– Может, поможем им?– предложил Феликс. Ему до жути было страшно, но еще страшнее было смотреть, как погибают ни в чем неповинные люди.
– Прости Феликс,– проговорил Джасир, быстро сворачивая на другую улицу,– но я не могу рисковать нашими жизнями.
Свернув на улицу, которая выходила к реке Чарльз, на Кембридж – стрит и шла прямо вдоль нее, до городка Олбани, как и предполагал аль Гази, он увидал картину, которая повергла его в шок. Невысокий юноша, лет пятнадцати, стоял, прислонившись спиной к дому, и отчаянно отбивался, длинной бамбуковой палкой от напиравших на него со всех сторон больших крыс. Юноша храбро защищался. Лицо и белая футболка его были мокрыми от пота, и было видно, что он сильно устал и силы его уже на исходе. Но что удивило Джасира, так это, что юноша не испытывал, как казалось и тени страха. Наоборот, глаза его яростно сверкали, как у разъяренного волка, которого загнали в угол и он решил драться до последнего.
Аль Гази не раздумывал ни секунды. Феликс и Глэдис только было открыли рты, крикнув, что бы Джасир спас юношу, когда тот быстро наехал на мостовую и, давя серых грызунов, остановил машину прямо перед храбрым гладиатором.
– Прыгай живее!– крикнул он тому, открывая переднюю пассажирскую дверь.
Юноша не заставил себя долго ждать. Отбросив в сторону палку, он пулей сиганул на сидение.
– Спасибо!– еле дыша, выпалил он.– Спасибо!
Мощный мотор взревел как тираннозавр, и машина понеслась вперед, оставляя за собой широкий, кровавый след, от раздавленных им десятков крыс. И как раз вовремя. Из подъезда , возле которого так храбро защищал свою жизнь юноша, на улицу медленно, озираясь по сторонам, вышли два Изгоя, С обоих свисали лохмотьями обрывки одежд, а с длинных клыков на землю капали розовые слюни. Взглянув на быстро удаляющийся джип, они с ревом бросились к соседнему дому, увидав мелькавшие в окнах перепуганные лица.
– А ты молодец!– похвалил юношу Джасир, выезжая на Кембридж – стрит, – Не испугался, как другие.
– Нет. Очень испугался!– признался тот.– Просто хотелось спасти свою жизнь.– гладиатор повернулся и увидав сидевших сзади Феликса и Глэдис, поздоровался, вытирая вспотевшее лицо.
– Как тебя зовут?– спросил Феликс, разглядывая юношу, который выглядел старше своих лет. Короткие, светлые волосы, слегка выгоревшие на солнце, были мокрыми и взъерошенными. Пыль покрывала его всю его голову. Немного отдышавшись, он произнес:
– Стив! Стивен Марли…
– Твои родители…они живы?– неловко спросил Джасир.
Стив бросил вдруг взгляд на аль Гази, взгляд, полный муки и страдания, покачал головой и отвернулся к окну. Джип несся быстро, оставляя позади себя город и брошенные на обочине дороги машины. Там, куда смотрел он, спокойной гладью текла река Чарльз. На деревьях давно уже распустились, словно подснежники зимой, листья. Приятно пахло свежей травой. Но Стив, словно не замечал всего этого великолепия. По его щекам вдруг потекли слезы. Он вспомнил все события последних двух часов, весь тот ужас, который испытал, в этот обыкновенный, казалось бы, ничем не примечательный, субботний день…Все молчали, ожидая, когда тот сам заговорит. И Стив заговорил через пару минут. Он резко вдруг повернулся, посмотрел сначала на Джасира, потом на Феликса и Глэдис.
– Мама моя…она, наверное, погибла,– подбородок юноши дрожал, глаза были полны слез.– Вы можете мне сказать, что происходит? – Стив вытер ладонью слезы,– Мама была дома, я гулял на улице с друзьями. Потом мы с ними пошли на баскетбольную площадку…
Дальше Стивен рассказал, как прямо на площадке, на него и на ребят, набросилось целое полчище огромных крыс. Никогда в жизни, он не видел таких огромных, и свирепых созданий. Он стоял ближе всех к забору из толстой железной сетки. В отличие от его друзей, он не растерялся и сразу же запрыгнул на забор. А его друзей крысы настигли очень быстро и буквально загрызли почти насмерть. По крайней мере, ни кто из них больше так и не поднялся. Дальше Стив просидел не менее получаса на том заборе, слушая как из дома, куда они с мамой недавно переехали, раздавались крики и призывы о помощи. Он слышал, как кричала его мама, звала его по имени. А он лишь сидел и плакал от своего бессилия, страха и злости и от того, что не может ничем помочь ей. Дальше, крысы оставили его в покое и разбежались в разные стороны. Его друзья лежали без движения. Один из них вроде бы дышал. Другой, Роки, был наверняка ранен, он немного шевелился, но подойти к нему Стивен не успел. Появившиеся откуда не возьмись крысы, снова набросились на него. Но Стив успел заметить, что третий его друг, Нильс, лежал весь посиневший, и даже, может ему это конечно показалось, начал меняться в лице. Единственное, что ему пришло на ум, это спрыгнуть с забора и, схватив лежавшую рядом бамбуковую палку, побежать к своему дому, на помощь матери. Но тут ему преградили дорогу с десяток огромных…полу гнилых крыс. Обратный путь был отрезан. И ему ни чего не оставалось, как прижавшись спиной к стене своего дома, защищать свою жизнь.
– Если бы не вы,– вздохнул Стив,– Я бы наверняка погиб,– он какое – то время помолчал и сказал с болью в голосе,– Моя мама…я должен вернуться…
Джасир положил на плечо юноше руку.
– Прости, Стив! Но…боюсь, что маме твоей уже ничем не поможешь. Прости!
– Вы…вы думаете?– тело Стива затряслось. Слезы потоком лились по его щекам.
– Мне очень жаль!– Джасир не мог найти слов, что бы как – то успокоить юношу.– Но, после укуса этих тварей…
– Вы можете мне объяснить, что происходит??– оборвал его Стивен срывающимся голосом.
Джасир уперся взглядом в лежащую перед ним дорогу.
– Д – да! Хорошо! Хорошо, Стив…я попытаюсь тебе все рассказать,– аль Гази поймал на себе в зеркале растерянный взгляд Феликса.
НЕД БИКЕНС
Солнце уже давно очертило полукруг, на чистом, без единого облака небе. Большой, черный ворон, медленно покружив над кровавым побоищем, осторожно опустился на крышу одной из разбитых, полицейских машин, не далеко, от сидящего на земле человека. Птица громко каркнула, проверяя, живой тот, или нет. Черные глаза птицы еще сверху заметили будущее пиршество. Но лишь вот этот, согбенный и застывший в одной позе человек, внушал ему беспокойство. Видя, что сидящий на земле человек не падает признаков жизни, ворон вспорхнул в низ, к одному из трупов и опустившись прямо на его окровавленную голову, ударил клювом. Еще не остывшая кровь, разожгла в нем аппетит. Ворон хотел было еще раз ударить по голове, но от резкого выстрела, эхом разлетевшемуся, по всему открытому пространству перед воротами скотобойни, от него в разные стороны полетели окровавленные перья…
Капитан Бикенс убрал пистолет в кобуру и попытался подняться, оглушенный собственным выстрелом. Нога нестерпимо ныла. Болела рука и на виске вздулась шишка. Слегка подташнивало. Дрожащей рукой он достал сотовый и набрал номер участка. Но в ответ получил лишь полную тишину. Удивленный, он набрал другой номер. То же самое. Значит, как он понял, со связью что-то случилось. Он потянулся к висевшей на плече, прицепленной к портупее рации, и попытался связаться с патрульными машинами. Но рация лишь издавала гнусное кряхтение в эфире, никто не отвечал.– Может, вышла из строя?!– подумал Бикенс. Прихрамывая и кривясь от боли, он обошел все место кровавого побоища, стараясь не смотреть на изуродованные тела сослуживцев, и выискивая глазами, чью нибудь целую рацию. Но все было тщетно. Его лишь единожды вырвало, когда он случайно зацепился взглядом за раскроенный череп знакомого офицера со своего отдела. У того остались жена и трое детей. Капитан стоял в растерянности, не зная, что предпринять. Мозг его буквально разжижился. Ему казалось, что голова вот – вот взорвется от распиравшей ее боли.
Скотобойня находилась в полукилометре от трассы, на развилке двух дорог, идущих в город. До самого города было рукой подать. Но идти туда пешком, об этом нечего было и думать. Правая нога сильно опухла и болела. Да еще и ко всем несчастьям в придачу, заныло бедро. Поначалу оно не давало о себе знать. А теперь вдруг резко заныла, словно раскаленная печка, в которую только что подбросили дров. Нед приспустил брюки. Так и есть. На верхней части бедра правой ноги красовался огромный синяк. По всей видимости, он как подал тогда, от разлетавшихся вовсе стороны кирпичей, так все себе и отбил.
