опускаться. Может быть, год назад я и могла засиживаться допоздна, но теперь, когда во мне еще

один человек, я едва дотягиваю до девяти часов.

Ник подводит меня к Бриа, и я подхватываю ее на руки, что является трудной задачей. Она

нежно обнимает меня, и мы возвращаемся к машине. Ник держит меня за руку, пока мы едем через

кампус в Портленд, к нашему дому. В сонном состоянии я укладываю Бриа в постель и ковыляю в

спальню.

Я засыпаю раньше, чем успеваю сообразить, который час.

***

Внезапно я просыпаюсь с пронзительной болью в животе. Мой громкий вздох будит Ника, и

он баюкает меня, пока я делаю несколько успокаивающих вдохов. Бросаю взгляд на часы — 3:15

утра.

— Ник,— хнычу я, внезапно впадая в панику, — мне кажется, это была схватка.

— Ш-ш-ш, все в порядке, милая. Просто дыши. — Он начинает тереть мне спину, и через

несколько минут появляется еще одна схватка.

— О боже, — говорю я, начиная плакать. — Он рано!

— Я знаю. Все нормально. Все будет хорошо. Давай подождем несколько минут. Я позвоню

Сесилии.

Ник встает и подходит к телефону. Я слышу, как он что-то бормочет, пока очередная схватка

пронзает мое тело болью. Я подсчитываю в уме — наш сын родится на пять недель раньше. И тут

меня поражает реальность.

У меня скоро будет ребенок.

— Ник! — кричу я.

Муж вбегает, и за ним по пятам идет Бриа. Я еще не встала с кровати, но знаю, что должна.

Говорят, ходьба помогает. Но теперь я парализована страхом. У меня сегодня будет ребенок.

— Эви? Ребенок уже идет? — сонно спрашивает Бриа.

Ник в это время подходит к шкафу и начинает собирать для нас больничную сумку.

— Да. Он идет, — говорю я и неуклюже поднимаюсь с кровати. — Бабушка Сиси уже едет,

— объясняю я, и тут у меня снова начинается схватка, и мне приходится наклониться над кроватью

и издать какой-то гортанный звук, который я точно знаю, что никогда не издавала раньше и, вероятно, никогда не издам снова.

Я называю этот звук своим «родильным воем».

Когда чувствую, что схватка ослабевает, смотрю на Бриа — ее глаза расширяются от страха.

— Это нормально?— спрашивает она, явно в ужасе.

— Не знаю, — отвечаю я, улыбаясь. — Не волнуйся. Я буду там...

Очередная схватка разрывает меня на части.

— Ник, — настойчиво зову я. Чувствую поток жидкости между ног. — У меня только что

отошли воды.

Ник выводит Бриа из комнаты и подходит ко мне. Я чувствую, как на лбу у меня выступает

пот, и мне так жарко. Мне нужно переодеться. Ник, словно прочитав мои мысли, начинает

осторожно стягивать с меня штаны. Я закрываю глаза, когда он стягивает мою ночную рубашку

через голову.

— Ты можешь это сделать, Эви, — говорит он, протягивая мне пару леггинсов для

беременных и мешковатую тунику. Он так хорошо меня знает.

В середине натягивания штанов, я чувствую, как еще одна волна ударяет меня, и я хватаюсь

за край кровати, быстро выдыхая воздух через рот.

Туда и обратно.

Туда и обратно.

Заканчиваю одеваться, собираю волосы в пучок и иду чистить зубы. Когда заканчиваю, с

облегчением вижу фары Сесилии на нашей подъездной дорожке.

Ник открывает дверь, когда она вбегает, и бежит ко мне и крепко обнимает.

— Не могу дождаться встречи с ним, — говорит она, подмигивая.

Фрэнк умер в прошлом году, и после этого Сесилия переехала в дом ниже по улице. Мне

нравится, когда она рядом.

— Я позвоню тебе, — говорит Ник Сесилии. Он широко улыбается и выглядит

взволнованным, очень взволнованным.

Бриа подбегает ко мне, и, хотя я уверена, что скоро начнутся новые схватки, поднимаю ее.

Ей почти восемь, но я не могу перестать любить носить ее на руках.

— Скоро увидимся, малышка. Очень скоро ты сможешь встретиться со своим братом.

Как только опускаю ее на пол, чувствую еще одну схватку, хватаюсь за перила лестничной

клетки, зажмуриваю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании. Когда все кончается, Ник ведет меня к

двери. Я вижу, как он наклоняется и обнимает Бриа.

Дорога до больницы, кажется, занимает годы. У меня четыре схватки в машине, и хотя я

говорю мужу, чтобы он ехал побыстрее, Ник не разгоняется и не включает фары. Мы въезжаем на

гостевую стоянку, и я ковыляю рядом с ним, останавливаясь один раз, чтобы вдохнуть через

судороги.

Когда мы все устраиваемся, сообщают, что я уже на восемь сантиметров раскрыта, так что

скоро мне придется начать тужиться. Я молча благодарю маму за ее пуэрториканские гены

быстрого труда. Меньше чем за два часа она разделалась и с Элайджа, и со мной.

Ник молчит рядом со мной, и хотя мы женаты уже два года, я уверена, что находиться здесь, наблюдая, как я рожаю нашего сына, немного странно для него. Я протягиваю руку и сжимаю его

ладонь, и он одаривает меня душераздирающей улыбкой. Его улыбка все еще заставляет мое сердце

биться быстрее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, и он с любовью кивает.

Он проводит ладонями по моему лицу.

— Я просто думаю о том, как горжусь тем, что я твой муж. И хотя я уже делал это дважды, меня все еще поражает, что я был благословлен не одной, а двумя прекрасными женщинами, которые родили мне детей. И вдобавок ко всему, я был благословлен не одним, не двумя, а тремя

младенцами.

Его слова вызывают слезы на моих глазах, и я внезапно чувствую себя очень эмоционально.

— Ник…

— Ш-ш-ш, — говорит он. — Сосредоточься на рождении нашего сына. Я просто хотел, чтобы ты знала, что ты потрясающая.

Вскоре после этого приходит доктор и читает мою карту, выпаливая Нику медицинские

термины. Она проверяет меня, чтобы посмотреть, как далеко я продвинулась. Она осматривает

меня, и я чувствую внезапное давление внизу живота.

— М-м-м... — я сажусь, и мне хочется тужиться.

— Хорошо, Эвианна. Время пришло. У тебя раскрытие десять сантиметров.

Время пришло.

Я смотрю на Ника, и его лицо остается счастливым и бодрым. Я так благодарна, что он здесь

со мной. Он протягивает руку, и я крепко сжимаю ее, пытаясь оттолкнуть.

Ничего не происходит.

— Это происходит не так, как в кино, Эвианна. Ты должна продолжать тужиться. Больше

чем раз или дважды. Старайся удерживать каждый толчок в течение десяти секунд. Вложи все свои

силы в эти десять секунд. Ладно?

— Ладно! — кричу я. Чувствую, как пот капает с моего лба.

— Ты отлично справляешься, — говорит Ник, убирая волосы с моего лица. — Ты можешь

это сделать. Давай. Давайте познакомимся с нашим сыном.

Наш сын.

Его слова мотивируют, и во время следующего толчка я чувствую, что давление немного

ослабевает. Я чувствую его — нашего сына. Он уже почти вышел.

— Еще один большой толчок, Эвиана, — кричит доктор. — Его голова почти вышла наружу.

У него каштановые волосы, совсем как у отца.

То, что происходит дальше, можно описать только как нечто животное и первобытное. Я

кричу, используя свой «родовой вой», и внезапно понимаю, что ребенок вышел. Я чувствую себя

опустошенной физически, но и такой удовлетворенной эмоционально.

— О боже, — говорит Ник, и его глаза наполняются слезами. — Эви, он такой красивый.

Я смотрю на своего ребенка — нашего сына и мое сердце наполняется чем-то, чего я никогда

не чувствовала раньше. Как будто моя душа была одна, а теперь две. Этот мальчик — мой, наш, и я

никогда не была так счастлива. Я инстинктивно протягиваю руки, и доктор кладет его мне на грудь.

Почти сразу же он прижимается к моей груди, и меня переполняет материнская гордость. Я

— мама. У меня есть ребенок. А теперь я кормлю своего ребенка.

Я смотрю на Ника, и слезы текут по его лицу.