– Ты согласен быть снизу? – Стив почему-то ни разу не рассматривал такой вариант.

– Да, если ты хочешь. Мне не принципиально, детка.

– Я думал, что тебе хочется… что ты хочешь, чтобы я уже поскорее дошёл до этого этапа. Только снизу я.

– Мы никуда не торопимся и никуда не опаздываем, – Джеймс с улыбкой покачал головой. – Я за любой расклад, только нужно всё обсудить заранее и подойти к этому с умом. Я не возьму тебя с первого раза. Тебя нужно подготовить. Сначала расслабить: массаж, минет или римминг. Или всё вместе. Я бы хотел, чтобы ты кончил, так ты будешь разморенный и податливый. После уже можно будет попробовать разработать тебя пальцем. Сначала только гладить, разминать, а когда мышцы поддадутся – ввести хотя бы на одну фалангу. Уверен, ты такой узкий и тесный, что даже палец сначала войдёт с трудом. А, и смазка! Нам понадобится море смазки. Серьёзно, – Джеймс с улыбкой наблюдал за выражением лица всегда невозмутимого Роджерса. – Ты не представляешь, детка, как много смазки на это уходит. Утонуть можно! Так вот, когда в тебя без проблем будет входить палец, а лучше два, думаю, можно будет попробовать какую-нибудь игрушку.

Стив вскинулся. Он почему-то никогда не задумывался всерьёз об интим-игрушках, которые могли бы разнообразить секс, открыть новые его грани. И вдруг Джеймс об этом заговорил.

– Ты против? – уточнил Барнс, заметив, как завозился Стив.

– Нет, но я никогда не использовал ничего подобного, – признался он. – Поэтому не знаю, что нужно… что подойдёт.

Главное, что они будут делать это с Джеймсом. С Джеймсом Стив был согласен на всё.

– Думаю, стоит взять небольшой фаллоимитатор. Нет. Лучше, пожалуй, вибратор. Не слишком длинный и широкий. Мы же хотим разработать твою дырочку, растянуть её немного, но никакой боли, никаких увечий или чего-то подобного. Ещё можно попробовать пробку. Сначала совсем небольшую. Представляю, как бы ты сжался и застонал, когда я вставлял бы её в тебя. Когда мы бы дошли до самого широкого места, ты бы прогнулся ещё сильнее, но принял её в себя. Ты бы смог. Стиви, тебе нравится? Если бы мы всё сделали так, тебе бы понравилось?

– Да, – Стив по-животному несдержанно лизнул губы Джеймса, потому что в паху вновь горело и тянуло возбуждение. Потому что Джеймса хотелось со всеми его фантазиями.

– Это затянулось бы ни на один вечер, – предупредил Барнс, откидывая голову назад, открывая шею. – Я бы всё делал очень медленно, чтобы тебе было хорошо. Охуенно. Чтобы ты хотел больше и дождаться не мог, когда же я окажусь в тебе. Чтобы ты хотел мой член.

– Я уже хочу, – хрипло произнёс Стив, не отрывая губ от кожи. – Хочу тебя всего. Всегда. Как угодно и когда угодно.

Он сам негромко застонал от своего признания. И было плевать, как отреагирует Джеймс. Он был честен, эти слова не были пустым звуком для Стива.

– Иди ко мне, – Барнс провёл ладонями по спине и нетерпеливо сжал ягодицы Стива, подтягивая ближе к себе. – Моя ласковая ненасытная детка… – были последние осмысленные слова Джеймса, прежде чем он поцеловал Роджерса.

Стив понял, что с Джеймсом можно всё. Можно не стыдиться себя и своих желаний, можно отдаваться, быть голосистым, можно получать удовольствие, не сдерживать себя. Можно говорить и знать, что тебя услышат. Услышат и не попрекнут, не высмеют. С Джеймсом Стив нашёл себя.

========== 6. ==========

***

– Ты так много делаешь.

Джеймс поднял глаза от книги и вопросительно вскинул бровь.

– Для нас, – пояснил Стив. И продолжил мысль, – ты как локомотив. Тащишь нас.

– Не-а, – Джеймс несогласно помотал головой, весело поглядывая на Стива. – Я, скорее, указываю направление, но двигатель – ты. Ты задаёшь движение и скорость. И ты прекрасно с этим справляешься.

Стив считал это удивительной способностью Джеймса – показать ситуацию с той стороны, с которой Стив бы и не подумал на неё взглянуть.

– Ты тоже прекрасно справляешься, – и пока не стушевался, продолжил, – и ещё ты красивый. И заботливый. И нежный. И не боишься быть ласковым, показывать свои чувства.

Стив давно думал об этом. Не знал, стоит ли говорить Джеймсу все эти, как ему казалось, очевидные вещи. Судя по удивлённому и даже смущённому лицу Барнса, сказать об этом стоило давно.

– Ты терпеливый, мудрый, добрый. И ещё, – в будущем, вероятно, это может быть использовано против меня, – но ты весёлый и у тебя отличное чувство юмора.

– Ты что, – после ошарашенного молчания заговорил Барнс, – разбил любимую кружку дядюшки Джеймса, и таким образом пытаешься умолить мой гнев?

Джеймс всегда предпочитал отшутиться, когда чувствовал себя не в своей тарелке. Прикрывался шутками, как щитом, и от обид, и от неловкости, и от боли. Стив знал, поэтому не повёлся. Он вдруг понял, как важно было говорить Джеймсу о том, насколько он замечательный, сколько всего делает для него, Стива, и насколько Стив ему за это благодарен. И, что удивительно, чем больше было сказано, тем легче становилось, уходила неловкость, хотя изначально Роджерс не был уверен, стоило ли вообще начинать этот разговор. По реакции Джеймса, по его засиявшим глазам, понял – стоило. Давно стоило.

– Ты умный. С тобой никогда не бывает скучно, – продолжил он, перебираясь ближе к всё ещё пребывающему в ступоре Барнсу, – и, что немаловажно, чистоплотный.

– Да, я всегда благоухаю аки самый прекрасный цветок, – фыркнул Джеймс, растеряно улыбаясь. – Ты точно ничего не натворил? – он с подозрением покосился на Стива. Погладил колено, когда Стив перестал ёрзать и устроился на подлокотнике кресла.

– Нет, – Стив с понимающей улыбкой покачал головой, – я просто вдруг понял, что не говорил тебе, какой ты потрясающий.

– Мне… очень приятно, детка, – морщинка между бровями разгладилась. Джеймс в этой своей искренней растерянности выглядел трогательно. – Спасибо. Ты знаешь, я не мастак красиво говорить, вряд ли смогу выдать что-то эдакое. – Он задумчиво покрутил в руках книгу, – ты охуительный, – рассмеялся, глядя на возмущённо-радостное выражение лица Стива. – Ладно тебе, мистер Роджерс, – боднул ласково в плечо. – Это эпитет, который помог мне описать всю степень восхищения тобой.

– Ну-ну, – с сомнением протянул Стив, зарываясь носом в волосы на макушке.

– Так значит, все кружки целы? – всё же уточнил Джеймс спустя какое-то время.

– Да, Джеймс. И кружки, и чашки, и этот уродливый… что это? Постоянно забываю.

– Держатель для зубочисток?

– Да, и он тоже. А, и кстати, – Стив покусал внутреннюю сторону щеки и продолжил, – ещё у тебя красивый член.

– Ты вспомнил про мой член после того, как я напомнил тебе про держатель для зубочисток?

– Я помню о нём всегда, – поправил его Стив.

– И что тебе в нём кажется таким красивым? – Джеймс удобнее устроился в кресле, взглянул на Стива насмешливо, с вызовом. Будто говорил: «Ну что, Стиви, вечер откровений закончен? Или хватит духу ещё что-то сказать?».

– Крупная головка, – Стив поднялся и пересёк комнату. Встал напротив Джеймса, опираясь задницей о комод. Правда руки на груди сложил, потому что немного неловко всё же было. – То, какой он толстый, увесистый. Форма в целом. Идеально ложится в руку, знаешь ли.

Барнс фыркнул весело, но слушал внимательно, взгляд был пристальным и тёмным.

– И крупные вены тоже нравятся, – продолжил Стив. Скрестил ноги, закрываясь от пронзительного взгляда.

– А яйца? – Джеймс поглаживал губы большим пальцем, будто задумавшись о чём-то. Смотрел с прищуром.

– Очень нежные на ощупь. Кожа нежная, – поправил себя Стив, вспоминая, как ласкал мошонку Джеймса, когда они мастурбировали друг другу. – Такие чувствительные.

– Да, чувствительные, – согласно хмыкнул Джеймс, а взгляд становился всё напряжённее.

– И цвет. Головка становится тёмно-розовой, когда ты очень возбуждён. Да я в восторге от того, какой он в целом – смуглый крупный член. Обожаю твой член, Барнс. Он идеален. И вкус мне тоже, наверняка бы, понравился.