– Запоминай мой. После занятий с мутер, позвонишь.

И фриц быстро продиктовал одиннадцать цифр, развернулся и ушел, а я так и села, тыщу раз про себя повторяя номер его телефона.

– Салфетку всегда раскладываем на коленях. Всегда, – маман в стотысячный раз заставила взять гребанную салфетку, развернуть, не встряхивая («что ты её трясешь? Ты же не прачка!), правильно разложить на коленях, лицевой стороной к себе.

– Теперь предположим на тебе неприлично короткая юбка. Как ты разместишь салфетку?

– Ну-у… Э-эээ… Так же?

– Нет, деточка. До этого ты раскладывала ее квадратом, а в коротких платьях или юбках салфетку раскладываем ромбом.

– Нахрена? – оговорилась я и сразу прикрыла рот рукой, но поздно.

Маман безапелляционно кинула взгляд на мой блокнот и я старательно вывела там очередной минус балл. За час чаепития до чая мы еще не добрались, а он уже мне обошелся в пятьсот рублей.

– Затем, Елена, что если кто-то наклонится под стол, уголок салфетки целомудренно прикроет неприличный вид из-под юбки.

– Зачем кому-то подглядывать под столом? – не доходило до меня.

Аделаида Марковна закатила глаза прям как её сын-профессор.

– Вилку уронит, или еще что. А был случай, когда папарацци охотились за снимками очень важной политической дамы, чтобы скомпрометировать ее, так те инсценировали так, чтобы сделать фото под столом! Представляешь?

Она округлила глаза, прижала к пышной груди ладонь и смотрела на меня.

– А нах… хкой она короткую юбку то напялила? Ходила бы в длиной.

– Об одежде мы поговорим позже. Нам нужно будет подробно разобрать гардероб каждой уважающей себя фроляйн. А сейчас вернись к салфетке и разложи ее ромбом.

– Кто проверять под столом будет, правильно угол прикрыл мне междуножье или нет? Я то могу спустить салфетку ниже. А могу приподнять.

– Зачем проверять? – растерялась маман.

– Ну а как я пойму, что всё там прикрыла, если никто не посмотрит и не скажет?

Вот не думала, что маман решит, что я ей предлагаю лезть под стол, но когда она пошла в отказ, уже я по-немецки закатила глаза и предложила загнать под стол Ганса.

– Хер-Ганс, выручайте. Вам и надо-то только разок посмотреть, чо там видно.

До вечера я успела дохрена! И чай холодный хлебнула и своему немцу позвонила с городского телефона. Ну и довела маман до срыва, требуя точно восстановить сцену про папарацци и скандального фото достойной фрау.

Ганс исподтишка ржал.

Зато вечером Аделаида Марковна отыгралась на мне по полной.

– Мутер, спокойнее. Неужели Ганс залез под стол?

– Э-э, тут вышло недоразумение, Андрэ…

– Да или нет?

Я краем глаза засекла, как Ганс бочком-бочком покинул комнату.

– Скорее да, чем нет, но…

– Мама! Я оставил на тебя девчонку, чтобы обучить её манерам, а не перенять их у нее!

– Ты не дослушал. Я же говорю, недоразумение!

Мой фриц и так вернулся пережеванный, а сейчас совсем терял человеческий вид! А мне с ним еще ужинать. Я прям нервничать начала.

– У Ганса упала вилка и…

– Ты, должно быть, шутишь?

– Прости, Андрэ. Ничего такого. На ней был длинный подол.

– Задранный, чтобы соблюсти точность, – не смогла сдержаться я.

– Какую к чертям точность? – побагровел фриц.

– Историческую!

В результате, взбешенный разговором с нами, хер-профессор влепил мне еще минус три балла и гаркнул, чтобы я ждала его на террасе с выполненными заданиями.

Но я была совсем не согласная. Отметок отрицательных не бывает!

– Так ведь, Аделаида Марковна?

– Мда… Теперь я понимаю, почему у меня до сих пор нет внуков. Не с его характером.

Тут я могла только поддакнуть.

– Если что, спиши там пять баллов за ругань, но не спорь с ним. Будь послушной. Так он быстрее придет в хорошее расположение духа, – подмигнула мне маман на прощание, но у меня уже созрел более качественный план, как задобрить мужчину.

Минет!

Я точно знала, что хороший минет снимет любое напряжение, а потом накинет мне оценок на полторы тысячи.

Облизнулась в предвкушении, обдумывая как бы ненавязчиво стянуть штаны с немца за ужином?

Хотелось отдохнуть. Впрочем, я и планировал быстро проверить задания, загрузить чуч… Нет, она уже совсем не походила на чучело. Скорее наоборот, притягивала взгляд, её хотелось рассмотреть, а это меня тревожило. Я постоянно окружен студентками и молодыми коллегами, но ни разу не терял контроль. И здесь его не потеряю.

Так и будет: проверю задания, получу наслаждение от легкого ужина и загружу Елену романом. Сегодня она сдает изложение, завтра пусть напишет сочинение по ситуации Долли и ее отношению к измене супруга.

Я откинул полотенце, пригладил сырые еще волосы и влез в любимый домашний костюм.

Австрийский трикотаж, мягкий, добротный, теплый и спокойный. А покоя после нервного собрания попечителей мне очень хотелось.

Елена ждала на террасе и была напряжена.

– Задания с тобой? – кивнула. – Тогда я сначала проверю, потом приступим к ужину.

Она встала – я сел. Сел в буквальном смысле слова. На ней была вопиюще короткая юбка, обтягивающая и яркая. Вульгарная. Настроение испортилось окончательно.

– Что это за безобразие?

– Чо сразу безобразие то? Модный цвет, яркий бордо.

– Откуда это у тебя?

Нервно дернула плечом, но промолчала. Черт, придется отложить этикет и попросить мутер перетряхнуть её гардероб. Вот так быстро она из Елены снова стала чучелом.

– Присаживайся и передай мне изложение.

Она гордо протянула тетрадь и схватилась за ручку и цветастый блокнотик. Собралась начислять себе баллы? Ну-ну.

Я открыл и прочитал корявый почерк:

«Стив трахнул француженку и всем вдоме стала беспакойно. И людям и животным. Дети бегали три дня, а Стиф лежал толстый на диване».

Ужаснулся, взглянул на взволнованное чучело, которое нервно грызло ручку.

– Что это?

– Изложение. Я узнала у Ганса. Он сказал, просто перескажи своими словами, что прочитала.

– Верно. Тогда где остальное?

– Так это всё. Что я прочитала!

Я скривился, отбросив каракули, и взял тетрадь с задачами.

– А оценку? – возмутилась девчонка.

– Тебе придется перечитать начало, ты явно не поняла смысл прочтенного.

– А чо тут понимать? Он трахнул училку детей, а жена узнала!

Кивнул и открыл тетрадь с задачами по математике. И тут же закрыл. Расхотелось портить себе настроение еще больше.

– Математику мы разберем позже, если у меня останутся силы. Давай поужинаем.

Елена чинно уселась напротив меня, аккуратно сняла салфетку и разложила на коленях. Я еле сдержал ухмылку, ведь сейчас, когда я не видел цвета ее нижнего белья из-под вызывающей юбки, а манеры Елены были безупречны, снова поверил, что добьюсь успеха. Может мне не нужно делать упор на ее развитие? Просто натаскать по речи и по манерам? Научить поддерживать беседы на общие темы – и это сойдет?

Удовлетворенно кивнув своим мыслям, забрал её столовые приборы и молча приподнял бровь.

– Опять? – простонала ученица, потом окинула взглядом стол и выбрала: – Вилку-нож.

Протянул ей приборы обратно и положил стейки с гарниром на тарелки.

Минут пять терпел её чавканье, потом сделал замечание, но она просто перестала есть. Пусть. Её выбор. Научится есть молча, будет сытой. Голод – отличная стимуляция к развитию.

Брякнула вилка, и я поднял глаза на чучело.

– Упс, – Елена с кривой извиняющейся улыбкой неуклюже сползала со стула под стол.

– Оставь, я дам тебе запасную. Ганс накрывает сразу несколько комплектов приборов.

– Нет уж, – пробурчала она и исчезла под столом.

Я хмыкнул и вернулся к стейку, отрезая особо сочный кусок и накалывая его на вилку. И… поперхнулся. Дёрнулся, но мелкая негодница легла грудью на колени, оттянула резинку штанов и уткнулась лицом в пах.