– Смотрите! Это секретик! – тыкая длинной палкой в землю, говорил Илья.

– С чего ты решил? – спросила Соня.

– Там вокруг камни, земля свежая и еще не заросла травой. Значит здесь выкопали ямку! – как серьезный сыщик-детектив сказал Илья и поднял указательный палец вверх.

– А может, здесь просто палили костер? И поэтому такая земля, – предположила я.

– А давайте копать! Там точно есть секретик! Мне кажется, я вижу стекло! – не унимался Илья.

– Нет, даже если это и так, кто-то может расстроиться, если мы выкопаем его секрет! – грустно сказала Соня.

– Тогда мы вернемся сюда завтра, или послезавтра. Это будет наше секретное место! – предложил Илья.

Мы согласились с ним и принялись собирать листья.

– Так, давайте левее. Вот там еще листок. Ангелина, давай, не зевай! – командовал нами Илья. Он стоял на высоком камне как капитан на мачте корабля.

Нас позвали родители, но так не хотелось уходить. Листья такие красивые, они отличались цветом, узорами, размером. Я разглядывала их словно разноцветные стеклышки. Набрала целую кучу. Мы даже решили с мамой сделать осеннюю поделку в школу. Нарисовали пастелью дерево. Пастель – это такие карандашики, похожие на мелки. Каждый карандашик мы подносили к горящей свече, он плавился, и нужно было быстро капнуть на нарисованное дерево. Воск застывал, оставляя причудливые листья-узоры. Дерево получалось осенним, объемным и очень ярким. Потом мы решили приклеить туда маленькие листочки, что насобирали в лесу, а рядом сделать ежика. Мама выдумщица у меня. Это она все придумала, подсмотрела в интернете. Там вообще можно все найти.

Я взяла кусочек коричневого пластилина и вылепила тело ежика. Оставалось придумать, из чего сделать колючки. У нас были семечки и засунули их в пластилин. Получилось красивенько.

Учительница показала мою картину классу. Дети стали спрашивать, а из чего сделаны колючки?

– Это семечки. Но не обычные, а тыквенные! – гордо отвечала я. Мне приятно, что моя картина поселилась в школе.

А потом я заболела. Дни дома грустнее, чем в школе. И хотя горло еще болело, я убедила родителей, что здорова. А в школе нас пересадили. Теперь я сижу на предпоследней парте с Сеней. Он милый. Максим теперь сидит за мной, а Саша и Эльвира на других рядах, но тоже недалеко. Мы можем переглядываться друг с другом во время уроков и улыбаться. Между нами будто невидимая нить, и эти переглядывания – наш секретный язык.

– Отдай, это мои карандаши! – закричал Сеня мальчику, который сидел впереди.

Я только вошла в класс и сразу поспешила на помощь Сене.

– Это его карандаш. Не трогай! – возмущенно закричала я.

Это был Паша. Он любил у всех что-то отбирать. Мама говорит, если людям не хватает внимания, они начинают обижать других. Но на самом деле, они просто хотят дружить и общаться. Я посмотрела ему прямо в глаза. Я открыла их так широко и сделала такое серьезное лицо, кажется Паша даже испугался. Он отложил карандаш Сени и отвернулся.

– Спасибо, – тихо сказал Сеня.

– Мы же соседи. А соседи помогают друг другу, – подмигнула я Сене.

На следующий день, я заметила, как Паша неподвижно сидит над раскраской, задумчиво смотрит в одну точку.

– Что смотришь? – спросила я.

– Ничего! – огрызнулся Паша.

– А я вижу, что ты смотришь на картинку. Что там такое? И почему не рисуешь? – не отставала я.

– Это мотоцикл. И здесь нужен золотой карандаш. Так надо. Но золотых карандашей не бывает!

– А вот и бывает! У меня есть такой. Давай тебе покажу.

– Не может быть. Я таких никогда не видел.

– Я сейчас найду.

Через минуту я показала мой золотой карандаш. Он, все еще не веря своим глазам, смотрел и молчал. Не знал, что сказать или просто не решался попросить у меня карандаш. Он же Паша. Он не привык просить – все сам берет и отбирает. Я видела его смущение и протянула карандаш первой.

– Только потом отдай! – грозно посмотрела на него.

– Ага, сча.

Через урок, когда я вернулась с перемены, на столе лежал мой карандаш. И маленькая конфетка.

ПиццаМания

Самое интересное в школе – это ходить в столовую. Я чудом выпросила у родителей два рубля и на следующий день собиралась купить пиццу. Как меня манил ее запах! Сначала никто ничего не покупал в столовой, точнее в кафе. У нас на дверях написано «Кафе». И вот близняшки купили пиццу – свежую, еще горячую, с кусочками колбаски и запеченным майонезом. Мы с Эльвирой ходили вокруг близняшек как голодные волки. А все из-за завтрака. Там снова была запеканка. Я даже попробовала ее, но она была кислой. Когда учительница попросила всех показывать свои «пустые» тарелки, у меня аж ладошки вспотели, а вдруг она заставит меня съесть всю запеканку? Я вспомнила, как мама рассказывала историю из детского сада. Там работала очень грозная повариха тетя Дора, ее все боялись, и мама тоже. И вот, когда давали на ужин винегрет – нелюбимый мамин салат, она запихивала его в рот и ждала, пока придут родители, чтобы на улице освободиться от своего «ужина». Она ходила как хомяк и боялась, чтобы суровая Дора не заметила ничего и не заставила все проглотить. И я заволновалась, мне не хотелось весь оставшийся день ходить с запеканкой за щекой. Как я буду вообще разговаривать тогда? Пока учительница отвлеклась, я быстро поставила поднос с едой на стол с грязной посудой и взяла чай.

И вот, голодная и очарованная запахом пиццы, я решила, что должна добыть дома два рубля. Столько должно хватить на большую пиццу.

Вечером папа сказал, что у него нет копеек. А мама никак не понимала, зачем мне пицца, если есть школьный завтрак, а главное, перед школой мы завтракаем дома и после школы идем домой обедать. Как же сложно объяснить – мне просто очень хочется именно эту пиццу!

Дождавшись, когда родители пойдут на кухню, будут заняты своими разговорами, я открыла мамину сумку. Эльвира говорила, что принесет два рубля, поэтому и я должна не подвести. Я открыла мамин кошелек, и заветная монетка два рубля смотрела на меня. Я достала и стала рассматривать ее. Потом закрыла кошелек, положила его в сумку и собиралась уходить, но за спиной услышала мамин голос.

– Ангелина, а что ты делаешь?

– Я, я, я просто, – я стала глотать слова, щеки покраснели, вспотела рука, сжимая заветную монету. Я молчала.

– Что ты там держишь в руке? Покажи?

Мама подошла так близко, мне хотелось провалиться сквозь землю. У меня не было выбора, я разжала кулак. Монетка блеснула, мама покачала головой. Я отдала два рубля и убежала в свою комнату. Там тихо заплакала от обиды и стыда. Я знаю, что брать без спроса нехорошо, я просто украла эту монетку. А еще было горестно от того, что завтра не смогу выполнить свое обещание – пойти в столовую с Эльвирой за пиццей.

– Ангелина, – заговорила мама, она пришла и села рядом. Так тихо, что я не слышала ее шагов. Или я плакала не так уж и тихо. – Понимаешь, воровать нехорошо.

– Я обещала Эльвире! Мы договорились! Мы же подруги! – не дав маме договорить, проревела я.

– Значит, я неправильно тебя поняла. Я думала, ты просто хочешь купить пиццу, ты голодная в школе, – задумчиво сказала мама. – Но, если ты обещала другу, то лучше не подводить. Только обязательно скажи мне об этом в следующий раз.

Мама улыбнулась и протянула монетку.

– Мама, я тебя так люблю! Я больше никогда не буду брать деньги без спроса. Прости меня, – затараторила я, утирая слезы.

Мы обнялись и сидели так, наверное, два часа.

– Ну давай поучимся считать денюжки. Ты же собираешься теперь самостоятельно покупать еду так? – открывая маленький кошелек, сказала мама. Она высыпала на покрывало разные монетки.

И вот в школе, сразу после завтрака мы стали в очередь за пиццей. Впереди всего три человека. По дороге в кафе Эльвира рассыпала все монетки на пол. Когда мы их собрали, оказалось, что у нее не хватает на пиццу. Поэтому Эльвира стояла со мной просто так, за компанию. Подошла очередь, продавец с огромными очками и смешным колпаком на голове пристально на меня посмотрела. Я уже минут двадцать повторяла про себя только одну фразу. Я сильно волновалась и боялась забыть слова, как правильно надо сказать. И вот эта тетя-сова громко спросила «Что вам»», я чуть не проглотила язык, но произнесла: