Прелюдия

Найди то, что полюбишь.

И позволь этому, убить тебя.

Дай ему уничтожить тебя.

Пусть оно толкнет тебя через край, а затем, поглотит.

Однажды, мы все умрем.

Возможно, это произойдет быстро.

А может быть, медленно.

И если это случится от руки того, кого ты любишь, что может быть лучше?

Л-Ю-Б-О-В-Ь

Я низводила это мощное слово из шести букв до примитивного смысла.

Любовь была слепа. Эгоистична. И она делала глупцами лучших из нас.

Наблюдая за теми, кто окружал меня, я была уверена, что верна в своей теории. Отсюда и начались мои проблемы. Видите ли, была одна маленькая загвоздка в моей гипотезе.

Я никогда ее не проверяла на практике.

А как результат ― была удручающе невежественна во всех сердечных делах. Не то чтобы они были совсем мне чужды. Но никто не вызывал у меня ощущение «порхающих в животе бабочек».

Понимаете? То чувство, что воспевается в любовных романсах или же описано в стихах? Никто не возымел на меня эффект до такой степени, чтобы заставить лежать посреди ночи в постели и думать о нем. Я никогда и никого не жаждала так сильно.

До него.

Рэтт ЧЕРТОВ Салливан.

Он влетел в мою жизнь как разрушающий мяч, уничтожив всю защиту. И по иронии судьбы, хотя тут не было ничего удивительного, эта история повествует о печальном слове из шести букв и о трагедии, которую оно влечет за собой. Раскрывает, насколько прекрасна и безумна любовь. Показывает, каково это ― иметь обоюдоострый клинок, вонзенный между ребрами. Одновременно являясь причиной дикой боли и безмерного счастья.

Это словно автокатастрофа, от которой не в силах отвести взгляд, даже зная, что должна.

Тем не менее, я не стану винить вас, если вы это сделаете, потому что вовсе не могу обещать, что в конце ожидает «долго и счастливо».

Не тогда, когда мы с Рэттом были теми двумя, что никогда не должны были быть вместе.

Глава 1

НОВА

Ярко-красный цвет превратился в бледно-розовый оттенок под бегущим потоком воды.

Ее струи собирались в крошечные ручейки, наполняя маленькую ванную сильным ягодным ароматом, когда их засасывало в сток, забирая с собой остатки моей паранойи. Я могла бы простоять так половину ночи, если бы не громкий неприятный стук, сопровождаемый звонком в дверь.

Спокойствие, которого мне удалось достичь, было уничтожено. Мышцы сократились, позвоночник напрягся. Пар, застилавший зеркало, не позволил мне увидеть своего отражения, но я знала, что в моих бесцветных глазах не было ничего, кроме паники.

Я не сожалела о том, что сделала. На самом деле, повторила бы это вновь, если бы представился шанс. Таковым было мое нежелание видеть внутреннюю часть тюремной камеры, которая заставляла меня нервничать. Ни в коем случае я не смогла бы пережить заключение в неволе.

Услышав голос, зовущий меня по имени, мышцы мгновенно расслабились, и воздух со свистом покинул мои легкие.

Какого черта она стучала?

Я закрыла глаза, пытаясь успокоить свое сердце до того, как оно выпрыгнет из груди.

Все было в порядке.

Я была в порядке.

После очередного глубокого вдоха локтем закрыла кран, а затем схватила полотенце для рук, чтобы высушить щетинки кисти. Удовлетворившись ее чистотой, положила на край раковины, чтобы дать немного просохнуть.

Вернулась в студию и посмотрела на часы с бабочкой, заметив, что уже почти восемь.

Я пробыла здесь около семи часов, но это было необходимое заключение, если вообще можно так назвать. Дверной звонок снова ожил.

― Сейчас, иду! ― крикнула я.

Выйдя в холл, убедилась, что захлопнула за собой дверь. Верхний этаж был полностью темным. Застоявшимся. Удушающим.

Я спустилась по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз. Дойдя до конца, пнула свои грязные туфли в фойе. Сработал внешний датчик движения, и свет озарил два силуэта через овальное стекло витража. Зная, кто это был, я повернула засов и открыла дверь.

― Где твой ключ?

Я посмотрела на опухшие голубые глаза и пятна на щеках Эмери, прежде чем перевела взгляд на Аннику. Убийственное выражение ее лица было весьма красноречивым.

― Что он сделал на сей раз? ― спросила я, отодвигаясь в сторону, чтобы впустить их.

― То же самое, что и три недели назад, ― пошутила Ника, заходя внутрь. ― Я звонила тебе.

― Я рисовала.

Эмери мрачно улыбнулась, проходя мимо меня и следуя за Анникой. Воздержавшись от комментариев, я закрыла дверь и последовала за ними, таща их на кухню. Прежде чем я переступила порог, Анника атаковала мои шкафы, а Эмери примостила свою задницу на одном из барных стульев.

― Что ты ищешь?

Позволив верхнему шкафчику захлопнуться, Анника развернулась и положила свои идеально ухоженные руки на центр кухонного островка.

― У тебя нет спиртного.

― Я знаю.

Поверьте мне, я знаю.

Ее карие глаза превратились в щелки. Боковым зрением, я заметила, как нахмурилась Эмери. Мало что могло ускользнуть от этих двоих.

Особенно тот факт, что мне удалось выпить почти три полных бутылки «Капитана Моргана» (прим.: марка рома, производимая британским алкогольным конгломератом Diageo) в течение недели.

О, и две упаковки по двенадцать банок содовой. Но кто на самом деле считал?

― Ну, что же, ― вздохнула Анника через минуту. ― Это не приемлемо. Мы не можем вести текильные разговоры без Текилы.

Она ринулась через кухню, стуча каблуками по виниловому полу. Она была королевой красоты нашего печального трио… буквально. Анника участвовала в конкурсах с тех пор, как ей исполнилось десять лет.

Должно быть, это полностью перекроило ее личность, потому что двенадцать лет спустя, вы никогда не смогли бы поймать ее с не уложенными светлыми волосами, без каблуков на ногах или с пробелами на акриловых ногтях. Сняв мои ключи с крючка, она резко обернулась и без предупреждения бросила их в воздух.

― Разве не ты всегда ведешь? ― спросила я, легко поймав их.

― Да, но теперь, это твое... что именно ты рисовала? ― Анника скривила губу, окинув взглядом мою заляпанную рубашку.

― Она права, ― Эмери вмешалась до того, как я сорвалась. ― Мне бы не помешало выпить и поболтать с девчонками.

Я посмотрела на часы, встроенные в микроволновку.

― «У Олли» закрывается только в девять. У нас достаточно времени, чтобы доехать туда и прихватить все необходимое для девичника.

― Тогда мы должны добраться до Олли, ― ответила подруга, и ее голос звучал бодрее, чем она выглядела. ― Однако, после того как я приведу себя в порядок. Встретимся в машине.

― Хорошо.

Я повернулась на пятках и пошла, чтобы достать сумку и шлепанцы из гостиной. Через пять минут вышла за дверь и скользнула на водительское сиденье своего «камаро».

Анника забралась на заднее сиденье, оставив переднее для Эмери.

Мне требовалось узнать, какой вред необходимо будет устранить и, убедившись, что Эмери нет поблизости, решила расспросить подробнее.

― По шкале от одного до десяти, насколько Тайлер облажался в этот раз?

Анника усмехнулась и скрестила руки на груди.

― Рот Ребекки Гоин поглощал его член, поэтому я бы сказала, что он официально сломал шкалу ниже уровня «пизд*ц».

― Беззубая Бекка?

Почему парню так нравилось ощущать, как десны скользили вверх и вниз по члену? Казалось, мне представлялась эпиляция. Фу-у-у. Отвратительно. Затем потерла нос и крепче вцепилась в руль. Я предсказала, что нечто подобное случится после того, как Тайлер в первый раз причинил боль Эмери, а было это не так давно. Она вернулась домой посреди ночи с опухшими глазами и разбитым сердцем. И когда что-то подобное происходит, есть лишь два способа отреагировать.

Вы либо будете плечом, на котором сможет поплакать ваша лучшая подруга, либо кастрируете засранца, ответственного за ее слезы. Очевидно, что я выбирала первый вариант. Не то чтобы не могла справиться со вторым, от которого получила бы огромное удовольствие.