Синтетический топ и джинсовый комбинезон хоть и потеряли былую аккуратность, но не сильно измялись. Собираю взъерошенные волосы в пучок резинкой с руки и пытаюсь понять, где нахожусь. Задуматься над этим вопросом мне не дал скрип двери и знакомый голос:

– Уже проснулась? Рановато, – вместо приветствия сказал Макс и остановился около порога. Через секунду на кровать, рядом со мной, приземляется начатый блистер с таблетками. – Выпей, должно полегчать.

– Где остальные? – перебиваю я и без воды проглатываю несколько капсул.

В ответ на мой вопрос Самойлов усмехается и выходит из спальни, жестом показывая, чтобы я следовала за ним. Послушно бреду следом, оставив все препирания на потом. Мы оказываемся в просторном коридоре, затем спускаемся по лестнице на первый этаж квартиры, а потом – в стильной гостиной.

На разложенном диване валялись обнимающиеся Кувшинов и Мурсин. Парни практически вплотную прижимались друг к другу, из-за чего я не сдержалась и прыснула со смеху. Мой тихий хохот поддержал Максим, а затем куда-то ушёл. Молча следую за ним в кухню, где уже закипал чайник и пищал тостер, распространяющий по комнате запах жареного хлеба.

– Что вчера было? – спрашиваю я и устало плюхаюсь на высокий табурет.

Должна признать, что эта квартира была обустроена с хорошим вкусом: чёрный кухонный гарнитур переливался в солнечном свете, падающим из огромных панорамных окон, по середине помещения была барная стойка, с вкраплениями тёмного дерева, вместо штор – горизонтальный жалюзи, а разбавляли это «царство тьмы» яркие фотографии на стенах и корзины с фруктами, которые, кажется, были разложены с художественной точностью.

– Много всего, – с лёгкой ухмылкой протянул Самойлов, расправляясь с кофемашиной.

Секунду спустя передо мной появилась высокая чашка, из прозрачного стекла, до краёв наполненная латте и молочной пенкой. Не во всех ресторанах делают такие «многоэтажные» напитки.

– Спасибо.

– Есть за что, – посылаю в собеседника убивающий взгляд. Сейчас моя больная голова была неспособна воспринимать сарказм. – Самым интересным, на мой взгляд, стала победа Жени в танцах, на барной стойке, – уже в открытую смеясь, рассказывал парень, одновременно с этим делая сэндвичи. – Нет, конечно, никто не принижает Сашины попытки в этом же соревновании.

От таких подробностей я подавилась. Стало и смешно, и страшно: смешно за друзей, а страшно от осознания того, что я могла натворить вещи похуже. Самойлов, словно прочитав мои мысли, поспешно добавил:

– Расслабься. Ты отключилась после пятнадцати минут танцев с Кувшиновым. Всю ночь провалялась на диванчике, из-за чего я был вынужден сидеть рядом, но в этом есть и свои плюсы. Например, было хорошо видно весь ужас, устроенный этими двумя, – махнув в сторону гостиной, произнёс русоволосый и поставил передо мной тарелку с тостами и шоколадной пастой. – Ешь.

– Спасибо, – тихо бурчу я, но всё же добавила. – И за вечер тоже, но, если бы ты не взял меня на «слабо», то я не прикоснулась бы к алкоголю!

– Тебя никто не заставлял! – прервал мои возмущения парень и в примирительном жесте поднял руки. – И вообще, я думал, ты возьмёшь тот сок с текилой что я принёс, а ты схватила виски! При чём, шотландский! Как ты сейчас разговаривать можешь?

– Сложно, – честно призналась я и откусила от сладкого сэндвича. – Но всё не так плохо, как я слышала от друзей.

– Слышала? – удивлённо переспросил Макс и сел напротив. – Ты никогда до этого не пила? – положительно киваю, не в силах оторваться от завтрака. – Ну, в любом случае попробовать в лучшем баре Венгрии, вместе с красавчиком, – рассуждал парень, обведя себя рукой, – или в подворотне с непонятно с кем – это разные вещи.

– Боже, какая у тебя самооценка, – выдыхаю я, закатив глаза.

– Какая есть, – перебивает меня Самойлов и, дотянувшись до столешницы, ставит пустые кружки в посудомойку. – Если что, ты ничего не ела. Понятно?

– Почему? – удивлённо уточняю я.

– Потому что приготовить завтрак на двоих – это одно, а на четверых – это другое. У меня нет ни сил, ни желания кормить ещё и их, – объяснил новый друг, имея в виду Женю и Сашу.

– Хорошо, – усмехаюсь я и целиком доедаю оставшуюся часть бутерброда.

Около пять минут проходит в тишине, разрушаемой лишь писком бытовой техники и громким храпом из гостиной. Встаю из-за стойки, дабы налить ещё кофе, как раздаётся громкое:

– Самойлов! А нам втирал, что готовить не умеешь!

– Твою мать…

– Какого чёрта, ты так рано меня разбудил?! – крикнула я, когда Кувшинов ворвался в мою спальню, каким-то чудом открыв входную дверь.

Настенные часы показывали всего три утра, а этот сумасшедший блондин уже бегал вокруг моей кровати, пытаясь запихнуть в свой рюкзак огромное количество фототехники и аккумуляторов. Судя по взмокшей от пота чёлке, Женя давно проснулся.

– У нас съёмка в пять, а нужно ещё доехать. Вставай! Быстро в душ и не вздумай краситься! – скомандовал парень и рывком поднял меня с мягких подушек. – Быстрее! Машина будет через полчаса.

Сонно бреду в ванную, по пути ударившись мизинчиком об тумбочку. Тихо прошипев ругательства на одном Богу известном языке, иду дальше. Умываюсь, мою голову, включаю фен на полную мощность и начинаю приводить себя в порядок. Слой косметики заменил крем и ватный диск, пропитанный тоником, привычную укладку – пучок. Взглянув в зеркало, соглашаюсь сама с собой, что больше ничего сделать нельзя, и выхожу.

– Одень вот это, – просит Женя, кивнув в сторону кровати.

Поверх уже застеленного одеяла лежали мои джинсовые шорты и рубашка на пуговицах без рукавов. Спросонья даже не возмущаюсь, что друг рылся в моих вещах, а лишь быстро киваю. Фотограф вышел из спальни и закрыл дверь, позволив сменить одежду.

Под окнами нас ждал микроавтобус. Кувшинов помог открыть огромную сдвигающуюся дверь и залезть внутрь. Два ряда мест были расположены так, что пассажиры едут боком по направлению дороги. Напротив входа развалились помятые Саша и Макс, последний из которых держал на весу стаканчик с кофе. Парни чуть ли не засыпали, облокачиваясь телами на кресла, а ногами на огромные фотосумки и другую технику.

– Мурсин, а ты что здесь делаешь? – спросил Женя, когда все расселись и обменялись быстрыми приветствиями.

– По вам так соскучился, что решил сразу после бессонной ночи рвануть чёрт знает куда, – не открывая глаз, прошипел Саша и вырвал из рук Самойлова стаканчик. – Шучу. Я как бы оператор, или рекламный ролик, с Никой, ты снимать будешь?

– Могу. Как-то канал веду и ничего, – ответил Кувшинов, оглядывая бесчисленное количество осветительной техники вокруг. – Вы чего такие помятые?

– Потому что пить и не мучиться от похмелья в нашей четвёрке умеет только Камбарова, – пробурчал Макс, но я всё равно расслышала. Секунда и лоб парня познакомился с шариком из моей мятой салфетки. – Эй!

– А что за рекламный ролик? Разве не съёмка для журнала должна быть? – поинтересовалась я, заприметив сумку с едой под стулом.

Так как позавтракать мы не успели, а заезжать в магазин явно не собираемся, организм всерьёз заволновался о должной пище. Заметив мой голодный взгляд, Женя вытащил из своего рюкзака две бутылки йогурта, одну из которых сразу протянул мне. Быстро благодарю друга и принимаю фруктовый подарок.

– Да, но директор агентства сказал, что появилась ещё работа для тебя, поэтому сегодня у нас съёмка ролика, фотоссесия для журнала и каталога, а также для новой линейки какого-то бренда, – объяснил Кувшинов.

– Короче говоря, вообще без шансов отдохнуть, – грустно подытожил Мурсин, в чём все его поддержали.

Дорога была достаточно долгой. Картинки утреннего Будапешта быстро пролетали за окном. Парни благополучно уснули, сославшись на дикую усталость после клуба, а Женя молча поддержал их, растянувшись на пустых креслах.

Когда микроавтобус заехал в какой-то парк, глаза удивлённо расширились от красоты. Изумрудные газоны и древнейшие деревья выглядели сказочно. Что тут только не росло: цветы всех холодных оттенков и можжевельники, сосны и плакучие ивы, камыши и ели. Каждый ствол был покрыт толстым слоем мха, а в самом центре находился великолепный пруд! Даже сейчас, смотря из окна машины, было видно, как плескаются в воде рыбы и лягушки.