Продвинулся еще на полтора метра, ощупывая руками дорогу впереди. Между тем люди у входа замолчали, но и никуда не ушли. Он понял это по дыханию. Они стояли у входа и прислушивались. Вспомнил про Мовсара, журналист заторопился. Быстро ощупывая пространство перед собой, двигался вперед. Один из попавших под руку камней чуть скрежетнул. Тревожный голос что-то сказал по-чеченски. Луч фонарика прорезал тьму, словно ножом. Скользнул по стенам. Грассер успел растянуться за валуном.

Раздались осторожные шаги. Луч света шарил по пещере, медленно приближаясь. Пауль почувствовал, что еще пара метров и он будет обнаружен. Упруго вскочил на ноги и отскочил к стене отводка. Едва рука с фонариком показалась из-за камня, как его рука сгребла идущего и дернула на себя. Журналист тут же упал сверху на незнакомца, выкручивая ему руку и лишая возможности сопротивляться собственным весом. Фонарик упал, а человек заорал дурным голосом от боли. По внутренностям пещеры ударила гулкая очередь и Паулю показалось, что он находится внутри огромного колокола. Пули с визгом отскакивали от стен, вызывая яркие вспышки и выбивая каменную крошку. Носились над головой шмелями. Захваченный журналистом чеченец тут же перестал сопротивляться, вжимаясь между валунов. Немец последовал его примеру и заорал на немецком, сразу переходя на русский:

– Нихт шиссен!!! Не стреляйте! Я немецкий журналист, сбежавший от русских…

Стрелять перестали. Последняя пуля срикошетила от стены и наступила тишина. Она казалась оглушающей после автоматной очереди. Голос с характерным кавказским акцентом спросил:

– Как тебя звать?

– Пауль Грассер!

Захваченный им чеченец заворочался под ним и глухо сказал с сильным акцентом:

– Мы о тебе слышали. Отпусти меня!

Пауль сразу разжал руки. Чеченец сказал своим по-русски:

– Он меня отпустил. Идите сюда… – Нашел фонарик и спросил: – Как ты здесь оказался и где второй?

Пауль сразу спросил:

– Откуда вам известно, что нас двое?

Услышал усмешку в голосе чеченца рядом:

– Русские друг другу передают по рации о вашем побеге. К тому же один ты ни за что бы не нашел этой пещеры. Местные и то не все о ней знают.

Двое чеченцев приблизились к журналисту, освещая его фонариками. Тот, которого он захватил, разыскал свой, закатившийся между камней. От входа раздался голос Мовсара:

– Я здесь. За валежником ходил…

Бандиты резко развернулись, направляя автоматы на вход. Два луча от фонарика скрестились на омоновце. Темрикоев спокойно прошел мимо боевиков с огромной охапкой сучьев. Бросил их на каменный пол отводка и обернулся:

– Прекрати в лицо светить! Лучше помоги огонь разжечь. Мы с Паулем уже замерзли. Когда светло было – боялись, что русские заметят, а сейчас еле насобирал дрова…

Огоньки тут же опустились и теперь светили в пол. Из-за этого лица людей казались темными, лишь поблескивали глаза, да у одного из молодых бандитов белела полоска неизвестно по какой причине оскаленных зубов. Он и направился к Мовсару. Вскоре в пещере горел огонь. Трое боевиков и Грассер с Темрикоевым уселись у костра. Молча разглядывали друг друга. Отсветы разгоревшегося пламени скользили по лицам, то накрывая их тенью, то высвечивая каждую черточку. Высокий чеченец со шрамом не сводил глаз с Мовсара. Тот заметил и спросил:

– Чего уставился, Теймураз? Давно не видел?

Бандит мрачно ответил:

– Да нет, думаю. Унести твою голову Доку или увести тебя живым и пусть он сам ее отрежет…

Грассер посмотрел на бандита со шрамом, затем на брата и решительно запротестовал:

– Э-э-э, нет! Так дело не пойдет! Он меня спас и помог от русских бежать. Я ему слово дал, что его не убьют…

Чеченцы переглянулись, а Мовсар даже бровью не повел на угрозу. Спокойно подвинул обгоревшие сучки в центр кострища и посмотрел на немца:

– Пауль, поесть надо…

Преспокойно вытянул из сумки несколько кусков жареной баранины, захваченной в придорожном кафе и остатки лепешки. Баранину насадил на две палки и подогрел над огнем. Протянул бандитам, но те отказались, доставая собственные припасы. Омоновец пожал плечами:

– Как хотите…

Вместе с Паулем с аппетитом принялись за еду, искоса поглядывая на жующих боевиков. Те явно не знали, что им делать. Грассер неожиданно подумал, глядя на этих троих: «Я больше не смогу писать о них с восторгом…». Посмотрел на сидевшего рядом брата: «Я теперь на твоей стороне, Мовсар. Будь что будет». Они запили пищу по очереди водой из фляжки омоновца. Темрикоев предложил:

– Теймураз, давай сходим за хворостом пару раз, иначе ночью замерзнем…

Чеченец со шрамом посмотрел на своих, а затем встал. Увидев, что Мовсар шагнул к выходу без оружия, тоже положил автомат на камень. Вдвоем вышли из пещеры. Пауль забеспокоился, хотя внешне не показал вида. Посмотрел на боевиков:

– Вы не от Абу-Идриса? Он обещал дать хорошее интервью о бесчинствах русских…

Один из бандитов, совсем юнец, заговорил хвастливо:

– Наш командир ничуть не хуже Шамиля. Вот только ему не понравится твоя компания…

Грассер пожал плечами:

– Он мне помог бежать и согласился довести до окрестностей Тазен-Кале. Если бы не Мовсар, я бы снова попал в руки федералов.

Молодой спросил:

– А ты не видел двоих мужчин поблизости? Одеты в гражданскую одежду, с рюкзаками…

Пауль покачал головой, чутко прислушиваясь к звукам за стенами пещеры:

– Да нет. Вот федералов видели. Мы едва успели спрятаться, а потом Мовсар меня сюда привел. Сказал, что ночь пересидим здесь. Что-то случилось?

Они заговорили по-чеченски, но даже не зная языка Пауль догадался, что они спорили, стоит сказать немцу о своих пропавших приятелях или нет. В конце концов сошлись на чем-то и все тот же молодой чеченец заговорил:

– Двое наших друзей отправились на час раньше, чем мы и пропали.

Грассер помолчал, потом вздохнул:

– Надеюсь, что с ними ничего плохого не случилось.

Слова прозвучали искренне и молодой улыбнулся:

– Доку будет рад увидеть тебя!

– А кто это, Доку?

– Наш полевой командир, Доку Исрапилов. Настоящий борец против русских! К нам приезжал журналист из Англии и долго говорил с ним…

Пауль внутренне вздрогнул: «Вот и налетел я на того, кого меньше всего желал видеть. Теперь надо быть вдвойне осторожным и следить за каждым словом. Не дай бог, если Исрапилов догадается, кто я». От Беслана Сидаева он уже слышал о страшных пытках, каким подвергал Доку пленных русских солдат и офицеров. По спине пронесся мороз. Журналист зябко передернул плечами и повернулся к огню спиной. Жар от огня мгновенно проник под куртку. Озноб прошел, а вместе с ним и чувство тревоги.

От входа раздался шум шагов. Оба чеченца схватились за автоматы, но это оказались Теймураз и Мовсар. Бросив охапки сучьев возле костра, они снова направились за дровами. У костра до самого их появления царило молчание. Грассер откровенно наслаждался теплом, поворачиваясь то одним боком, то другим. Влезшие с новыми охапками сучьев омоновец и бандит присели рядом с огнем. Лица обоих были спокойны. Темрикоев предложил:

– Пауль, ложись отдыхать. Завтра рано встанем и двинемся дальше…

Чеченец со шрамом возразил:

– Это куда вы намерены пойти? Вы идете с нами!

Боевики не успели и опомниться, а автомат омоновца уже смотрел на них черным зрачком. Мовсар держал его на коленях, но боевики видели, что очередь мгновенно достанет их всех, если дернутся. Воспользоваться своими автоматами они просто не успели. Темрикоев четко произнес:

– В общем так, вы идете своей дорогой, а мы пойдем своей. Я обещал Паулю довести его до Абу-Идриса и я его доведу.

Теймураз настороженно спросил, не сводя глаз с черной точки:

– Ты знаешь, где он?

Мовсар кивнул:

– Конечно. В распадке под Тазен-Кале. Сводка поступила пару дней назад, да у нас сил маловато…

– Шамиль убьет тебя!

– Это мы еще посмотрим. Вдруг я ему пригожусь?