Девушка протягивает ладошку и улыбается.

– Раз уж наши джентльмены не торопятся нас с вами знакомить… я Жанна.

Нет никакого желания отвечать вежливо. Ревность – страшное чувство, и оно накрывает с головой. Хочется съязвить или сказать какую-нибудь гадость, но я не так воспитана. Поэтому нехотя прерываю наше бодание взглядами с Артёмом и, прежде чем посмотреть на его спутницу, замечаю, как его слегка покоробило от напомнившей о себе подруги.

– Алия, – выходит сухо, но свой тон я разбавляю легкой улыбкой. На большее, к сожалению, не способна.

– Приятно познакомиться, – а вот девушка пытается быть приветливой.

– Взаимно.

В нашей разномастной компании устанавливается неловкое молчание, которое нарушает появившийся отец.

– Ну, как я?

– Деда, ты клутой! – улыбается Майя и немного разбавляет своим детским лепетом тяжелую атмосферу. Между Гаевским и отцом завязывается беседа, но мы с Артёмом и Жанной упорно молчим. Такое ощущение, что каждый из нас думает, как бы потактичней избавиться от общества других двух. По крайней мере, нам со Стельмахом однозначно неловко в обществе друг друга. Вчерашняя ссора висит жуткой неопределенностью.

– Мусь, я хочу сок, – перебивает деда зеленоглазка.

– Идем, солнышко, – подхватываю ладошку соскочившей с рук друга дочурки и собираюсь проводить ребенка к фуршетным столам. Вспоминаю о более чем смелом покрое платья сзади и намеренно разворачиваюсь к мужчинам спиной. Слышу тихий присвист Гая, сопровождающийся покашливанием и тяжелым вздохом другого мужчины. Улыбаюсь, сияя, как начищенная монета. Клянусь, что слышу, как скрежещет зубами Стельмах.

Вот так-то, Артем Валерьевич.

Любуйтесь.

Избегать общества Стельмаха явно не получается, потому что мышка маленьким ужиком крутится вокруг мужчин почти весь вечер. Был один любимчик – Гай, теперь стало два. Что самое главное, наблюдаю за ними исподтишка и понимаю, что Артём рядом с дочерью действительно меняется. Чаще мелькает улыбка на губах, особенно когда непоседа несется через весь зал с громким «дядь Алтем!». Вот и сейчас, догоняя свою юлу, перекидываюсь парой фраз со знакомой семейной парой и иду к ребятам, когда на полпути меня перехватывает Макс.

– Лийчик, – уверенной походкой, едва ли не чеканя шаг, стремительно несется ко мне.

– М-м-м?

– Давай-ка потанцуем.

– Что… – договорить я не успеваю, потому что Макс уверенно берет за руку и тащит за собой в уголок банкетного зала, где под медленные и ритмичные звуки пианино кружатся парочки.

– Ты издеваешься, что ли? – рычу я, когда мужчина беспардонным жестом устраивает свою ладонь у меня на талии, прикасаясь к голой спине, втягивает в ритм танца. – Это что за неожиданный выпад?

Что-то не припомню, чтобы Гаевский был большим любителем танцев. Только если постельных.

– Да там, в дверях, дама знакомая промелькнула, от греха подальше… – неопределенно качает головой мужчина и сильней обхватывает мою ладошку, заставляя крутануться вокруг своей оси. Подол платья колышется и оплетается вокруг ног. Прикосновение холодного шелка вызывает легкую волну мурашек.

– Вот, все твои проблемы из-за баб, Гаевский, – возвращаюсь к разговору, когда уверенно ведущий в танце мужчина снова прижимает меня к себе, кружа под нежную мелодию скрипки и пианино.

– Ой, да ладно тебе, праведница, – ухмыляется наглец и сильней притягивает, захватывая в чересчур тесное кольцо рук, сокращая расстояние до самого минимума.

– Хватит ко мне прижиматься. За такое можно и каблуком в одно место.

– Можно. Но давай-ка, для начала, поговорим о насущном, – улыбается хитрый кот.

– О чем?

– О тебе и Стельмахе. Давай, подруга, рассказывай, что вас связывает, – тон мгновенно теряет всякую игривость и легкость. Взгляд, сводящий с ума многих девчонок, смотрит цепко.

– Отец, – выпалила и глазом не моргнув, – они партнеры, если ты до сих пор не в курсе, Гай.

Эх, вот почему мое тело и сердце остается глухо к этому мужчине? Как перенастроить «волну», а? Знаю, что если бы далекие три года назад, когда мы познакомились в ночном клубе, я ответила взаимностью, этот Казанова бы остепенился и на руках нас с мышкой носил.

– Так, девочка моя, лапшу на уши бате будешь вешать. Я знаком со Стельмахом с тех годиков, когда ты еще пешком под стол ходила.

– И?…

– И за все двадцать с хвостиком лет я впервые вижу у друга в глазах желание убивать.

– До он вечно хмурый и недовольный, – ухмыляюсь, натягивая любимую маску безразличия на лицо. – Такое ощущение, что каждое утро встает не с той ноги.

– Угу. Или не с той подругой, – легкий намек попадает в цель. Смотрю на Макса, а тот ухмыляется. – Поверь, сегодня особый случай. Убивать он хочет одного человека. Судя по устремленному в данный момент взгляду, больно и мучительно долго.

– И кого, по-твоему?

– Меня.

Еще один выпад и поворот. Да так неожиданно, что едва в ногах не запуталась.

– Ну, а я тут причем? Значит, ты в очередной раз где-то накосячил, друг.

– Угу, когда тебя танцевать вытащил и обнял слишком близко.

– Не неси чушь, – отмахнулась, хотя внутри все снова затрепетало. Может, задела все-таки его каменное сердце?

– Проверим? – не нравится мне эта хитрая ухмылка и томный взгляд. Явно наигранный, но знаю-то об этом только я. Со стороны мы выглядим очень даже «близкими».

– Что ты… – слова теряются совсем, потому что мужская ладонь, перебирая длинными пальцами, опускается на мою пятую точку и уверенно так, бесстыдно сжимает ягодицу. Отчетливо ощущаю жар тела Гая сквозь тонкую ткань платья. Завтра точно будет синяк.

– Лапы убери, идиот! У меня родители здесь… – рычу сквозь зубы. Гай машет головой, наклоняется близко-близко к моему лицу и, посмеиваясь, разворачивается спиной к нашей компании.

– Да не ори, – шепчет в ушко. – Смотри, вон, как принца нашего перекосило.

Выглядываю из-за плеча Макса. Абсолютно уверена: он все слишком преувеличивает. Однако каково мое удивление, когда пересекаюсь взглядом с зелеными, сверкающими праведным гневом глазами Стельмаха. Он действительно прожигает спину друга, напрочь игнорируя беседующих рядом мужчин. Жанны поблизости нет, и он стоит, подобравшись, словно пантера перед прыжком, наблюдает за нами. Если бы можно было убивать телепатически – Гай уже был бы мертв.

Губы сами собой растягиваются в победной улыбке, и я готова порхать от счастья. Значит, мне не показалось. Теперь точно уверена – зацепила. Что же это, если не ревность? Уже второй выпад, и все в сторону моего «слишком близкого друга».

– Да, детка, улыбку еще шире, и мы с ним сегодня точно подеремся, – веселится Гай, продолжая и дальше лапать, выводя на моей голой спине незамысловатые узоры. Но мне уже все равно. Его смелые движения меня ни в коем разе не волнуют и не пробуждают страстного желания уединиться. Зато вот бешеный взгляд Артёма – очень даже.

– Не уверен, что победа будет на моей стороне, конечно. Там опыт еще со времен уличных драк идет, и он у него гораздо обширней, но… ради тебя я даже в травмпункт готов заехать на пару дней.

– Хорошо, милый, я готова приносить тебе апельсинчики, – настроение вмиг взлетает выше всех многоэтажек, и я смеюсь, полностью расслабляясь в руках друга.

– Мне сейчас стало в разы легче. Думаю, мои любовницы, вряд ли пойдут ко мне с апельсинами. Ну, не в стандартном понимании этого слова.

– Пошляк, Гай, – хлопаю ладошкой по груди, задираю голову и встречаюсь с его насмешливым взглядом.

– Так что, колоться будем? – веселиться Макс. – Что у вас…

– Руки, Гай! Советую убрать! – мы едва не подскакиваем от неожиданности, когда слышим за спиной грозный рык. Как по команде, разворачиваемся к неожиданно появившемуся рядом с нами Стельмаху. На меня этот негодяй не смотрит, гипнотизирует взглядом своего лучшего друга. Вот это да, вот это доигрались!

И когда он только успел «подлететь»…