало странные ощущения. Впрочем, долго размышлять на эту тему, у Ивана не было времени, ощущение, что нужно спешить, иначе произойдет что-то непоправимое, усиливалось с каждой секундой.

Пока Молчалин десантировался, осматривался и тупил, сержант Максвелл видимо осознал, что с таким командиром, надеяться на быстрые и четкие приказы совершенно не приходится и начал командовать сам. Семенов и Шмидт, грамотно прикрывая друг друга, умчались проверять катер Акопенко, пару Ливанова он услал в другую сторону, искать проход во внутренние помещения, а сам с Исигавой остался охранять откровенно тормозящего Капитана. Первая пара вернулась очень быстро и сообщила, что первого отделения в катере нет, равно как и каких-нибудь следов боестолкновения.

Между тем пассивность Молчалина имела простое объяснение. Иван буквально печенкой почувствовал, что ему срочно необходимо уйти в измененное состояние сознания и, секунду поколебавшись, не стал этому предчувствию сопротивляться. А войдя в состояние, он по какому-то наитию, даже не предполагая, что такое вообще возможно, практически остановил время. Остановил он его, естественно, только для своего восприятия, для физического тела ничего не изменилось, но для работы в состоянии «единения со вселенной» физическое тело было не особо-то и нужно.

Не успел Молчалин, как следует освоиться в странно замедлившемся мире, как началось. Прямо сквозь стены к людям устремилось полтора десятка темных сгустков. То ли в этот раз они не сочли нужным пугать людей, то ли на Ивана в его состоянии, это вообще не действовало, но для него чужие так и оставались сгустками тьмы, отдаленно напоминающими стилизованных осьминогов. Выглядели они довольно прикольно, вот, если бы еще не их жутковатые способности, то просто милашки-мультяшки какие-то.

Второе отделение очередной раз доказало, что оно лучшее подразделение десанта на Аполлоне, а может даже и среди всех десантных сил Космофлота. Парни успели среагировать на внезапную атаку и открыли ураганный огонь. Будь осьминогов столько же, сколько и людей, вполне возможно, что десантники отбились бы самостоятельно, но потеря пяти особей ни в малейшей мере не охладила пыл оставшегося десятка. И тут в дело вступил Молчалин.

На сей раз он не стал изощряться, пытаясь создать скальпель или другой образ колюще-режущего предмета. Опыт борьбы со сгустком тьмы, поселившемся в Ливанове, ясно показал, что в данном случае, важна только сила. Иван создал образ руки, напитал его, всей доступной ему энергией, и, схватив ближайшего осьминожка, сжал его в кулаке. Расход сил оказался не так уж и велик, но и маленьким назвать его язык бы не повернулся. Прикинув, что на оставшихся чужих его сил должно вполне хватить, Молчалин сформировал вторую руку и ухватил уже двух существ, усилие, секундное сопротивление и обе кляксы растаяли, оставив после себя лишь неяркие вспышки света.

Если бы не замедление течения времени, то Иван при всем желании не успел бы расправиться со всеми темными осьминогами, да он и в состоянии замедления не успел. Восемь существ были им передавлены, но еще одно очутилось в опасной близости к Максвеллу, про десятую тварь Молчалин и вовсе забыл, выпустив ее из поля зрения. И вот когда Иван был готов закончить это эпическое сражение «голыми руками» и придушить последнюю кляксу, что-то коснулось его спины. Точнее, ему в начале показалось, что именно коснулось, а чуть позже он почувствовал уже не касание, а удар кузнечным молотом, причем в роли наковальни, собственно, его спина и выступила.

От этого удара Иван улетел вдоль коридора, еще в полете чувствуя, как силы стремительно покидают как тело, так и сознание. Все на что его хватило, это увидеть, как бы со стороны, что именно с ним приключилось. На его спине сидел осьминог, уже на четверть погрузившийся в тело, воткнув в него все свои щупальца и потихоньку проникая все глубже. Образы рук, которыми Молчалин попытался сбросить тварь, лишь бессильно соскользнули с раздувшихся боков чужого и Иван стал проваливаться в черное беспамятство.

Когда сознание его уже практически покинуло, раздались выстрелы и, вдруг, стало легче. Молчалина хорошо приложило об пол тарелки, выкинуло в реальность, крайне уставшего, но вроде бы, вполне живого. Все произошло настолько быстро, что Иван потерялся во времени и пространстве и предпочел несколько секунд полежать, набираясь сил и собирая в кучу осколки сознания. Но спустя несколько секунд его как котенка дернули за шиворот и поставили на ноги. Причем, так, что он оказался лицом к лицу со взволнованными Ливановым и Гореловым.

– С вами все в порядке, Кэп? – ощупывая его лицо настороженным взглядом, спросил Анатолий.

Молчалин попытался ответить, но лишь что-то просипел и закашлялся.

– Опустите голову, там сосок с соком, – хмыкнул Сергей и отвернулся, выглядывая, нет ли еще какой опасности.

Иван последовал совету десантника, уже очередной раз за сегодня наругав себя за то, что, будучи плохо знаком с десантным снаряжением, полез на чужой корабль в этой броне, а не в обычном пилотском скафандре. Сок живительной волной прокатился по горлу, и Капитан вновь обрел дар речи: