— Тору, отряхнись хорошенько. Из-за тебя в зале все время полно песку!

Оранжевое солнце лениво опускалось в синий кобальт, прокладывая мерцающую золотыми бликами дорожку от карминового горизонта до белой пены прибоя. Взъерошив и без того растрепанные метелки пальм, ветерок с моря влетал на веранду, остужая разгоряченное бегом тело; обоняние щекотала привычная смесь запахов соли, водорослей и плюмерий. Дневная жара спадала медленно — словно тяжелое душное одеяло, и дом с пляжем окутывала прохладой невесомая вуаль вечера. Плавно раскачивался гамак…

— Ты где застрял? Стряхни песок и быстро ужинать! Я принесла твои любимые макаруни. — Это уже мама.

Но даже обещанные сладости не могли заманить в комнату: ведь в гамаке так уютно, надежно и спокойно.

Ты помнишь эти ощущения, Лис?..

*

Просыпаясь, Лисенок сначала почувствовал обнимающую его руку; ноздри втянули воздух и легкие заполнил горький миндаль.

Капитан здесь?!

— Проснулся, Тору?

Рука отпустила оборотня, и он смог повернуться:

— Здрасьте… Сколько я спал?

— У тебя до вахты два часа, — риконт резко поднялся с койки Лиса и уселся на противоположную. — Иди в душ, потом мне нужно с тобой поговорить. — Голос ровен как стены корабельного коридора, лицо кажется мертвым.

— Ага, — Лисенок коротко кивнул. — Я сейчас, я быстренько, — и, скидывая на ходу одежду, нырнул в открывающуюся дверь. Однако он успел заметить валяющуюся на полу порванную куртку и длинную красную царапину на плече капитана.

Стоило оборотню высунуть нос из душевой — по обонятельным рецепторам резко ударил знакомый запах. Жаренная морская рыба! Лис не ел ее с тех пор, как покинул Землю. Он осмотрелся: возле неубранной койки парил поднос с завтраком. Капитан все так же сидел напротив, будто никуда не уходил, но застегнутая до подбородка свежая куртка говорила об обратном. Лис покосился на неподвижную фигуру, в один прыжок оказался возле сумки с одеждой, кое-как натянув свитер и штаны, уселся и принялся, давясь, чавкая, роняя на поднос крошки, поглощать еду. Походящий на изуродованную статую древнего бога, риконт вызывал безотчетный страх.

— Я это… — оборотень запил последний кусок водой из бутылки, — готов. О чем ты хочешь поговорить высокий… капитан?

Лисенок поднял глаза на капитана и мгновенно пожалел об этом — направленный в никуда взгляд был безжизнен, словно превращенная в пустыню оплывшего камня Имперскими боевыми фрегатами столица Республики Филира.

— Помнишь нашу первую «ночь», Тору? Находясь рядом, в каюте я увидел твой кошмар, — слегка хриплый баритон исчез: звуки, вылетающие из кривящихся губ риконта напоминали скрежет несмазанного голосового аппарата андроида. — Сегодня «ночью» я услышал твой крик, на расстоянии, превышающем радиус распространения и приема IR-излучения для моего вида! Ты мне рассказывал, что лисы-оборотни могут общаться только короткими фразами на небольших расстояниях. Сканирование подтвердило — твои излучатели и сенсоры слабее, чем у меня. И мы не настраивались специально друг на друга! Я пытаюсь понять, — капитан вскочил с койки и навис над сжавшимся в испуге Лисом, — почему я вижу твои сны, почему я слышу тебя — ведь это невозможно физически?!

Ты уверен, что все может объяснить наука? Например, пророчицы Дома Хав: ученые смогли выделить комбинацию генов, отвечающую за способность видеть будущее, но до сих пор не могут понять — как все работает! Возможно, существует нечто помимо сканеров, масс-спектрометров, газо-жидкостных анализаторов и прочих приборов? И это нечто — тонкое незримое для самого мощного гелий-ионного микроскопа, неуловимое даже для жидкостного-пузырькового детектора нейтрино дает редчайшую возможность слышать боль связанной с тобой души? Как думаешь, Лейв нор Хейд?.. Не все может объяснить наука.

Оборотня потряхивало под склонившейся на ним мощной фигурой; под взглядом тяжелым, гипнотическим, сковывающим; под гнетом полыхающей алым ауры. Ему хотелось сжаться до размеров бесконечно малой частицы, а еще лучше — исчезнуть отсюда в параллельный мир.

Лис, подумай: где бы ты ни находился, что бы ни делал, главным твоим чувством всегда был — страх. Может, быть пора от него избавиться?

Лейв очнулся, увидев съёжившегося перепуганного Лисенка, ссутулился и подошел к двери.

— Ты часто видишь этот кошмар? — Он говорил, не оборачиваясь, словно не хотел напугать оборотня еще сильнее. — Да я был в твоем сне, знаю, что они сделали…

— Но ты не знаешь, что сделал я!

Вскочив с койки, оборотень встал за спиной капитана. Он смотрел на сгорбленные плечи и если бы мог, прожег взглядом риконта до внутренностей.

— Я перекинулся и порвал своим «благодетелям» глотки, пока они изволили почивать! Имей это в виду, когда будешь засыпать рядом со мной!

Минутой раньше Лисенок трясся от страха, но сейчас он был в ярости, в бешенстве, в отчаянии. Ведь капитан опять вытащил его из цепких когтей ужаса и заставил вспомнить то мимолетное будто аромат плюмерий время, когда душе было тепло!

«Ты ведь собираешься уничтожить меня! Швырнуть в пекло, как Гилда, а ведь он был твоим кузеном и любовником!!!»

Откуда такая уверенность, Лис?

Только со слов Шанди?

Да, она умеет подбирать пароли, но не может читать мысли.

— Хорошо. Я запомнил.

Не обернувшись, риконт вышел из каюты.

Лис смотрел на плавно закрывающуюся дверь: «Да пошел он в дали охеренные!»

Проверив, не включил ли капитан микрофон Мэри-Сью (еще эта дура электронная будет нервы мотать идиотскими напоминалками!), оборотень взглянул на поднос с остатками завтрака и машинально допил воду.

«Надо бы отправить его обратно на камбуз».

Открыв стенную панель рядом с куллером, Лисенок опустил в темноту поднос, закрыл, нажал на сенсорной клаве нужный символ (куриную ногу) и только потом обнаружил, что сжимает в руке пустую пластиковую бутылку. По кругу простой белой этикетки шли надписи серебристым эльзевиром* «Река Красного леса» — сверху и «Паллант. Личное имение Великого Андиотра «Игдрасиль» — на сафлоровой полосе у донышка.

Судя по часам на панели интерфейса, до вахты осталось семь минут. Пора готовиться. Лис поставил бутылку возле футляра с флюшкой, стянул с себя одежду и, по расписанию подключившись к системе, стал кораблем.

*

«День» всегда сменяет «ночь» — таков порядок в обитаемой Вселенной.

После нашего с Лисом разговора между ним и капитаном что-то произошло. И хотя оба старались сохранить видимость отношений, было понятно — они притворяются. Оборотень чересчур спокойно реагировал на скабрезные словечки любовника. Слишком неподвижным стало лицо риконта. А если улыбалась здоровая сторона, то изуродованную корежило спазмом. Даже воля наследника Дома нор Хейд не в состоянии контролировать порванные и кое-как сросшиеся мышцы: они выдают его истинные чувства, эмоции, мысли. Только изредка, когда капитан расслаблен и доволен, настроение обеих половин совпадает.

Я чувствую — Лейв нор Хейд несет тяжкий груз: долг перед Федерацией, долг перед видом, долг перед Именем, долг перед самим собой, своей совестью, своей любовью. Это раздирает его на части, мучает, заставляет страдать каждую милисекунду.

Интересно, что нас ждет?..»

Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм

*

— Корабль вышел из пузыря Алькубьерре, ** переход на автопилотирование. Направление — станция «Конкордия-aeterna».

Традиционно механический голос разнесся по кают-компании.

Сидя за столом, Лисенок подавился очередным пирожком, схватился за горло, зашелся в хрипе, но хороший удар кулаком промеж лопаток вышиб из него дух и непрожеванный кусок — у Мамы-Кувалды рука тяжелая.

— Ну как, напарничек, полегчало?

— Х-х-х… Если забить на то, что ты меня чуть не убила — да, — Лис сверкнул красной медью в сторону заботливо склонившейся филирийки.

— Чуть — не считается, — она выпрямилась и обернулась к сидящему возле бассейна риконту. — Капитан, мы должны были перейти на автопилот по окончании вахты циркачей, а не братьев-марсиан. Что случилось? — на последних словах голос едва заметно дрогнул.