— Вот и не трепись, — посоветовал Стрэйк. — Спой лучше что-нибудь, а мы за тебя выпьем.

Блохин взял инструмент, изобразил недовольную гримасу и ударил по струнам, выбив из них резкий дребезжащий звук, вслед за которым в каюте грянул «Марш космического десанта», насчитывающий в разных вариациях от шести до двадцати пяти куплетов.

Позади нас жаркий ветер,

Радиоактивный дым,

Что наш звездный рейдер встретит

За барьером световым?

Ад кромешный на планете

Мы ушли с Земли-один.

Нам звездой надежда светит

За барьером световым.

Мы отважные как черти

Космос делаем седым,

Не боимся даже смерти

За барьером световым!

Изобразив залихватское «та-да-да-дам», Виктор легонько хлопнул ладонью по деке и прижал струны ладонью.

Джери покрутил головой, но скорее одобрительно. Серж закатил глаза.

— Джери, штурман дело говорит: не наливай ему больше, — ухмыльнулся Кейт.

— А чего сразу «не наливай»? — спросил Блохин. — Не нравится — так и скажите, будет вам высокая поэзия:

На дне реки змеится вечность в золе заката,

Сухое русло, в лучах двух солнц все в перекатах.

По перекатам небесный свет, бежит играя

Течет река из жизни в смерть, времен не зная… — продекламировал он на манер древнего сказителя, слегка касаясь гитарных струн.

Последний раз Рэд слышал этот отрывок на выпускном вечере со сцены школьного театра. Через несколько часов он остался сиротой, через сутки оказался в наемной армии, где сделал головокружительную карьеру пилота ВКС, которая привела его в тюремную камеру и бесславно закончилась на больничной койке. Горло неожиданно сдавило. Он кашлянул и с усилием проглотил комок.

— Это что еще такое? — поинтересовался Джери.

— Классика, — предположил Серж.

— «Баллада о переселении», — подтвердил Блохин. — Песнь э-э… первая… «Земная», кажется. Черт, не помню, давно учил.

— Третья. «Небесная», — Рэд взял со стола стакан и, не чувствуя вкуса, проглотил коньяк, который ему налили давным-давно.

— О, точно!

— Я пойду, спасибо, Виктор. Сбор в рубке в девять.

— Останься капитан, за тебя еще не выпили, — сказал Джери, не сводя с него пристального взгляда.

— Нет, дальше без меня. Я сутки без перерыва отработал, сплю на ходу.

— Не уважаешь? — вдруг спросил Стрэйк, когда Рэд сделал движение, чтобы встать из-за стола.

Первым, что происходит, смекнул Серж как самый трезвый. Он повременил с язвительным комментарием, который собирался адресовать Стрэйку, переставил полупустую бутылку дальше от капитана и не дал тому ответить:

— Мы недолго, Рэд. Мне тут вообще делать нечего. Подожди немного, вместе пойдем.

— Уснешь — я тебя разбужу, как концерт закончится, — поддержал Блохин, едва не опрокинув стол, нашарил на полках скомканный термоплед и великодушно уронил на капитана.

— Держи.

Рэд выругался, выпутался, собрался вернуть плед на место, но ткань доверчиво грела ему бок и плечо… Напряжение последних суток неожиданно спало, накатила апатия. В груди растекался холод и запоздалый страх, гоняя по телу неприятную дрожь. После порции спиртного в ушах шумело, каюта плыла перед глазами. И лишняя ссора со Стрэйком, с которым они вместе выводили корабль из бездны, была совсем ни к чему. Бездна, кстати, таилась снаружи — ждала подходящего момента, не отпускала, сочилась сквозь переборки, бесшумно вилась вокруг. Рэд вдруг всей кожей ощутил тонкую фольгу обшивки звездолета, отделявшую его от Пространства…

— Чего петь будем, капитан? — чуть громче, чем следовало, спросил Виктор.

Рэд вздрогнул.

— Э-эмм… «Молли-магнитосферу», — сказал он первое, что пришло в голову.

— Ищи дурака! В прошлый раз ты грозился разжаловать меня до палубной команды за… как же это ты сказал? Красиво так завернул!

— За скабрезности и отсутствие смысловой нагрузки, — подсказал Серж.

— Вот! Он тоже помнит.

Виктор привстал, благодарно протянул штурману руку через стол, тот улыбнулся и хлопнул его по раскрытой ладони.

— Я погорячился, — рассеянно признал Рэд, плюнул на то, как будет выглядеть в глазах подчиненных, закутался в термоплед, расправляя его непослушными пальцами, и навалился на спинку дивана. Он даже немного удивился тому, как быстро согрелся. Так и в самом деле уснуть недолго.

Кейт незаметно показал Стрэйку большой палец и горячо заспорил с бортинженером насчет репертуара, втянув Сержа, а затем и Гардона в общий разговор.

— Переведу старшего в частную школу, как вернемся, — вздохнул Стрэйк. — Совсем от рук отбился, мать жалуется… Пусть лучше стихи красивые учит, может, человеком вырастет. Вить, так и быть, держи коньяк, спой еще что-нибудь. Рэд, скажи радисту со штурманом, чтоб заткнулись!

Наутро «Моника» приходила в себя после вчерашнего аврала. И надо заметить, за спиной Гардона давно так не шептались. Пилотаж «в режиме бога» и подпространственный переход через полвселенной произвел на команду неизгладимое впечатление. Благопристойные вопросы вслух капитану, конечно, тоже задавали. Но кулуарные легенды, замешанные на суевериях и богатом фольклорном материале космопроходцев, занимали техников куда больше, чем краткие ответы и пояснения, что спонтанный тоннель не является тоннелем в полном смысле этого слова, а значит, имеет полное право течь во все стороны. И вероятность угодить в аномалию есть у любого звездолета в регионе, начиная со злополучного «Пасифик-MT-314».

Все то время, пока Рэд, отбиваясь от вопросов, разглядывал вывороченную лебедку в трюме и сорвавшегося с креплений робота-уборщика, побившего переборки в одном из носовых отсеков, занимала его отнюдь не теория гравитации, не шепотки за спиной, и даже не сроки окончания мелкого ремонта, а вопрос, что делать с тягачом.

Дальняя разведка сваливала вину на «Альфар». Значит, платить она не будет, а будет кивать на виновника до тех пор, пока тот не притащит «Пасифик-MT» в ближайший порт и не покроет все издержки, включая плату за информацию о местонахождении этого самого «Пасифика», полученную от звездолета АСП.

С «Альфаром» все обстояло с точностью до наоборот. Тот еще начнет рыть, откуда у капитана Гардона информация. В итоге в лице Ханны Вестланд стороны получат долгожданного козла отпущения, а капитан звездолета АСП, который во все это влез, не получит ничего, кроме обвинений в сговоре с человеком, скрывающимся от правосудия.

Рэд ушел в тренажерку и бухнулся в бассейн, до которого в последнее время у него все не получалось дойти. Но не проплыв и километра, он сдался, выключил водную дорожку, побултыхался в гидромассажных пузырях, прогоняя онемение и тянущую боль в искалеченной ноге, уселся на бортик и выругался вслух. Мало совершить невозможное, его еще надо продать. А ведь если разобраться, они совершили целых две «невозможности» — «Пасифик-MT-314» и спонтанный тоннель. Но если тягач с грузом еще можно кому-то спихнуть, то взбесившееся подпространство, гоняющее материю на сверхсветовых скоростях… Где на него найти покупателя? Рэд поболтал ногами в воде, хлопнул себя по бедру, поднялся и, едва успев переодеться, поспешил обратно в каюту, словно опасаясь, что промедление спугнет смутную догадку, пришедшую на ум, и та обернется химерой.

Просмотр светской хроники был для капитана МНК-17 делом непривычным и требовал предельной концентрации внимания. Новостные ленты пестрели заголовками и многочисленными ссылками, в которых Рэд запутался уже к концу второй страницы. В топ упорно лезли реклама, скандалы, ток-шоу, музыкальные каналы и спортивные сайты.

«…глава «Небесного Альянса» — главного спонсора «Большой Беты», прибывает на Старленд. Господин Кардаш, как член оргкомитета, собирается лично оценить готовность контрольного пункта дистанции к приему зрителей и участников и провести серию деловых встреч…»

«До начала самой опасной и зрелищной гонки в истории осталось два месяца. Первый после долгого перерыва старт самого известного космического ралли приурочен к «Дню Мирной Вселенной». Организаторы предполагают, что количество зрителей и участников побьет рекорд, установленный…»