Август поднялся с крышки «гроба», сделанного из титанового сплава: только он мог выдержать вес супер-киборга. Все: хирурги, нейропрограммисты, разработчики биополимерных протезов наперебой предлагали, уговаривали использовать легчайшие сплавы и материалы. На Земле стоило некоторого труда растолковать высоколобым самонадеянным недоумкам, что будет так, как надо ему — будущему повелителю Обитаемой Вселенной! Если уроды из пробирки рожают гору мяса весом 146 кг или 321,87 фунта, то он не желает выглядеть пушинкой по сравнению с проклятым нор Хейдом.

Зуммер снова тихонько зажужжал в правом ухе. Новое сообщение. Он мысленно отдал команду открыть текст на внутренней стороне графенового забрала. Перед глазами росчерками молний понеслись коды. Вести были добрые. Дронов можно отправить не только на поиски звезды…

«В Игдрасиле тебя ждет сюрприз, ничтожество».

Цвет осени — черный. Он символизирует умирание и пустоту.

Вскоре игра в шахматы Четырех сезонов снова станет любимым отдохновением Августа Беленуса.

Комментарий к Часть 16 * здесь можно прочитать о шахматах Четырех сезонов и не только http://skyruk.livejournal.com/460205.html

====== Часть 17 ======

Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин, бета Ницневин (Хелль Умершая Сестра)], Паллант, территория резиденции Великого Андиотра, далее территория имения Игдрасиль, 414г.

Лейв старался дышать размеренно и спокойно. Не хотелось будить пригревшегося Лисенка. Кончив, звереныш вырубился прямо на нем и засвистел носом. Он слышал короткие быстрые удары сердца оборотня; при каждом вдохе-выдохе чувствовал, как кожи касаются твердые пуговки сосков. Шевельнувшись во сне, Тору Генко прижался к пупку влажным расслабленным членом, потерся и снова затих.

«Спи».

Можно было бы отдать команду оконному стеклу перейти в моду непрозрачности, но Лейву не хотелось выходить из обволакивающего состояния полудремы. Он смотрел на затухающую бурю: ветви еще колыхались, но уже не ломались; лишь на платиновой траве слабеющий западный ветер кружил смерчами сорванную листву. Слева показался андроид-дворецкий, за ним катились несколько садовых комбайнов, а позади процессии дергающейся походкой (не успели, как следует, подготовить к сезону?) хромал еще один. Когда андроид, подпрыгнув вверх футов на пятнадцать, стал карабкаться по стволу, Лейв успокоился: сломанные ветви будут обрезаны, места срезов — обработаны антисептиком. И вернувшиеся домой на следующий год птицы снова совьют гнезда и каждый вечер в кроне, позолоченной закатом Ницневин, будут звучать песни сердец… Нет среди живых Тальесина-первопроходца. Нет его Драгоценного Друга, сгинувшего в неизвестности. Осталась только комната наверху. И Ренаровы Сердечки, прилетающие к тысячелетнему дереву каждую весну…

Лисенок вдруг повернулся: мазнув теплыми губами под мышкой, он скатился на постель. Лейв набросил край покрывала на аппетитно торчащую задницу. Сейчас не время для второго захода. Но тонкий арахфилум скользнул между ягодиц, облепив полукружия. Сквозь поредевшую крону дерева Хелль Умершая Сестра щедро лила свет, придавая смуглой коже спящего оттенок старой бронзы. Надо отвлечься. Капитан решил принять ванну.

Включив экран и настроив звукоизоляцию, он улегся в прохладу камня. Тут же с тихим шипением из отверстий справа полились горячие струи. Пришлось убавить температуру. Диод на бортике сменил цвет с оранжевого на бледно-желтый и журчащий поток стал более освежающим. Так немного лучше. Мысли всплывали в голове ленивой чредой. Лис — второй мужчина с которым он разделил постель. Лейв мог сравнить его только с Гилдом. Они были кузенами, родившимися с разницей всего в три месяца, и росли вместе. После первой выигранной капитаном гонки сквозь Сторожевые Столбы, они, пьяные победой и заслуженной славой, решили попробовать. Гилд захаживал в спецзону Палланта и сказал, что в первый раз ему лучше быть снизу. Все получилось. Нет, они не ограничивались друг другом: вокруг столько изящных девушек-модов и утонченных красавиц-риконтов. Но пустые мимолетные связи перестали их интересовать сами собой… Если бы ему почти двадцать лет назад не ударило бы в голову соблазнить Пат Беленус, возможно, они остались бы вместе навсегда…

Глупые мысли.

Запоздалые мечты.

Напрасные сожаления.

Амбиции Августа Беленуса никуда бы не исчезли. Обитаемая Вселенная получила бы небольшую отсрочку. Только и всего.

Он собрал в ладонь облачко пены. Подсвеченное красным, оно выглядело зловеще в отгороженном экраном пространстве: «Пора вылезать».

Капитан отключил экран.

Лис стоял у окна, одетый в тусклый свет зависшего справа светильника. Нога согнута в колене, рука свободно свисает вдоль тела. Пальцы другой обхватывают бицепс… Поза точь-в-точь повторяет позу юноши с портрета, написанного Тальесином. Не хватает брачных браслетов и мягких переливов черных шелковых струй на плечах. Только стриженый висок, взлохмаченные пряди длинной челки… И блеск красной меди сквозь опущенные ресницы.

Лейв пошатнулся. Отступил назад. Нащупав под собой край ванны, опустился на камень. Он вспомнил, как оказался во сне Тору Генко в первую «корабельную ночь» на Хаока-alter, как висел бесплотным духом в мерцающей лиловым бесконечности, а далеко внизу на золотистых простынях слабо шевелилось поджарое смуглое тело и голова моталась из стороны в сторону в клубке черных змей.

«Ты носил длинные волосы…»

Легенды о Драгоценном Друге — боли и отраде Тальесина-первопроходца — знали все. Но документальные данные о нем уничтожены. Живых свидетелей не осталось. Нынешнее поколение вестерлундцев считает юношу модом по умолчанию. Ошибочно. Возможно, Эдна с Адалин скрывают нечто известное только старшей ветви Дома нор Хейд? Он понял: на единственном сохранившемся портрете, написанном рукой первого Великого Андиотра, изображен генко. Черно-бурый лис.

«Почему бы и нет? На Хонсю вполне могли остаться несколько семей оборотней. Кто-то из них мог приглянуться молодому Тальесину, ответить на его чувства, а затем последовать за ним в Вестерлунд…»

— Ты в порядке?

Приоткрыв опухшие зацелованные губы, Тору Генко повернулся к своему капитану. Очарование сходства не исчезло. Но теперь перед Лейвом стоял Его Лис. На исходе белой ночи Умершая Сестра осыпала последней пригоршней голубых опалов освещенное теплым желтым стройное тело, превратив его в невесомый мираж.

— Ты завораживаешь меня, — Лейв нашел в себе силы только на легкую усмешку.

— Слушай… — Лис переступил с ноги на ногу. Приблизившись, обхватил руками шею и прижался лбом ко лбу. — Я не сдержался. В тебя кончил… Прости, а?

Его глаза сияли так близко. Казалось еще немного и медно-красный свет, выжигая глазные яблоки, проникнет в череп и взорвется всепобеждающей яростью. А Лейв примет власть огня и с радостью отдастся ему навеки.

«Твой соплеменник околдовал Тальесина. И тот чувствовал себя по-настоящему живым только рядом с ним. Жаль, у меня недостаточно времени, чтобы узнать — почему он хотел убить своего Драгоценного Друга. Своего генко. Куда оборотень скрылся после его кончины? Вернулся в Империю?»

Ты узнаешь ответы.

Ты, чье имя в этой жизни — Лейв нор Хейд.

— Наверное, я фигню свалял. Слышишь? Эй, капитан!

Отгоняя наваждение, Лейв тряхнул головой. Услышал взволнованное дыхание, ощутил осторожное поглаживание мягких ладошек на шее и его накрыло волной нежности к чуду, волей звездного ветра оказавшегося рядом.

— Дурак! — Он слегка прикусил кончик носа. Лисенок вздрогнул, тряхнул челкой и чихнул. — Какой же ты все-таки маленький, фырфырка. Если так считаешь, то в Игдрасиле будешь наказан за свой проступок, — рука потянулась к маленькой круглой ягодице, палец легко проник в податливую дырочку.

— Я и не сомневаюсь, — быстрый шепот коснулся уха. Трепещущий язычок обвел контур нижней челюсти; губы влажные, вспухшие прижались к кадыку…

— Стоп. Или накажу прямо сейчас, — Лейв сгреб нахала в охапку и понес на кровать. — Через четыре часа мы на Грифоне отправимся на Архипелаг ящеров. Проведем там одни сутки по Палланту. Оттуда — сразу на фрегат.