будто этот человек постоянно занимается йогой.

— Спасибо, миссис... — замираю я, понимая, что не знаю ее фамилию.

— О, вы можете называть меня Сесилия. Как дорога, все в порядке? — спрашивает она, провожая меня внутрь и махнув мне следовать за ней. — Вы можете положить свое пальто и

сумочку на диван, — говорит она, указывая на маленькую, бархатную кушетку в холле.

— Дорога была хорошая, — говорю я, снимая пальто.

Моего защитного прикрытия больше нет. Чувствую себя беззащитной, хотя знаю, что платье

смотрится хорошо. Во всяком случае, неосознанно тереблю подол.

Я оглядываюсь по сторонам. О, у них наверняка есть деньги. Интересно, чем Ник и его жена

зарабатывают на жизнь. Полированные, мраморные полы сочетаются с деревянным настилом, что

стоит немалых денег. Винтажная мебель дополняет остальную часть большого фойе, в гостиной

справа вижу кушетку. Я не могу не вообразить членов семьи, располагающихся полулежа на

кушетке, потягивая напитки богачей. Я надеюсь, что они не снобы...

— Откуда вы приехали? — спрашивает Сесилия, и я отвожу глаза от большого портрета, висящего на стене.

— Ох, из Сиэтла. Недалеко от района Маунт-Бейкер.

— Ах, ясно, — говорит она, и я понимаю, что она, вероятно, не имеет ни малейшего понятия, где это. Не для той, которая живет в Белвью. Знаю, что грубо делать какие-то предположения о

семье, которую ты не знаешь. Но дело в том, что Белвью для Сиэтла считается Беверли-Хиллз

Тихоокеанского Северо-Запада, это хорошо известно, особенно мне и моим друзьям. Я прожила в

Сиэтле всю свою жизнь и никогда не решалась побывать в Белвью. Для этого не было причины. До

сих пор.

— Это дети? — спрашиваю я, указывая на портрет. Два ребенка сидят рядом с опорой

камина. Он выглядит безупречным, чтобы быть настоящим камином. Ребенок в боди синего цвета, возможно, мальчик и девочка. Они улыбаются в объектив фотокамеры. Я внимательно

приглядываюсь. Это должно быть Бриа. Ник упоминал, что ей четыре. Наверное, старая

фотография. Я думала, что будет только один ребенок. Не два. Не уверена, что смогу справиться с

двумя. У меня нет такого опыта. Элайджа был прав.

Сесилия откашливается, и жестами приглашает меня пройти дальше по коридору, откровенно игнорируя мой вопрос. Я чувствую, как мои ладони начинают потеть, и вытираю их о

свое платье.

— У вас есть младший брат, верно? — спрашивает Сесилия.

— Да, Элайджа. Ему двенадцать.

— Замечательно. Вы заботились о нем?

— Да. Я ухаживала за ним с тех пор, как он родился. Мама работала весь день.

— А где она работает? — глаза Сесилии загораются.

Черт.

— М-м-м... в розничной торговле, — говорю я, избегая прямого ответа.

— А твой отец?

— Он работает в «Майкрософт».

В принципе, я не врала. Он работает на «Майкрософт» в ИТ-компании. Не то чтобы я

стыжусь того, чем зарабатывают мои родители на жизнь. Я уважительно отношусь к тому, что

родители работают полный рабочий день, для них очень важно обеспечить мне и Элайджа

комфортную жизнь. Честно говоря, я терпеть не могу обувной магазин, и легче объяснить, что мой

папа работает в компании «Майкрософт», а не на компанию, нанятую «Майкрософт».

— Отлично, — говорит Сесилия, присаживаясь за обеденным столом, жестом предлагая мне

сделать то же самое.

Бегло осматриваю кухню, она такая же огромная, как и остальная часть дома. Наша кухня

крошечная. Там едва могут поместиться два человека. Но на этой кухне, наверное, может

поместиться человек двадцать, и им будет комфортно.

Сесилия берет в руки лист бумаги и глазами быстро просматривает текст. С ужасом осознаю, что она распечатала те письма, которые я написала Нику Уайлдеру.

Черт. Черт. Черт.

— Английская литература? — спрашивает она, дружелюбно глядя на меня.

Из всего, что там написано, ее интересует только это?

— Да, — говорю я застенчиво. — Я люблю книги.

— Это чудесно. Бриа тоже любит книги, — говорит Сесилия, все еще улыбаясь мне. —

Какова была ваша специализация?

— Британская литература, — говорю я. — Это звучит менее впечатляюще.

— Ерунда. Я люблю Остин, Диккенса, Оруэлла...

— Кто нет? — я улыбаюсь.

Мне становится очень неуютно, когда я говорю о специализации. Не знаю, почему. Видимо

жду, когда администрация университета с криками «Самозванка, самозванка!» попросит назад мой

диплом. Учиться в колледже мне было совсем не сложно, и много раз приходила мысль, что все

учебные курсы я сдала по счастливой случайности или это просто какая-то административная

ошибка. Кроме того, когда ваш профилирующий предмет — литература, люди всегда спрашивают, читали ли вы их любимую книгу, и если нет, то это делает ваш разговор в высшей степени

неловким.

— Эвианна, есть ли у вас парень? — от ее вопроса в горле образуется ком. Видимо, заметив

мои колебания, продолжает: — Я спрашиваю только потому, что ваша работа предусматривает и

проживание. У Ника строгие правила о нахождении чужих людей в его доме. Это все.

— Ой, — говорю я, немного успокоившись. — Нет. Больше нет, — жестом указываю на

бумаги в ее руках. Конечно, она прочитала о тех досадных вещах, которые я раскрыла о Дэне.

— Просто решила проверить, — говорит она тепло.

Как пугающе это ни было, мне нравится Сесилия. Она добра и внимательна. Она должна

быть прекрасной бабушкой для Бриа и… я даже не знаю имя мальчика.

— Сколько лет другому ребенку? — спрашиваю я. — Ник упоминал только Бриа, —

объясняю я, поскольку выражение лица Сесилии начинает меняться. Она смотрит на меня с

недоумением. — Портрет, — дополнительно уточняю я, указав в холл позади нас.

— Ах, — медленно говорит она. — Вы застали меня врасплох. Он погиб.

— Ох... — говорю я, кусая губу. — Мне очень жаль, я не знала...

Сесилия поднимает руку вверх, как будто что-то хочет сказать. Я наблюдаю, как она почти

начинает говорить, а затем останавливается. Я чувствую себя ужасно. Почему я спросила?

— Не извиняйтесь, — говорит она тихо. — Это случилось год назад. Маттиас, мой внук, и

Изабелла, моя дочь, погибли в автокатастрофе.

— Боже мой, — шепчу я, прикрывая рукой рот. — Это так ужасно, — говорю я, кусая

нижнюю губу еще раз. Теперь я чувствую себя сволочью, что напомнила.

— Да, это было ужасно, — Сесилия размышляет над своими словами в течение секунды, печально откинувшись на спинку кресла. — Но, — говорит она, выпрямившись, — жизнь

продолжается, хотя мы никогда их не забудем. Это все, что мы можем сделать... для Бриа. Она так

счастлива и жизнерадостна. Трудно не любить жизнь вокруг нее.

— Не могу дождаться, чтобы встретиться с ней, — произношу я, желая сменить тему.

Я понятия не имею, как буду выходить из этой ситуации. У меня вдруг возникли опасения.

Смогу ли я работать на вдовца и его дочь, которая потеряла мать?

— Я думаю, что вы понравитесь Бриа, — тихо молвит Сесилия, разглядывая меня. — Вы

здесь впишитесь.

— Я надеюсь на это, — отвечаю я, искренне улыбаясь. Чувствую себя действительно

комфортно, независимо от всей ситуации, и, несмотря на то, что это Белвью.

— Вам не о чем беспокоиться. Вы мне нравитесь. От вас исходит хорошая энергия, это как

раз то, что нужно для Ника и Бриа, я замолвлю за вас словечко. У вас есть ко мне какие-либо

вопросы?

— Хм-м, — говорю я, не уверенная, есть ли у меня какие-либо вопросы. — Как насчет

количества рабочих часов?

Сесилия смеется.

— Ах да, конечно, часы и оплата. Вы будете работать сорок часов в неделю — стандартных

рабочих часов, хотя работа и с проживанием, возможно, вы понадобитесь Нику чаще, если ему надо

будет уехать. За это вам будут платить сверхурочно. Оплата хорошая, двадцать долларов в час, с