Маман оказалась мировой женщиной. С одной стороны, издевалась надо мной, все эти правила, этикеты зубрила. С другой, оказалось приличной сплетницей, и не жмотилась на бабло.

– Шестнадцать тысяч, – удивился фриц, выдавая мне первонедельную зарплату.

Но я то локти кусала от досады. Если бы он не отнял те десять штук, и не пришлось бы покрывать еще пятнадцать баллов сверху, у меня за неделю было б сорок одна тыща рублей. Сорок одна!

А тут за неделю шестнадцать. Это по таксе, три раза – за ночь. Эх…

В выходные профессор усадил меня на широкий диван перед телевизором и включил КВН. Я поторчала, пытаясь вникнуть над чем он там ржет, потому что ничегошеньки смешного в КВНе не было.

Всю прошлую неделю я пересмотрела штук десять комедий. Какие-то смешные, какие-то не очень, какие-то черно-белые… И каждый завтрак он просил пересказать смешные моменты и почему они смешные.

Да потому что!

Первые три фильма я вообще пропустила. Нудятина. Когда поняла, что он будет спрашивать, стала записывать. Так зарабатывать баллы оказалось легче. С другой стороны, он помнил все эти комедии наизусть! Спрашивал меня про сцены и почему мне с них не смешно. Ну так не смешно. Почему?

Да потому что!

Теперь вот совместный просмотр КВН в выходные. А я как дура пытаюсь понять что тут смешного, над чем немец может хихикать?

– «Выпускники режиссерского факультета ВГИКа требуют 100 миллионов долларов на развитие их факультета, иначе они будут переснимать советские фильмы один за другим все хуже и хуже».

Профессор опять засмеялся, я поморщилась. Он не только смеялся над несмешными вещами, но еще и делал это сдержанно, сухо. Ну то есть видно, что ему смешно, но не заливисто.

– «В наши разработки вкладывается много денег, а там где много денег всегда есть армянские учёные».

И снова он засмеялся. Над чем? Что тут смешного?

– «– Вы вообще Толстого читали? – А че он в Твиттере есть?»

Эту шутку я поняла и наконец-то с чистой совестью хихикнула. Профессор мгновенно поставил телевизор на паузу и спросил:

– Что тебе здесь показалось забавным?

– Как что? А я читала Толстого. Ну не всего, но уже прилично. Как раз до Анны добралась.

Фрицу мой ответ не понравился. Вот сыч, умеет же шутку испоганить.

– «В институте имени Баумана подрались два математика. Они что-то не поделили».

– «Аспирант Иванов плохо защитил кандидатскую и ушёл защищать родину».

– Не смешно? – спросил профессор.

Я помотала головой.

– «– Я люблю вас, королева! – Но тебя могут посадить в тюрьму! Вот тебе перепелиные яйца! – Зачем? – Перепили ими решетку!».

Захохотала, вспомнив маленькие пестрые яички, которые помогала чистить Гансу к завтраку, и тюремную решетку. Оборжаться.

– Всё понятно, – вдруг припечатал фриц и стал переключать каналы, пока не дошел до Камеди.

– «Германские порноактеры устроили висячую забастовку».

Я хихикнула, быстро скосила глаза на фрица и заткнулась.

– «– Дочь, представь нам своего избранника. – Это Алик, он модный московский шиномонтажье».

Не сдержалась и засмеялась в голос! Что я дизайнер, что Машка спец по херам. Оказывается и у парней новые названия профессии.

– «Наконец-то летнее утоление жажды слабоалкогольными прохладными напитками можно заменить полномасштабным осенним запоем».

В общем, я уже не обращала внимание на профессора, ржала в голос.

– «15000 симпотичных ребят и Ксюша Бородина отправляются в Сибирь строить дорогу. Смотрите новое реалити шоу "Бам-2"»

– «Продаются сперматозоиды. Условия поставки – самовысос».

Тут поперхнулась и заткнулась.

– Что, не так смешно? – ухмыльнулся фриц, прям готовящийся задать мне следующий вопрос, что же меня тут не рвет на части от хохота.

Но следующая шутка тоже подпортила ему веселье:

– «Какую мягкую игрушку лучше подарить любимой девушке? – Любимой девушке лучше подарить твёрдую игрушку!»

– Не сегодня закончим. Можешь наслаждаться свободным днем.

Он встал и направился в свой кабинет, а я растерялась.

– А чем я буду заниматься?

– Чем хочешь. Мне нужно отъехать в Академию, поэтому продолжим с шутками позже.

Заниматься то мне было нечем, но его по ходу это не колебало.

Я дождалась, когда немец уйдет, и сразу же пошла на половину мутер.

– Андрэ уже ушел?

Я кивнула.

– Выходной мне дал, а я не знаю чем себя занять.

– У меня тоже сегодня выходной, так что пойди помоги Гансу. Заодно и займешься.

Мутер кинула меня на Ганса, а тот оказался прикольным старикашкой. После очередной полировки серебра, я совратила его на игру со мной в картишки. Сначала выигрывала, но Ганс размялся, быстро сообразил, и биться стало сложнее, но интереснее.

Я внимательно следила за выбывающими картами, чтобы вычислить какие могут быть у него на руках.

– А давай для интереса играть на деньги? – в азарте предложила я.

– У тебя еще не отобрали?

Надула губы и помчалась в комнату за сбережениями. Но сыграть больше не получилось. Вернулась мутер, мы накрыли чай с пирожными в столовой, когда прозвенел звонок.

Гости в нашем доме были нечасто, и по раз и навсегда заведенному расписанию. Немец пользовался своим ключом. Всяких рассыльных наверх не допускал консьерж.

Так что звонок нас всех встревожил.

– Ганс, выйди, посмотри.

Он чуть склонил голову и исчез в прихожей. А через пять минут в столовую во всем шик-блеске влетела молодая шалава, окинула нас с мутер пристальным взглядом и заявила:

– Я к Андрею.

– Кто вы?

– Его невеста!

Я думала мутер будет побойчее, но кажется, онемение напало на всех нас, кроме гостьи.

– Андрей не говорил обо мне? Не удивлена. Я просила переехать его ко мне, но он так заботится о вас, Аделаида Марковна. Он такой добрый и чуткий…

– Кто? Андрэ?! – наконец отмерла мутер, и в ее голосе прям ощущались язвительные нотки.

Вот уж точно, обозвать фрица чутким, как в колодец плюнуть.

– Я решила не давить, а дать ему познакомить нас. Аделаида Марковна, Андрей… он дома?

– Нет. Уехал в академию.

– Оу-у-у, – разочарованно протянула невеста-тили-тесто. – Как же… Я была уверена, что в воскресенье он будет дома!

И вот попала она в сердце мутер, та тоже отчитывала фрица за вечную тягу к работе.

– Вы можете подождать. Полагаю, что Андрэ долго там не задержится. Присаживайтесь. Ганс, накрой… ммм…

– Марина. Марина Игоревна Горская. Кандидат. Диссертацию защищала у Андрея Оттовича, – улыбнулась Марина.

– Бывшая аспирантка? – понимающе протянула мутер.

– Он был самым лучшим куратором!

– Не сомневаюсь.

Ганс уже накрыл для бывшей фрица чайную пару и разлил по нашим чашкам горячий чай. Мутер всегда пила кипяток и запрещала разбавлять. А я все никак не могла привыкнуть и обжигала губы, вот и сейчас дёрнулась и застонала, отставляя горяченную чашку.

Марина уже поглядывала на меня, но мутер вцепилась в невесту бульдожьей хваткой.

– Так расскажите мне всё! Что у вас с Андрэ? Какие планы? Два года – это очень много.

– О, да. Мы с Андреем уже купили и обставили квартиру, и я всё ждала, когда он сделает последний шаг…

– Какой? – уточнила напрягшаяся мать. – Переедет к вам?

– Возьмет замуж? – вставила предположение я.

Марина метнула на меня злой взгляд, а мутер с улыбкой ответила:

– Ну что вы. Я имела виду, познакомит меня со своей семьей!

И мать, твою мать, потекла. А я была уверена, что Марина за два года просто не смогла залететь от фрица! Вон, тот предохраняется, даже не собираясь со мной трахаться. Но таблетки купил, принес и даже, нахрен, проконтролировал, чтобы я начала их пить в первый день месячных!

Я в жизни так не краснела, когда за три балла выдавала ему информацию о начале красных дней. А взамен получила к баллам еще полдня отдыха и грелку.