Будьте любезны, вот, возьмите. Это ваши экземпляры, господа. Только ради Бога не озабочивайтесь формальностями, мы должны заполночь крепко головами поработать, а не «Боже, царя храни!» петь. Если поутру мы разойдемся с согласованными решениями, Его величество нам простит маленькую бестактность.
***
По мере того, как генерал Трепов пробегал глазами лежащий перед ним документ, на его лице, в принципе не способном скрывать эмоций, последовательно отразилась целая гамма чувств. Сначала удивление. Затем недоверие, по ходу дальнейшего ознакомления с текстом, постепенно переходящее в заинтересованность. И, наконец, на заключительных строчках, ошарашенность, в смысле «Что это было?» от Михалыча. Кто посмотрел фильм «Особенности национальной охоты» с незабвенным Булдаковым, тот поймет.
Зубатов, великолепный физиономист, к тому же давно изучивший цельную, прямую натуру генерала, прекрасно понимал душевное состояние московского гостя. Но при всей своей проницательности, по выражению лица Дмитрия Федоровича он так и не сумел прочуствовать главного: ответа генерала на вопрос, поставленный Императором в конце письма. А от него зависело многое, от этого ответа. Как удивительно точно и лаконично подметил однажды Василий Балк: «кадры решают все…»
Пару раз перечитав последний абзац, Трепов со вздохом откинулся на спинку стула, негромко процедив в пышные усы: «Наши жены, пушки заряжены. Знатный камуфлетец, знатный…» Джунковский, справившись с чтением трех машинописных страничек раньше генерала, хранил молчание, явно не желая ставить свое мнение «поперед паровоза». При этом лицо адъютанта Великого князя Сергя не выражало особых эмоций, и только взгляд, деланно равнодушно перебегавший с одного предмета на столе на другой, выдавал его волнение и внутреннюю напряженность.
«Далеко пойдет полковник, мало кто был бы способен столь философски принять свое назначение фактическим градоначальником Первопрестольной, — отметил про себя Зубатов самообладание Джунковского, — Разве не ясно, что его «вице-» при князе Феликсе Юсупове означает всю полноту власти и ответственности. Блестящий кавалергард и муж красавицы Зинаиды звезд с неба не хватал, в смысле организаторских талантов.
Надеюсь, при Владимире Федоровиче «на московском хозяйстве», проблем у нас не должно возникнуть. Я никогда не забуду, как он, единственный из окружения Великого князя, инкогнито появился на вокзале, чтобы высказать слова поддержки и участия в тот день, когда стараниями Плеве меня, как поднадзорного, этапировали во Владимир.
Кстати, интересно, почему сам Юсупов явочным порядком не приехал с Треповым? Неужто испугался? Вряд-ли. Скорее тут одно из двух: или умная и расчетливая женушка не отпустила, или он отправился провожать Сергея Александровича с супругой до самого Дармштадта. Тогда почему мне о заграничном вояже князя не доложили? Такая поездка вероятна, ведь Государь почему-то не включил князя Феликса в список персон для нашего нынешнего совещания, хотя это было бы уместно. Возможно, Зинаида Николаевна дала знать о его отлучке подруге — Императрице?..»
В своих предположениях Зубатов был прав ровно на пятьдесят процентов. Княгиня Юсупова действительно телеграфировала Александре Федоровне относительно супруга. Вот только не о его выезде в Германию вместе с Великим князем, а о внезапной болезни.
Фолликулярная ангина за два месяца перебрала почти всех в их семействе. Сначала в Питере хворь подхватил и тяжко переболел старший сын, от него заразу получила она, а от нее супруг. Поэтому в настоящее время будущий генерал-губернатор Москвы валялся в постели с температурой под 39 градусов, употребляя микстуры и полоща горло горькими настойками. Правда, антибиотики Банщикова, слава Богу, ему не понадобились: папаша кавалерист оказался покрепче сына интеллектуала в плане здоровья.
***
— Я не первый год на царской службе. Повидал разных циркулярных писем на своем веку. Но этот документ за подписью Его величества, господа, это… это в ряду их явление совершенно особенное. Понимаю, чего от меня ждете. Только прежде позвольте и мне вам несколько вопросов задать, — Нахмурившись, что придало его волевому лицу выражение суровой решимости, Трепов воззрился на Зубатова, — Я немножко разумею, как подобные документы рождаются. Но в данном случае решительно не могу взять в толк, кто именно подготовил ЭТО для Государя. Только ради Бога не убеждайте меня, что он сам! В конце концов, мне и свою личную переписку с Зимним, в определенной части, конечно, Сергей Александрович поверял…
Петр Николаевич, ну-ка признавайся, дорогой: твоя работа?
— И почел бы за честь, любезный Дмитрий Федорович, только увы: как тебя столбняк хватил, когда первый раз черновик читал, — с ехидцей в голосе усмехнулся Дурново, — Так, была парочка мыслишек вдогонку, не более того. Ищи дальше.
— Нет уж, гадать более не буду. Нил Петрович человек практический, он в казуистике бумажной — не силен. Сергей Васильевич, давай, говори начистоту: откель ноги растут?
— Как я могу, если Вы сами только что запретили об этом варианте говорить?
— Государь? САМ!? Но… как такое может статься?
— Представьте себе, Дмитрий Федорович. Возможно, царственный племянник Сергея Александровича разного передумал за прошлый военный год и многое видит по-иному. Мало Вам политических новаций? Пример попроще: вытащил же он меня из позорной ссылки, когда все, меня лично не исключая, на судьбине моей уже крест поставили…
Короче, хотите — верьте, хотите — нет, но главный посыл на тему сего циркуляра Его величество высказал мне в личной беседе около двух месяцев назад. И тогда же поручил подготовить черновик для будущего Высочайшего указа.
— Не Плеве? Тебе, Сергей Васильевич? — удивленно вскинулся Трепов.
— Именно так. Но если ищешь конкретного автора, опять не по адресу. Мы с Петром Николаевичем немного помудрили над текстом касательно Трудармии, но девять десятых — это работа Павла Григорьевича. Кстати, вчера он был высочайше утвержден в должности моего Товарища. А еще наших офицеров Едрихина, Максимова и Балка.
— Понятно… Павел Григорьевич, прими мои поздравления. Сильно сделано, — Трепов обменялся крепким рукопожатием с Курловым, — Особенно выделяю преамбулу. Никто и никогда столь доходчиво цели и задачи государства в десяти строках не раскладывал…
Но, позвольте, а что же господин Плеве по поводу всего этого думает?
— Государь изволил разрешить нам начальство МВД, за исключением департамента полиции, в курс этого дела не вводить. На Фонтанке будут ознакомлены с окончательным текстом Указа. Кстати, как и минфин с военным министерством.
— Во как? Лихо. Ругани-то будет…
— Не привыкать.
— Армейцы знают, что кадровая армия будет урезана почти на двести тысяч штыков?
— Естественно. И про крепости тоже, ты ведь Указ прочел. Поэтому у Трудармии не должно возникнуть проблем ни с кадром, ни с пунктами постоянной дислокации. Парки, лагеря и крепости. Для начала вполне достаточно. Согласен, Дмитрий Федорович?
— Это да.
— Значит, я могу телеграфировать Государю?
— Сергей. Ты на слове-то меня не лови. Я пока про базу для формирования говорю, не про то, что уже согласился возглавить сие скромненькое мероприятице…
Что с того, что «с правами министра»? Что с того, что твоей Конторе поручен надзор и сопровождение? Без должного участия Столыпина, Плеве, Коковцова, Врангеля и князя Хилкова нормально такая махина не завертится. Само собой, предложение Государя — это высокая честь. И доверие. Только сперва хочу уяснить с кем и как работать. От кого могу поддержки ждать, от кого булыжника за пазухой. И не одного…
Но почему он желает видеть на этом месте именно меня? Почему!? Разве нет более достойных? Что же до самой идеи, подстрелить трех зайцев одним выстрелом заманчиво, конечно. Правда, на моей памяти, такой фокус ни у кого еще не проходил.
— Да? Разве кто-нибудь до нас уже пробовал? — мгновенно отреагировал на признаки пессимизма в голосе давнего товарища Курлов, — С тем же, что это все — «цирк», любезный Дмитрий Федорович, прости пожалуйста, но не соглашусь. Да, в рамках единой структуры МВД такое нам было не под силу. И не только в личности фон Плеве тут дело. У МВД и по другим направлениям задач — через край. Однако, с наделением Главного командования Трудовой армии министерскими правами, выделением отдельной бюджетной росписи и с прямой завязкой на ИССП, согласись, вся конструкция выглядит вполне устойчиво.
